Джозеф Гарбер - Бег по вертикали
Дейв пожал плечами — и сунул ключи в карман. Он вышел из туалета на сорок пятом этаже в тот момент, когда туда входил другой полицейский. Дейв кивнул ему.
— Ну и дела, — пробурчал полицейский. — У мужика своя корпорация, а он сиганул из окна. Нет, ты представляешь?
— А я говорю лейтенанту, — отозвался Дейв, — что хочу хоть раз в жизни облегчиться в навороченном сортире в частной лавочке на Парк-авеню, а он мне говорит: нет, там могут быть улики!
— Вот и мне то же самое сказали. Обалдеть просто!
Пять минут спустя Дейв уже был на первом этаже, проталкивался через толпу полицейских и съемочных групп к выходу. На него никто не обращал особого внимания. Как он и ожидал, полицейская форма сделала его еще более незаметным, чем личина телефониста-ремонтника.
Патрульная машина стояла прямо у края тротуара. Дейв нырнул в нее, включил зажигание и поехал в ночь.
На пересечении Восемьдесят седьмой улицы и Бродвея Дейв резко вывернул руль влево, весело заставив полицейскую машину развернуться на всех четырех колесах, и на полной скорости помчался на запад. На середине следующего квартала он включил сирену и мигалку. Потом притормозил, свернул направо и поставил машину у тротуара. Рядом с пожарным гидрантом как раз нашлось местечко для нее.
«Кажется, сегодня ты нарушил все законы, сколько их есть».
Марджи Коэн сказала, что живет на Девяносто четвертой улице. Дейв намеревался оставшуюся часть пути пройти пешком. Оставлять патрульную машину себе — или даже держаться неподалеку от нее — было слишком рискованно. Скоро ее отсутствие заметят.
Дейв взял под мышку бумажный пакет с одеждой Брега и зашагал на восток по Восемьдесят седьмой. Судя по взглядам, которые бросали на него немногочисленные прохожие, тут не привыкли видеть копа, путешествующего на своих двоих. Во всяком случае, большинство народу не привыкло.
На Бродвее Дейв свернул на север. Он уже много лет не бывал в этой части города. Джентрификация[9] яппи изгадила всю округу. Бары, мимо которых проходил Дейв, пестрели папоротниками в горшках и вульгарно-претенциозными названиями. Там, где раньше продавали всякий мелкий хлам, теперь был магазин антиквариата. Манекены в витринах магазинов одежды выглядели словно Шер после утомительной вечеринки. Впрочем, на улицах по-прежнему было грязно, и они были завалены тем специфическим мусором, который может накопиться лишь в верхнем Уэст-Сайде на Манхэттене.
«Веди себя как коп, а не как турист».
Дейв добрался до Девяносто первой улицы, прежде чем обнаружил то, что хотел. Зеленая неоновая вывеска над входом гласила: «Бар и гриль Макэнна».
«Если нельзя положиться на ирландский паб, на что же тогда можно положиться?»
Дейв отворил дверь. В пабе стоял полумрак. Пахло разливным пивом, старыми древесными опилками и тушеной говядиной. Клиенты заведения не походили на яппи, никогда ими не были и никогда не собирались ими становиться. Похоже было, что они давно уже сидят на своих местах. Пара человек взглянули на Дейва и вернулись к своему пиву.
Дейв прошел к стойке бара. Бармен уже наливал ему «Баллантайн». Дейв терпеть не мог эту марку. Но все-таки взял кружку.
— Чем могу помочь, офицер?
Дейв приподнял кружку.
— Вы мне уже помогли.
Он сделал глоток. Слабый металлический привкус напомнил ему… как давно это было… напомнил ему…
«Баллантайн» был любимым пивом Тэфи Уэйлера. Рыжий беглец из Нью-Йорка прихватил с собой в Сьерру черт знает сколько банок с этим добром. Потом, перед уходом, Дейв заставил его собрать все пустые банки. Тэфи хотел оставить их валяться, где валяются. Но Дейв пришел в ярость от идеи хоть на каплю запятнать красоту…
— Хотите к нему глоток спиртного?
— Простите?
Бармен перебил мысль Дейва.
— Я спросил, не хотите ли глоток спиртного к пиву?
— Я на дежурстве.
Бармен фыркнул.
— Ваших коллег это не останавливает. Вы новенький в этом районе?
— Я тут временно. Обычно я у «Астории».
— Я — Дании. Можете звать меня Джеком.
«Э-э… приятель, какое там имя написано у тебя на нашивке? Не подглядывать!»
— Я Хатчинсон. Но все зовут меня Хатчем.
— Заметано.
— Джек, у тебя есть телефонный справочник?
— Конечно.
Бармен запустил руку под прилавок и вытащил манхэттенские «Белые страницы». Он смотрел, как Дейв листает букву «К». Коган, Коггин, Кохан, Кохи, Коэн… Много Коэнов. Несколько страниц. Коэн Марджи? В списке отсутствует, Коэн Мэриголд? То же самое. Коэн М.? Несколько дюжин. Но только одна — на Девяносто четвертой улице. Как раз рядом с Амстердам-авеню. Должно быть, она.
Дейв вернул справочник бармену.
— Спасибо. У вас тут есть телефон? Мне бы позвонить по личному делу.
— В задней комнате. Звонок местный?
— Да.
— Чувствуй себя как дома.
Но Дейв позвонил не Марджи Коэн и не по местному номеру. Он звонил в международную справочную. Ему нужен был номер телефона в Швейцарии.
2
Дом Марджи оказался четырехэтажным, некогда роскошным. Этот стиль коренные ньюйоркцы находили очаровательным, но всем остальным он напоминал о Великой депрессии. Сквозь грязные окна не проникало ни лучика света. К забранной решеткой двери главного входа вела изрытая оспинами бетонная лестница. Дейв услышал храп. Похоже, кто-то спал под лестницей на груде банок из-под пива.
Если верить ряду потускневших почтовых ящиков в вестибюле, М. Ф. Коэн проживала на первом этаже, в дальней части дома. Квартира 1-Б.
Дейв посмотрел на домофон. Кто-то выдрал его из гнезда. Дейв пожал плечами и отжал язычок замка своей кредитной карточкой.
Стены — серые от отсутствия ухода. Ковер — потрепанный, весь в пятнах, освещение — тусклое. В доме пахнет старостью, плесенью и безразличием. Хозяин дома не особо тратится на его содержание и, возможно, не станет тратиться, пока жильцы не пригрозят перестать платить…
Дейв постучал в дверь квартиры 1-Б.
В глазке мигнул свет. Кто-то смотрел на площадку. Щелкнул замок, повернулась ручка, дверь распахнулась, и Марджи Коэн зашипела на него, словно кошка:
— Ах ты сукин сын!
«Это еще что за новости?»
Марджи попыталась выцарапать ему глаза; ногти у нее были короткие и ненакрашенные. Дейв отскочил. Марджи промахнулась, но ненамного. Дейв вскинул руку:
— Подожди минутку…
Марджи пригнулась, изготовившись к прыжку.
— Дрянь ты этакая!
Она прыгнула, снова целясь ему в глаза. Дейв поймал ее за запястья и крепко сжал. Вот уж этого он никак не ожидал.
— Гад, гад, гадина!
Марджи, извиваясь, пнула его в голень. Дейв понял, что заработал синяк.
«А для такой миниатюрной женщины она сильная, а?»
Марджи закричала:
— Как ты смеешь?! Как смеют эти твои сволочи?!
Дейв поднял ее и занес в квартиру. Марджи пнула его еще раз.
Он толкнул дверь бедром, и та закрылась.
— Да кем вы, козлы, себя воображаете, что вы себе думаете, ублюдки недоделанные?!
Яростно извернувшись, Марджи попыталась вырваться. Дейв сжал ее руки крепче и привлек ее к себе. Марджи плюнула ему в лицо.
— Марджи! Послушай, я не…
Белым пламенем вспыхнула осенняя зарница, и с ней — жгучая боль. Дейв задохнулся. Он рухнул на колени, силясь не потерять сознание.
Марджи врезала ему коленом в пах.
«Рэнсом с его головорезами — это одно, приятель, а сто десять фунтов разъяренной нью-йоркской женщины — это совсем другое».
Дейв оперся рукой об пол, чтобы не упасть, и попытался навести глаза на резкость. Не получилось. Дейв поднял голову, глубоко, судорожно дыша. Марджи надвигалась на него с вазой, достаточно тяжелой, чтобы убить его. В тот момент, когда Марджи ее швырнула, Дейв рухнул влево и дернул женщину за ноги. Марджи с ругательствами шлепнулась рядом с ним. Дейв перекатился и навалился на нее, собственным весом удерживая на месте. Марджи вопила, сыпала ругательствами и обещала его убить.
«Не надо было вытряхивать у нее все наличные, приятель».
Пробормотав нечто невнятное, Дейв усилием воли заставил себя отвлечься от мучительной боли между ног и сосредоточился на том, чтобы сказать что-то связное.
— Марджи, извини, что я забрал твои деньги. Я думал, так оно будет выглядеть более правдоподобно, и…
— Деньги?! — завопила она. — Деньги?! Ах ты, козел, да я о них и думать забыла с тобой и этими твоими дружками-извращенцами, да я тебе яйца поотрываю, ты, ты…
Дейву потребовалось десять минут, чтобы успокоить ее. На их исходе Марджи плакала и дрожала, словно перепуганная птичка.
У дверей дома ее ждали четверо мужчин, рослых мужчин. Один из них показал ей жетон и тут же спрятал. Пятнадцатью минутами раньше Марджи выбросила рацию, которую ей дал Дейв, — оставила в мусорном баке у ближайшего «Д'Агостино». Она думала, что беспокоиться ей не о чем.
