Данил Корецкий - Привести в исполнение
Ребята пожили четыре дня, оставили в тиходонских кабаках несколько тысяч, очень важно — погулять в Тиходонске, считается, что только настоящий мужчина с большими деньгами может это себе позволить. Еще шикарнее, конечно, в Москве гулять, тем более земляки столицу держат, но в последнее время их там прижимают, теснят, вполне можно вместо ужина пулю получить. Ничего, в Тиходонске тоже кабаки с варьете и бары всякие, расскажут Вахе и другим сельским чуркам, которые деньги в мешки складывают, а жизни не видят — пусть рты пораскрывают! Спросили, как положено: «Что еще надо? Нужны еще здесь?» А чего надо? Все есть. Чего сидеть парням — у них дома дел много. Через пару недель приедут и заберут, если Аллах не отвернется. «Какие поручения?» Да никаких, пусть только с автоэкспертизой разберутся да машину заберут — время идет, а ее делать надо. Ну и уехали. Будем выздоравливать: лекарства есть, внимание есть, уважение есть. Чего еще надо?
Внимания к Султану Идримову и его родне было куда больше, чем он предполагал. Стационарный пост наружного наблюдения обходился казне в сто рублей ежесуточно. Преследующее наблюдение за Магометом и Ильясом с фиксацией всех связей, контактов, адресов, фотографированием их времяпрепровождения стоило ежедневно триста рублей. Впрочем, самих наблюдаемых эти суммы вряд ли могли удивить, потому что за один вечер они оставили в «Скачках» вдвое больше, считая, разумеется, девочек и оркестр.
Пост наблюдения действовал и в Урук-Сартане, а прибывшая все-таки в Предгорье московская бригада с помощью любезного Беймураза Абдурахмановича плела сеть, охватывающую блатной и околопреступный мир всей республики.
Но центром разработки розыскного дела «Трасса» являлся выздоравливающий в отдельной палате Султан Идримов, хотя сам он об этом, естественно, не подозревал. Когда в дверях показался улыбающийся человек с тремя гвоздиками в руке, Султан решил, что это посланец от родни. Правда, не кавказец, но мало ли как складываются обстоятельства. Он тоже изобразил ответную улыбку, но следом вошел двухметровый амбал со шрамами на лице, и улыбаться сразу расхотелось.
— Здравствуйте, гражданин Идримов. — Быстро подойдя к кровати, Попов положил гвоздики на тумбочку и, наклонившись, запустил руку под подушку, потом под матрац. — Это для порядка, — пояснил он и сел на табуретку. — У Магомета есть интересный ножик, думал — может, и у вас такой имеется…
Сергеев сел на кровать, пружины заскрипели.
— Посмотри, Султан. — Гигант вытащил из внутреннего кармана несколько фотографий и положил больному на грудь. — А потом расскажешь нам, как да что…
Словно загипнотизированный, Идримов взял фотографии. На первой был запечатлен невысокий, начинающий лысеть мужчина, важно облокотившийся на капот черной «Волги». На второй — разбитая «Волга» Идримова, которая сейчас должна была находиться на автотехнической экспертизе. Затем крупно номер кузова и сразу же — совсем другой номер в техпаспорте. На следующем снимке из разрытой ямы выглядывала полуразложившаяся голова человека. Султан отбросил фотографии, и они веером разлетелись по комнате.
— Давай рассказывай, — буднично предложил Сергеев, будто продолжая давно начатый разговор.
У Идримова закружилась голова.
— Ничего не понимаю, ребята, честное слово, — машинально залопотал он.
Какой идиот! Надо было сразу вырезать переднюю панель с номером и заменить, как все нормальные люди делают! Специалисты так вваривают, что шов только экспертиза определит! А он понадеялся, что гаишники под капот не заглядывают, особенно когда в правах четвертной… Может, на экспертизе выплыло? Тогда откуда они знают про Магомета и про нож его знают? И что это за труп? Какое отношение к машине, номерам, аварии имеет труп? Никакого!
— Про что спрашиваете? Может, перепутали меня с кем? — продолжал лопотать он, даже не контролируя автоматически вылетающие слова и не пытаясь придать им хоть какую-то убедительность. Он уже понимал, что это за труп, но не хотел признаться даже самому себе, сознание не впускало кошмарную догадку, она билась где-то глубоко-глубоко, и надо было так и оставить ее внутри, потому что в привычных мыслях и ощущениях ей просто не находилось места!
Еще пять минут назад он думал, что скоро обед и повариха Галя поджарит сочную баранью отбивную и сто пятьдесят отличного коньяка приятно обожгут пищевод и сладко обволокут голову, и можно поспать до вечера, посмотреть футбол, а после отбоя молоденькая медсестра Танечка скорее всего согласится сделать то, к чему он склоняет ее несколько дней.
— У кого купил машину? — резко спросил Сергеев. — Хватит дурака валять!
— Ничего не знаю, на техстанции кузов поменял, а машина моя, собственная…
И ароматная отбивная, и приятно расслабляющий коньяк, и симпатичная Танечка исчезали из ближайших планов, и важно было сохранить их хотя бы на потом — на завтра или, в крайнем случае, на послезавтра. Дело надо улаживать, срочный звонок Ильясу — пусть приезжают, только бы сейчас отстали, дали передышку…
— На какой техстанции? — презрительно сказал майор. — Думай, что болтаешь! Там же документы остаются: наряды, счета, пропуска…
— На какой — не помню, частным образом делали, без регистрации, а кузов незнакомый человек уступил… Говорит, для себя взял, да не пригодился, а деньги нужны…
— И двигатель он тебе уступил? И резину? И мост? И все с этой машины?
— Сергеев поднял и ткнул в лицо Султану снимок, на котором незнакомец важничал у «Волги». — Вот посмотри, что сделали с хозяином!
Он ткнул еще одну фотографию, но Идримов закрыл глаза.
— А хочешь — я тебе и других покажу! Полюбуйся, что твои дружки с людьми творили!
Если бы можно было никогда не открывать глаз и не возвращаться в столь неожиданно и страшно изменившийся мир!
— Не знаю я ничего, детьми клянусь, не знаю!
— А мы знаем! За десять штук купил «Волгу»! Сказать у кого? Скажу немного позже! А ты пока поясни: знал, что на машине кровь? Или догадывался?
— Клянусь Аллахом: кузов купил, больше ничего не знаю.
— Тогда поедешь с нами! Скупка заведомо краденого у тебя уже есть. А там, может, и на соучастие в убийствах раскрутишься!
Идримов обессиленно откинулся на подушку. Через несколько минут Сергеев и Попов погрузили его на носилки и вынесли в белый санитарный фургон. Совсем не так Султан предполагал покинуть региональный травматологический центр.
Белый санитарный фургон принадлежал спецгруппе «Финал» и предыдущей ночью использовался по прямому назначению. Исполняли Одинцова — насильника и убийцу. Операция прошла без осложнений, если не считать того, что всю дорогу от Степнянска до Тиходонска Одинцов монотонно выл, утробно и страшно. У Попова даже разболелась голова. Неоднократные команды заткнуться смертник оставлял без внимания так же, как угрозы Сергеева вставить кляп. Впрочем, кляп вою не помеха, поэтому угрозу так и не исполнили.
— Подумаешь, — сказал Шитов, когда Попов в «уголке» попросил у врача таблетку от головной боли. — Надо было открыть камеру и отмудохать его до потери пульса…
— Что я, сюда таблетки беру? — Буренко пожал плечами и замолчал, хотя было видно, что ему хочется продолжить фразу. В короткой борьбе победила пропитанная сарказмом половина натуры доктора. — Здесь все болячки вот кто вылечивает! — Врач указал кивком головы и отвернулся. Ромов недовольно закряхтел, а Шитов громко захохотал, выпустив из рук ненамотанный еще край черного брезента.
— Чего ты ржешь! — неожиданно взорвался Сергеев. — Ты что, на дискотеке? Надо же совесть иметь!
Викентьев успокаивающе похлопал его по руке.
— Номера пять и шесть, — холодно и властно произнес руководитель группы, и атмосфера в сыром подвале сразу построжала. — Работайте в соответствии со своими функциональными обязанностями! Смешки, шутки и анекдоты — в нерабочее время! Это и вас касается, доктор!
Шитов поспешно домотал брезент, затянул ремни.
— Раз, два… — Они с Сивцевым подхватили сверток и, пыхтя, потащили по лестнице — это был самый неудобный участок. Лишь уложив груз на носилки в белом фургоне, сержанты перевели дух и обменялись впечатлениями.
— Вот дела! — Шитов зажал ноздрю и, чуть отвернувшись, высморкался. — Они мозги вышибают, а мне надо совесть иметь! А чего я сделал? Этому все равно, — он ткнул ногой брезентовый сверток. — Да и они не шибко плачут…
— А я так вообще ни при чем, — пожаловался Сивцев. — За что Кулак на меня полкана спустил?
Обиженные сержанты вообще не пошли в диспетчерскую, а там за двумя бутылками водки происшедший инцидент подвергся тщательному разбору.
— Правильно Сашенька замечание сделал, — хрустя домашним огурцом, сказал Иван Алексеевич. — Для шуток надо знать время и место. Только я вам скажу, что здесь и Николай наш Васильевич виноват.
