Владимир Турунтаев - Методом исключения
Веня пожал плечами:
— Сказал только, что в пенсию отдаст.
— Что за пенсия?
— Ну бабушка на днях должна была получить…
— Все понятно. А кто еще приходил к тебе?
— Больше никто!
— Ой ли? — прищурился на Веню Бородин.
— А, это Аркашка потом опять пришел! — вспомнил Веня. — Потому что первый раз его завучиха прогнала. Сказала, если он не в нашей школе учится, то ему нельзя тут находиться. Мы и поговорить не успели. Потом он опять пришел и вызвал меня с урока.
Часы на руке Бородина пропикали одиннадцать.
— Давай-ка мы с тобой чайку попьем! — предложил он Вене, снял с сейфа чайник, заглянул в него и, убедившись в том, что воды достаточно, включил в сеть. — Проголодался поди?
Веня помотал головой:
— Нет!
— А то у меня бутерброды с колбасой.
— Не хочу я есть! — еще решительнее отказался Веня.
— Ну потом захочешь — съешь, я тебе оставлю.
Веня нервно передернул плечами. От чая он тоже отказался.
3
Подкрепившись, Бородин продолжил разговор:
— Значит, Аркадий вызвал тебя с урока… Интересно, как же учительница разрешила тебе выйти?
— Он сказал, что должен мне талончик передать, — объяснил Веня. — К зубному. Будто бы.
— Ну а ты вышел и передал ему ключи от своей квартиры?
Веня встрепенулся и бросил на опера сердитый, осуждающий взгляд:
— Я передал? Интересно как?
— А что? Разве это трудно?
— Так они же в классе остались! В куртке, она на спинке стула висела.
— Может, и висела, — согласился Бородин. — А были ли в ней ключи? Как ты это докажешь?
— Пожалуйста! — и Веня с готовностью стал доказывать: — Когда я вставал со стула, то зацепил ее рукой, и ключи упали на пол. Сосед по парте видел, как я поднял их и снова положил в карман. Он еще сказал: «Чего гремишь?» А я ему показал ключи. Выпали, говорю. Он видел, как я положил их в куртку…
— Ладно, ключи пока оставим, — сказал Бородин и неожиданно спросил: — А еще кто приходил к тебе в школу? Кроме Аркадия?
Веня сделал удивленные глаза:
— Больше никто!
— Высокий смуглый паренек в коричневой, с красными и зелеными вставками куртке, — подсказал Бородин.
— Не зна-а-ю! — раздумчиво протянул Веня, глядя на опера честными глазами, и подвигал шеей, словно ему жал воротник. — Может, не ко мне он приходил?
Бородин смотрел на него с состраданием:
— Улавливаешь, Веня, какая для тебя складывается неблагоприятная ситуация?
— Какая? — с вызовом спросил Веня.
— Ключи-то у вас у троих только: у тебя да у матери с отцом. Значит, кто-то из вас троих впустил воров в квартиру. Согласен?
Веня молчал, напряженно вглядываясь в опера.
— И как ты думаешь, кого я должен подозревать?
— Меня, конечно! — плаксивым голосом выкрикнул Веня. — Только когда, интересно, я мог их кому-то передать?
— А ты чего у меня-то об этом спрашиваешь? — с наигранным удивлением спросил Бородин. — Лучше тебя самого никто этого не может знать.
— Нет, вы скажите: зачем мне было это делать? Компьютер-то зачем мне у себя красть? — голос у Вени переполнился неподдельным отчаянием.
А опер продолжал гнуть свою линию:
— Вот и это, Веня, я тоже хотел бы услышать от тебя самого. Знаешь почему? Потому что мне на такие вопросы положено отвечать в форме рапорта о раскрытии кражи. Но тогда ты будешь уже не свидетелем и даже не подозреваемым, а обвиняемым. Соучастником кражи. И сидеть тебе тогда не за столом моего начальника, а вон на той скамейке, — Бородин кивком через плечо указал Вене на стоявшую при входе в кабинет обитую дерматином низкую скамейку. — И разговор у нас с тобой тогда пойдет другой. Жесткий будет разговор! Улавливаешь разницу?
— Пожалуйста! Могу и пересесть, — дернулся Веня. — Раз не верите…
— Сиди пока, не хорохорься, — устало махнул на него рукой Бородин. — И подумай, какой тебе смысл дальше запираться. Ведь это ж просто детская игра с твоей стороны! Тут все ясно как Божий день: кражу совершили твои друзья-приятели, а ты передал им ключи. Ну, не так, что ли?
— Зачем и когда? — в голосе вновь прорезались звонкие требовательные нотки.
— Зачем? — переспросил Бородин. — Так, видно, деньги позарез были нужны. А ключи ты мог передать тому же Зарипову на школьной перемене. Или Аркадию, когда выходил к нему с урока.
— Я же не брал с собой ключи, когда выходил из класса! — напомнил оперу Веня.
— Уже слышал: твой сосед по парте может подтвердить! — покивал Бородин. — Но кто мне докажет, что ты не специально уронил ключи, чтобы твой сосед-свидетель их увидел? Ведь ты потом мог тихонько переложить их из куртки в брючный карман. Видишь, как оно поворачивается? Наконец, с каких это щей я должен верить на слово твоему соседу по парте? Может, ты заранее с ним обо всем договорился. Кстати, как его фамилия?
Веня, казалось, не слышал вопроса. Глядел перед собою в стол.
Бородин с минуту подождал и повторил вопрос.
— Терехов… — едва слышно обронил Веня.
— Петька?! — пораженно воскликнул Сергей. — Да он же в вашей девятке! Один из подозреваемых! Как он может быть твоим свидетелем? Не удивлюсь, если завтра-послезавтра выясниться, что он и передал кому-то твои ключи. Кому-то из девятки. По договоренности с тобой.
— Ключи у меня были все время в куртке! — упрямо повторил Веня, вглядываясь в темноту за окном.
— Веня, ты понимаешь, в чем дело? — раздумчиво-наставительным тоном продолжал Сергей. — Я на таких вот кражах зубы свои проел. Можешь мне поверить, что все детали наперед предусмотреть даже опытным ворам не удается. А тем более вам, пацанам. Вот как с ключами. В твоих-то глазах, верю, твой сосед по парте выглядел надежным свидетелем, а на поверку оказалось, что его показания гроша ломаного не стоят. Или еще пример. Когда ты вернулся после школы домой и увидел следы кражи, что ты прежде всего стал делать?
— Закрыл шкаф, ящики задвинул… Прибрал немного… — ответил Веня, смело глядя Сергею в глаза.
— Даже прибрал! — подивился Сергей. — И давно у тебя проснулась тяга к наведению порядка в доме? Мать сказала мне, что до сих пор за тобой такой привычки не замечалось. А? Или мать неправду мне сказала?
Веня молчал, опустив глаза.
— Не порядок ты наводил, милый мой, а стирал с дверки шкафа и ящиков отпечатки пальцев! Очень аккуратно все протер, наш эксперт просто диву дался, как ты все аккуратно сделал. Стер, а затем прошелся по полировке своими пальчиками как по клавишам баяна… И потом — собака. Никакого здравого смысла нет в твоем рассказе: ты, ее хозяин, пришел домой, а собака-овчарка, насидевшись взаперти, даже не гавкнула, даже не заскулила! Что за чудо твоя собака? Может ли быть такое?
— Ну, если она нассала там или еще че, и я прихожу из школы, она никогда не появляется…
— А ты пришел, собаки твоей нигде не видно, не слышно — ящички стал задвигать, прибираться! Веня, всякое можно допустить, но только не это. Я тебе скажу, как было на самом деле. Ты ведь еще когда входил в квартиру, то уже знал, что произошла кража, и первым делом, конечно же, кинулся в ванную вызволять собаку. Ну а уж потом…
Веня сидел нахохлившись, склонив голову набок и опустив глаза.
4
Было уже полпервого ночи. Сергей принялся писать дальше протокол. Исписал еще страницу, когда в кабинет с кружкой в руке вошел Равиль, другой дежурный оперативник.
— Кипяток есть? — спросил и поискал глазами чайник.
— Остыл уже, — ответил Сергей, дописывая фразу. — Ну так включи! Твой-то чайник что, опять сгорел?
— Опять, — кивнул Равиль. — Спустился я, понимаешь, в дежурное отделение, а там, в кутузке, двое парней подрались…
— Ну ясно! — с сочувствием покивал Сергей.
— Пожалуй, надо долить воды, — Равиль с глубокомысленным видом заглянул в чайник и, отцепив шнур, направился к двери. — На удивление спокойно сегодня: с пяти вечера ни одного серьезного вызова!
— Ну так весь же уголовный мир притих-затаился, — кинул ему Сергей вдогонку. — Там уже по всем каналам сообщили, что я допрашиваю красного партизана, — он кивком показал на Веню. — Ждут, чем все кончится. А мне только вот осталось…
— Этот?! — Равиль сделал удивленные глаза и быстро прошел от двери к столу, за которым сидел Веня, вгляделся в него своими черными пронзительно-яркими глазами. — Как фамилия?
— Рыбаков! — с вызовом ответил Веня.
— Звать как?
— Вениамин Васильич! — и дрожащие губы разъехались в улыбке.
— Чего лыбишься? — рявкнул на него Равиль и помахал перед его носом указательным пальцем. — Ты вот что, Вениамин Васильич, ты этот тон оставь! Не надо! И свои честные глаза на меня не таращь, я ведь тебя насквозь вижу!
— Понимаешь, какая ситуация, — сказал ему Сергей. — Я, например, еще не видал такого. Приходит этот партизан из школы, а двери открыты. Ни взлома, ничего. И овчарки сторожевой не слыхать, не видать. Так он, думаешь, куда первым делом кинулся? Стал порядок наводить в комнатах! А уж потом собаки хватился: «Где же ты, моя Жулечка?» Заглянул в ванную, а она там тихохонько сидит-посиживает! «Ох ты, моя Жулечка!» — Сергей насмешливо смотрел Вене в глаза. Тебе только артистом быть, Веняша! — и вдруг почувствовал, как что-то дрогнуло у него внутри от прямого, вызывающе-обиженного взгляда парнишки.
