Виктория Платова - Смерть в осколках вазы мэбен
Так. Мы имеем целый комплект правонарушений. Впрочем, столь скандальную биографию, а бывает еще и похлеще, имеют сейчас многие, связанные с шоу-бизнесом. Модели тоже паиньками никогда не были.
Осталась последняя статья, да еще и с названием «Последняя вечеринка».
Все очень просто. Некоторые деятели шоу-бизнеса собрались отметить какое-то торжество. Присутствовали и несколько моделей, которым уделялось повышенное внимание. Довольно известный продюсер довольно известной молодой и заводной команды попытался чего-то добиться от Дианы, но она ему отказала. Причем сделала это довольно грубо, на глазах у всех. Рассерженный продюсер скрылся в одной из комнат, заявив, что хочет отдохнуть. Комната Дианы находилась рядом, и она, по ее словам, решила с ним помириться. Примирение состоялось, и Диана отправилась в ванную, а довольный продюсер остался в комнате. Через некоторое время раздались крики. Вбежавшие в комнату увидели продюсера, скорчившегося на полу всего в крови. Шесть колотых ран, одна из которых оказалась смертельной. Он скончался в больнице, не приходя в себя. Следователь сразу вцепился в Диану, но она опровергла все подозрения. Комната не запиралась, и в ее отсутствие туда мог войти кто угодно. Для Дианы все закончилось бы весьма плачевно, но нашли орудие преступления, на котором обнаружили отпечатки пальцев настоящего убийцы. Продюсера убил скрывавшийся недалеко от дачи дважды судимый уголовник, который в данное время находился в бегах. Преступник был пойман и отправлен в места лишения свободы. Но многие из присутствующих на вечеринке все же считали, что Диана к убийству причастна.
Так. Чем дальше, тем интереснее. Считают, что причастна, хотя следствие установило совсем противоположное. Может, именно это убийство имел в виду Герт, когда вспоминал что-то о Диане? Ладно. Решено, что со всем этим мусором я ознакомилась для общего развития. Теперь надо засунуть его куда подальше и не забивать больше Дианой голову. А вот напрямую мне нужно заняться именно Карчинским. С этой благой мыслью я и отправилась спать.
Глава 14
На этот раз я решила обойтись без телефона. Мне необходимо было встретиться с художником и поговорить напрямую. Ваза упорно не давала мне покоя, хотя Герт неоднократно советовал не лезть, и сам художник достаточно резко высказывался по этому поводу.
И если уж на то пошло, то пускай он сам даст мне объяснения. Я ведь собственными глазами видела вазу мэбен в квартире Герта, а банкиру и его модели он отказался продать такую же. Блажь, видите ли, на него накатила! Вот только с чего это?
По телефону, что дал мне Карчинский, удалось выяснить адрес его мастерской. Н-да… Тащиться придется почти через весь город, но тут уж ничего не поделаешь. И, быстренько собравшись, я решила отправиться туда с утра пораньше. Если начну откладывать, то могу и до вечера не добраться.
Утренние вояжи весьма бодрят, особенно, если приходится держаться в плотном потоке машин, когда толпы спешащих на работу и учебу пешеходов так и норовят, невзирая на красный подмаргивающий глаз светофора, ринуться под колеса машины. Я руку себе отбила, нажимая на клаксон, вспомнила почти весь матерный лексикон Семена Гузько, сдобренный моими слабыми познаниями, помянула и всех святых, и черта со всеми его родственниками вплоть до десятого колена, но все-таки смогла, хотя и с большим трудом, выбраться на проспект Мира и вздохнуть с облегчением. Теперь до мастерской Карчинского осталось совсем немного.
Нужно только свернуть у шикарного, недавно отгроханного универмага «Пегас» с крылатой бронзовой лошадью в натуральную величину над центральным входом. На открытие «Пегаса» несколько месяцев назад съехался весь питерский бомонд.
Но роскошный универмаг меня не интересует, осталось свернуть только в этот проулочек, а там уже и мастерская Карчинского. Припарковавшись, я медленно пошла вдоль двухэтажек, отыскивая нужный номер. Это здесь. Но я в растерянности остановилась. Закопченная стена, треснувшие стекла на втором этаже. Все правильно, мне сюда, но здесь, похоже, ночью был пожар.
Я остановилась возле двух судачивших женщин. Одна оживленно доказывала что-то другой. Я прислушалась. Женщины покосились на меня, но разговор не прервали.
— Вот я и говорю, — доказывала невысокая, остроносенькая, в желтом шерстяном платке и телогрейке, — аккурат в четыре часа все заполыхало. Я еще не спала, потому что мой змей только в три заявился, алкаш проклятый. И пока я с ним проваландалась, да пока все убрала, что он нагадил, да пока простирнула кой-чего, час и пробежал. Только я спать собралась, к окну уже подошла занавески закрыть, смотрю, в соседнем доме горит вроде. Я подхватилась и к соседке. Пока разбудила их, пока объяснила, пока машина приехала, а тут уже полыхает. Насилу погасили.
— И многие пострадали? — спросила ее тучная собеседница в сиреневом длинном плаще.
— Да пострадавший-то всего один, — продолжала шустрая остроносая бабенка, — художник какой-то или скульптор. У него туточки мастерская, так вот там все и погорело.
— Надо же! И чего теперь будет-то? — Обе женщины посмотрели на пострадавший дом.
— А не знаю, чего будет. Милиция приезжала, всех спрашивали, не видел ли кто чего подозрительного? Не приходил ли кто незнакомый? — Она повернулась и подозрительно посмотрела на меня:
— А вы, женщина, кого ищете?
— А меня на место происшествия направили, — соврала я. — Я журналистка газеты «Вечерние новости». К нам поступил сигнал, и мы обязаны отреагировать на происшедшее.
— Писать, что ли, про нас станете? — остроносая подалась ко мне. — Знаем мы вас, писак.
— Наша газета всегда давала только правдивую информацию, — спокойно ответила я. — Это. милиция всегда правду от простого народа скрывает, а мы, наоборот, только факты представляем.
— Факты. — Женщина поправила платок. — У меня этих фактов целая куча. А записывать будете?
— А как же. — Привычным движением я извлекла потрепанный блокнотик и авторучку. — Прежде всего представьтесь. Назовите фамилию, имя, отчество, — изложила я строгим сухим тоном.
— Мое фамилие будет…
Через полчаса, выслушав рассказ дворничихи Семеновны, я наконец-то смогла приблизиться к мастерской Карчинского.
— Нужно поближе осмотреть место происшествия, — объяснила я бабам, — деваться некуда, задание есть задание.
— Оно, конечно, — согласились сердобольные женщины, — когда посылают, то хочешь не хочешь, а идти надо.
Ничего не ответив на столь двусмысленное заявление, я прямиком направилась к обгоревшему зданию. Запах гари еще весьма ощущался. Пожалуй, даже без света или с закрытыми глазами я правильно вышла бы к мастерской Карчинского.
А вот и он сам. Минувшая ночь не прошла для него даром. Под глазами набухшие мешки, резко прорезались носогубные складки. Весь какой-то помятый, небритый, он тем не менее о чем-то властно распоряжался по телефону. И куда только девалась бархатистость его голоса? Сплошной звенящий металл.
Я решила не вмешиваться и постоять в сторонке, чтобы не мешать хмурым помощникам разбирать и упаковывать картины и керамику. Но, глядя на закопченные стены, по которым хорошо погуляло пламя, на разор, что произошел в мастерской, подумала, что здесь, вероятно, мало что уцелело.
— Почему в мастерской посторонние? — Карчинский наконец-то оторвался от телефона. — Костя, разберись.
Ко мне двинулся здоровенный парень, но я ловко уклонилась от него и быстро подбежала к художнику.
— Здравствуйте, Владимир Иванович, — затараторила я, — ой, Владимир Иванович, у вас пожар произошел! Как же все это случилось? Вы имеете какую-нибудь информацию о случившемся? У вас есть предположения на этот счет?
Карчинский недовольно посмотрел на меня, но потом все же какая-то мысль пришла ему в голову, и он решительно отстранил подошедшего громилу.
— Все в порядке, Костя. Пойдемте, Леда, мне нужно с вами серьезно поговорить.
Я тут же оставила свой скороговорочно-репортерский тон и последовала за ним. Выяснилось, что мастерская художника находится в том же доме, что и его квартира. В свое время он просто выкупил все четыре квартиры на втором этаже. Сломав в двух соседних перегородки, сделал одну большую и разместил там свою мастерскую. С другими двумя квартирами на площадке поступил точно так же и оборудовал новообретенную площадь по стандартам евродизайна. Не скажу, что слишком оригинально по нашим временам, напротив, так поступают очень и очень многие.
В квартире художника явно царствовал модерн. Изогнутые линии, скользящие панели, подсветка причудливо искажали пространство. Обилие пластика, стекла и кожи, а также непременные цветовые сочетания с явным преобладанием черного и белого. Просто, строго, со вкусом. Что еще можно сказать? Ничего лишнего, ничего такого, что напоминало бы обычную квартиру или богемное логово художника. Нет, это скорее крутая хата «нового русского». Именно так их представляет обыватель, именно так их стараются представить этому самому обывателю наши доморощенные режиссеры.
