Кирилл Казанцев - Полицейская фортуна
Ехать неизвестно куда на японской иномарке по рельефу, пригодному разве что для автокросса, Антон не хотел. Идти пешком неизвестно куда не хотелось, а волнообразная дорога и наступающие сумерки могли усложнить задачу до максимума. Таксист стоял неподалеку и делал вид, что никого не замечает. Становилось понятной его фраза о том, что Полянский подойдет сам.
— Ты аккуратно ездишь? Даже в том состоянии, в котором сейчас пребываешь? — Чувствуя, что утешает сам себя, Полянский с еще большей тоской добавил: — Я где-то слышал, что некоторые водители пьяными ездят лучше, чем трезвые.
— Это я, — признался мужик и зазывающе тряхнул ключами.
Доехали они только до улицы Пионерской. Так, во всяком случае, было написано на заборе одного из домов, который был ближе к машине, а потому различался в темноте. Не справившись с рулевым управлением, частник снес знак со странным, не описанным в ПДД символом — «очки с нарисованными внутри них глазами» — и съехал в кювет.
Получив в ухо от до смерти перепуганного Сидельникова, водитель поучаствовал в подъеме «Москвича» на проезжую часть и милостиво согласился довезти себя до райотдела. Там получил сто рублей и был сдан на руки дежурному по отделу. Через десять минут, получив от водителя все те же сто рублей, дежурный мужика отпустил, и последний снова убыл на вокзал — через полчаса должен был прийти автобус из Асбеста.
— Куда мы попали? — ужаснулся Полянский, на глазах которого происходили последние события.
— В Белоносово, — объяснил Антон и подозвал дежурного. — Скажи, милейший, а есть ли в этом населенном пункте какая-нибудь конторка типа прокуратуры?
Дежурный капитан вытер о чистый протокол объяснения руки от селедки, которую тоскливо поедал в виду полного отсутствия происшествий, и показал куда-то в оконную тьму:
— Там. Километрах в пяти.
— Уж больно нелюбезен ты с Генеральной прокуратурой, — нехорошо улыбнулся Копаев.
— А что вы мне сделаете? — полюбопытствовал капитан, и взор его был ясен, как утреннее небо. — В дыру служить отправите?
Но, разглядев во взгляде незнакомца уж слишком нехороший огонек, смирился:
— Ладно, поедем, довезу.
К величайшему изумлению всех троих, он вышел вместе с ними из отдела, запер его двери на висячий замок и направился к видавшему виды «уазику».
— А… это… — и Сидельников кивнул на светящиеся окна районного отдела полиции. — Никто не позвонит?
— Сюда мне звонит только жена. Да вы не бойтесь, через полчаса помощник придет.
Всю дорогу впечатленные опера молчали. Разговаривали только Антон и пятидесятилетний капитан.
— Кражи часто бывают?
— А то. Только за прошлый месяц две раскрыли.
— А зарегистрировали?
— Две и зарегистрировали.
— Да, — восхищался Копаев. — Преступность захлестнула всю Свердловскую область. Об убийствах не спрашиваю. По-моему, здесь некого убивать.
— Не, случается, — возражал дежурный. — Случается. В мае у скотного двора одного приезжего инженера местные прирезали.
— А какого мая? — проговорил из-за спин собеседников Сидельников, точно зная, что сегодня — четвертое.
— Седьмого, как раз под День Победы. Не там колядовал. Девку одного из местных на танец пригласил, — капитан, зевая, раздвинул челюсти так, что усы распушились. — И при… резали…
— Он прямо у скотного двора девку на танец пригласил? — уточнил Полянский.
— Зачем — у скотного двора? В клубе. Он тут геологическую разведку проводил и в клуб зашел по случаю. А вы не по его ли душу? — сообразил наконец дежурный. — То-то я смотрю, вы издалека начали! Старика Похотина не проведешь!
Антон покосился на вдохновленного капитана.
— Этот инженер был не инженер вовсе, а конфидент английской разведки МИ-шесть. Режете тут кого попало, а потом переживаете, что в Москву работать не берут.
Побуревший дежурный капитан сбросил и без того черепашью скорость до пешего хода и вытаращил на Копаева глаза. Голос его, сквозивший недоверчивой хрипотцой, свидетельствовал о том, что «прокурорский» на верном пути:
— Ага… А Коля Семейкин, который его порезал, — сотрудник ЦРУ.
— Пчелы, — бормотал Копаев, отворачивая лицо на дорогу. — Все дело в пчелах.
Минуты через две последовавшего за этим молчания дежурный вовсе остановил машину и развернулся к советнику:
— Какие пчелы?
— Желтые, — сказал, жуя семечки, Сидельников. — С жалами в задницах. Вам все кажется, что Белоносово — это лучшее место для геологических изысканий. А в голову никому не приходило, что раз за две тысячи лет в Белоносово не нашли ни нефти, ни газа, ни угля, ни золота, то их здесь нет? А, Аниськин?
— Я Похотин, — хрипло возразил дежурный. — А что он здесь тогда искал?
— Не искал, а распространял, — включился в идиотическую беседу Полянский. — Тербинафин [7]. Единственное в мире бактериологическое оружие, которое распространяется посредством пчел.
— В смысле?.. — беспомощно простонал капитан. — В каком смысле посредством… бактериологическое?..
— В прямом. Пасека есть?
— Да как не быть?! — закричал дежурный. — Как в Белоносово без пасеки?!
— Откуда, по-твоему, мы это знать можем? — врубил в упор, развернувшись к дежурному, Антон. — Как мы узнали, что здесь есть пчелы? Говори прямо — где Гаенко? Не прячь глаза, капитан! Тебя видели у трупа приезжего инженера!
— Да кого у того трупа не видели?! — возопил дежурный, показывая распахнутые ладони то Сидельникову, то Полянскому. Смотрел он тем не менее на Копаева. — Да и как мне у трупа не быть, если я местный полицейский?! Эта крыса… Ах, эта крыса Гаенко! Ну, Витя… Пчелок разводит… Это что получается? Весь мед отравлен?
— В Москве двенадцать случаев отравления тербинафином, — сказал Сидельников. — Удушье, посинение, понос, сопли, смерть.
— Нам нужно знать, кто приехал или приезжал к Гаенко, — тихо приободрил взволнованного полицейского Антон. — Вы не засиделись в этой дыре, капитан? Не хочется повышения, майорских звезд, новой квартиры на окраине Екатеринбурга?
— Значит, так, — не найдя в кармане платка, дежурный вынул из бардачка чистое полотенце и вытер вспотевший лоб. — Три дня назад, как раз после Нового года, к Витьке приезжал сынок с жинкой. Жинку сынок оставил, а сам на следующее утро уехал. Мед он с собой не вез, убыл с пустыми руками.
— Получается, жинка здесь?
— А где же ей быть, родимой? — И на лице капитана появилась людоедская улыбка. — Сейчас мы их сделаем тихо и без пыли. Автомат брать?
— А он у тебя где, в райотделе? — как-то тихо поинтересовался Полянский.
— Что я, идиот там его хранить? Стащут! Дома, конечно, в сейфе.
— Конечно, дома, — осипшим голосом сказал опер ГУВД. — Я просто не подумал.
— Автомат не нужен, — предупредил Антон. — В остальном все правильно. Подходишь к дому, стучишь, мы входим.
— А в ГУВД ставки есть?
— Две, — сознался Сидельников. — В отделе по раскрытию преступлений в сфере компьютерных технологий и в отделе по раскрытию преступлений, связанных с культурными ценностями. У тебя как с культурными ценностями?
— Все когда-то с нуля начинали, — по-периферийному деловито заключил дежурный и включил передачу. — Но это потом. Сейчас надо дело делать.
— Правильно, — согласился Полянский. — А то мы тут все разговоры разговариваем.
И вдохновленный перспективами, престарелый капитан полиции направил «уазик» к дому с черепичной крышей и кирпичными стенами. Железные ворота, кованая ограда. Отец управляющего казино «Эсмеральда» разводил пчел в полной безопасности.
— Витька! — нажав у двери кнопку, сказал в переговорное устройство (увидев это приспособление, Копаев снова вспомнил о цивилизации) дежурный.
— Ты какого хрена приперся? — донеслось сквозь стены и пространство.
— По пчелиным делам, — капитан понимающе мигнул приезжим, улыбнулся и, отпустив кнопку, добавил уже для них: — У него два «кавказца» во дворе — жуть. На Спаса попа порвали.
— А что там поп делал?
— Дом святил.
— Я сейчас собак спущу, — пообещало устройство. — И сразу тебе будет не до пчелок.
Но дежурного это не смутило, он снова подмигнул и заговорил:
— Ты лучше открой, Витька. Я все-таки представитель власти.
— Наконец-то, — пробормотал, водя вокруг себя глазами, полными иронии, Сидельников.
Устройство больше не разговаривало, вместо него тишину улицы стал нарушать голос хозяина дома, подходящего к воротам. Слушая эту русскую речь, изредка прерываемую печатными словами, Антон развернулся к операм и показал глазами на пояс Сидельникова. Собаки все-таки.
— Ты какого ляда… — начал старик, но закончить не успел. Несмотря на то что перед ним стоял человек в форме, видеть которого он привык каждый день, старик увидел незнакомцев и стал орать во двор, словно его резали: — Маня! Маня, мать твою! Спускай собак! Спускай собак!
