Ольга Некрасова - Свои продают дороже
— ..Хотя добра от тебя мало видела? — подхватила Вика. — Так я скорее ради себя пришла.
— Чтоб старичка беспомощного не бросать? Ах, какие мы нравственные! А как ты год скакала из койки в койку?!
«Я к маме на кладбище ездила», а у самой трусы проспермованные!
Вика прочно замолчала, чего и добивался Змей. Поддерживая бывшую жену в этом состоянии, он время от времени припоминал ей не стоившие внимания грешки вроде потерянной золотой браслетки или разбитой чашки от сервиза.
Маска мелочного старикашки настолько приросла к Змею, что он сам не знал, остается ли она маской или вошла в характер. Собственно, разницы не было: и желчный старикашка, и шантажист Безымянный, и командир диверсионной группы, и удачливый автор боевиков, и миллионер, который время от времени вкладывал деньги в коммерческие операции военных чиновников, не имевших таких денег, но имевших возможности, — все эти люди были в равной степени личностями и ликами, истинными характерами и масками. «Социальными ролями», — сказала бы социолог Вика и была бы не права.
Нет, девочка, не упрощай. Суть в том, что я принадлежу к поколению павликов Морозовых — людей без совести, но с принципами, которыми можно оправдать все. Им сейчас за семьдесят, а я догнал, потому что рано начал. Мои сверстники еще учителям ябедничали, а я уже писал донесения особисту, и на моем личном деле стоял гриф «Секретно». Скажешь, «общество создало предпосылки»?
Да нет, это у тебя пережитки классовой теории. Предпосылки у всех почти одинаковые, а люди получаются разные. Почему? Я, сочинитель Кадышев, этого не знаю.
— Куда?! — спохватился Змей. Вика проехала поворот. — Во-он моя избушечка.
Среди сосен мелькнула малиновая черепичная крыша.
Не раздумывая. Вика съехала на обочину. «Нива» перевалилась через кювет и заскакала по полю. Надо было внедорожник покупать, подумал Змей, зная, что не купит: привыкать к новой машине было неохота, «мерса» хватит по гроб жизни.
— Хороша избушечка! На сколько же потянет при конфискации?
— Нечего подъебывать. Сама не захотела со мной жить.
Вика засопела, прикусив губу.
— Вот помру, все тебе оставлю, — затянул Змей свою обычную песню.
— Мне от тебя ничего не надо, у меня все есть, — привычной скороговоркой ответила Вика.
«Нива» выкарабкалась на ровную, с черным маслянистым асфальтом дорогу. Над плотным забором виднелась башенка с флюгером.
— Дура, для чего я тебя растил, воспитывал? Думаешь, журналисток твой оценит? Лет через пять у него наступит кризис середины жизни, гулять начнет…
— Воспитал, научил жить. Спасибо.
— Нет у меня наследников, кроме тебя! — второй куплет.
— Не говори мне про наследников! Кто виноват, что их нет?!
— Старый я, болной че-ла-вэк! — на мотив «Сулико» затянул Змей.
— Шаляпин! — Вика тормознула у ворот и вышла.
Змей осматривался. Других машин поблизости не было, и подозрительных уплотнений в облетевших кустах он тоже не заметил. Впрочем, это еще ни о чем не говорило: палые листья — идеальное средство маскировки.
— Ты что сидишь? — удивилась Вика.
— Ноги болят — видишь, с палкой шкандыбаю. Поехали уж прямо к дому. — Он кинул ей ключик с «даласской таблеткой» и, пока профессорская дочка возилась с замком и включала механизм ворот, пересел за руль. Вика сморщилась, но возражать было смешно.
Если решат перехватить, то сейчас, по пути к дому.
Змей не отважился разъезжать с незарегистрированным «кольтом» и уж тем более не взял газовик — верное средство схлопотать пулю. Он был безоружен. Ворота за спиной закрылись автоматически; забор хоть и дощатый, но на бетонных столбах, и черт его знает, удастся ли протаранить. Ловушка.
Выставив в окно руку с дистанционным пультом, он еще метров за пятнадцать до гаража начал жать на кнопку. Схватилось — воротина поползла вверх. Не зря потратился, Въехал, не притормаживая, и чуть не вмазал «Ниву» в заднюю стенку, потому что привык к «мерсовской» автоматической коробке.
— В гараж-то зачем? — с подозрением спросила Вика.
«А затем, что нельзя показывать набитый рюкзак», — ответил про себя Змей, а вслух сказал:
— Мало ли…
— Я ненадолго.
— Управимся, — пообещал Змей и ущипнул выходившую из машины Вику пониже спины.
— Ты что? — Не оборачиваясь, она саданула по его руке, попала по часам и стала дуть на пальцы: больно.
Присланный черноморцами снаряд, сувенир Морскому Змею, загораживал дверь в дом. Попал он именно в это место случайно, а сейчас оказался кстати: наблюдатели уже наверняка обшарили дачу и знают, что из дома в гараж не пройдешь. А мы еще и подтвердим, что не пройдешь…
«Навались!» — кивком приказал Змей, оттаскивая снаряд. Вместе с гильзой, которая вообще-то подается в орудие отдельно, он весил под центнер, даром что пустой. Обиженная Вика помогала молча.
Освободив проход. Змей вышел из гаража через ворота, поднялся на крыльцо и встал, поджидая Вику. Пускай наблюдатели засекут. Тридцатисекундная задержка в гараже не должна вызвать подозрений. А сейчас мы будем как бы трахаться…
Вика подошла, и Змей, поворачивая ключ в двери, запустил свободную руку ей за пазуху.
— С ума спятил?! Я сейчас же уеду!
— Ч-ш-ш! — Дверь подалась; заткнув бывшей жене рот, Змей впихнул ее на террасу. Видали? Сейчас еще увидите.
— Ах, так?! — Немаленькая Вика оторвала Змееву руку и попыталась заломить ему за спину. Еще помнит!
У них это называлось «поимка диверсанта», победитель имел право быть сверху. Он вывернулся и через бедро кинул Вику в качалку.
— Изнасиловать хочешь?
— Нет, бля, в дочки-матери сыграть! — Змей навалился и еле успел увернуться от лязгнувших зубов. И это помнит: откусить насильнику нос или губу — и стопроцентная гарантия, что честь будет сохранена. — Сколько тебя учить? Делай, как я, и не ошибешься! — Он перехватил ее руки в свою одну и через пальто, платье и прочую амуницию вцепился свободной рукой в грудь, сжал сосок и крутанул. А это помнит?
Вика взвыла.
— Будешь слушаться?
— У-у-йа! Пусти, дурак!
— Ну-у?
— Пусти-и!
— Что надо сказать?
— А-а-а! Ну, слу.., слу…
— Не слышу! , — Слушаюсь! А-а!
— Громче!
— Слушаюсь, товарищ каперанг!
— То-то же! — Змей подумал, что перегнул палку — еще, чего доброго, удерет, — и шепнул:
— Не дергайся. За нами наблюдают!
— Врешь! — Вика еще пыталась биться, но Змей надежно зафиксировал ей шею.
— За нами скорее всего наблюдают, — уточнил он. — Пусть видят, что мы хотим перепихнуться и больше ничего.
Змей отпустил, и Вика шарахнулась к двери. Он спокойно уселся в качалку"
— Правда не врешь? — остановилась она.
— Спасибо за все и уезжай, если своего боишься. — Змей показал на ухо, давая понять, что «своего» упомянул для микрофонов, после чего как ни в чем не бывало встал и отпер дверь в дом.
Хлюпая носом, Вика пошла за ним.
В спальне врубили музыку, и Змей стал перебирать свою коллекцию порнухи, выискивая запись на русском, без «дас ист фантастиш» и «фак ми!». Вика смотрела во все глаза. При ней в доме было две-три такие кассеты, и те приволок Игорь, пряча от подрастающей Наташки.
— Стареешь? — спросила она, и Змей кивком подтвердил: пожалуй, да. Танька, обладавшая столь обожаемой мужчинами толикой блядства, в постели дала бы Вике сто очков вперед, но с Викой ему было лучше, и все тут. Другой причины тому, кроме возраста. Змей не видел.
Под вопли «Еще!», сотрясавшие дом, они спустились в гараж. Орудуя саперной лопаткой. Змей замешал в тазу цементный раствор. Разговаривать он запретил и таз взял полиэтиленовый, чтобы не лязгала лопатка. Вика в один слой разложила пакеты из рюкзака на дне ремонтной ямы, накрыла полиэтиленом, и Змей стал подавать ей кирпичи. В свое время бережливая Танька притащила их со двора и, чтобы не занимали места, соорудила штабельки по углам и вдоль стен. Змей снял с каждого штабелька верхний ряд, этого хватило, чтобы выложить дно ямы, а кирпичей как будто не стало меньше.
Дно забетонировали; одного таза раствора не хватило, Змей еще пять раз намешивал новую порцию, спускался в яму и разравнивал бетон гладилкой. Схватится — и хрен они простучат, через кирпичи-то… Он представил, как его пакетики лежат под новым полом, аккуратные, одинаковые — тридцать три мины под немаленьких людей, которых держал за хрип Безымянный… Стоп! Змей отлично помнил, что Вика уложила пакеты в два ряда, по ширине ямы, и ряды были полными. Тридцать два получается. Посмотрел в рюкзаке, валявшемся у колеса «Нивы», — вот он, тридцать третий лишний. Пусть живет, решил Змей и взял последний пакет с собой.
Первым делом он выключил порнуху — стоны из спальни продолжались уже сорок минут и могли вызвать подозрение. Вика, валяя дурака, испустила финальный сладостный вопль.
— Отдыхай, — подмигнул ей Змей и стал растапливать камин.
