Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь
— Илонка, слушай, давай уедем отсюда?
— Мне и здесь хорошо. Не мешай, пожалуйста. Я занята.
— Ну, да, ты говорила. Ты у нас аудитор. Что это за цифры?
— Ты все равно не поймешь. Поэтому не мешай. Я скоро закончу, и поедем обедать.
— Или не поедем. — Антон знает, что с ней ничего нельзя планировать.
— Правильно. Или не поедем — как карта ляжет.
Дана решила, что самый безопасный способ прочитать найденный диск — это купить ноутбук, пригласить Антона и раскрыть диск в его присутствии. Вздорный мальчишка ничего не поймет, а другим и в голову не придет, что вот она, информация, руку протяни! Дюжие телохранители Антона покараулят, мало ли что!
«Если бы Градский знал, кто невольно помогает мне, его бы удар хватил. И он узнает, все узнает! Перед смертью. Я дам ему время хорошенько над этим подумать. Обо всем подумать, обстоятельно!»
Диск не закодирован, на него просто скопировано несколько файлов. Дана читает колонки цифр — дело до боли знакомое. Дана сжимается и стискивает себя в кулак. Нельзя. Ей нельзя расклеиться.
— Что это такое? — Антон заглядывает через плечо.
— Это довольно скучно. — Дана следит, чтобы ее голос звучал как можно более безразлично. — Здесь отражены финансовые операции, проводимые в разное время неким лицом. Счета, балансы, расходы и прочее.
— И правда скучно. И ты во всем этом разбираешься?
— Пришлось. Журналистика не приносит денег в нужном количестве, а это — приносит. Я скоро закончу, не переживай.
Антон склоняется к ней все ближе, и Дана отвечает на его поцелуй. Пусть, покладистее будет.
— Мне кажется, я влюбляюсь в тебя. — Антон с трудом оторвался от желанных губ. — Что ты скажешь?
— Ты сначала сам разберись, о результатах сообщишь мне в письменном виде, в двух экземплярах.
— Ты все время издеваешься надо мной!
— Мне так веселее живется.
Дана продолжает рассматривать колонки цифр. Вот доходы от продажи крупных партий металлолома — в 2010 году была списана часть заводского оборудования. Вот акт списания. Оборудование не подлежало списанию, но его списали и продали как металлический лом.
Вот несколько крупных поступлений в виде пожертвований на избирательную кампанию. Но имена жертвователей спрятаны за номерами банковских счетов.
«Могу себе представить. — Дана ведет поиск. — О, даже так? Сам себе жертвовал? А откуда у тебя такие денежки, дорогой? Думаю, это можно выяснить, если постараться».
Дана торопится. Она понимает, насколько важна эта информация. Счета в иностранных банках. Счета в офшорных зонах. Господин Градский не брезгует ничем. Вот сеть бутиков в Белгороде — «Домино», «Космо», «Лиана». Эти полуподвальные помещения, в которых висят тряпки с запахом секонд-хенда и ценниками «от кутюр». Магазины, существующие только для того, чтобы отмывать деньги.
«И это лишь маленькая часть. — Дана сжимает кулачок. — А люди умирают из-за того, что не могут заплатить за лечение. На беспризорников нет денег. Старики роются в мусоре. Вот где они, денежки, оседают. И ведь Градский не один такой».
Вот несколько уголовных дел. Дана видит знакомые имена. Похоже, Виталька — не единственный, кто прикрыл когда-то Градского.
«Тупой ублюдок! До животного быстрее бы дошло, а до этого никак. Натрахается, напьется — и за руль. Ему в психушке самое место, а не в кресле депутата».
— Я проголодался. — Антон обнимает ее за плечи. — Илонка, поедем обедать.
— В «Макдоналдс».
— Хорошо. Как скажешь.
Дана копирует дискету и кладет в сумочку. Они с Антоном выходят на улицу. Знакомая машина стоит рядом с иномаркой Антона. Дана видит побледневшее лицо Константина.
— Вы куда?
— Обедать. Какого хрена тебе надо? — Антон злобно косится в сторону начальника охраны.
— Я должен знать.
— Узнал — проваливай.
Дана делает вид, что ее это не касается, Константин садится в машину и уезжает.
— Терпеть не могу этого типа. — Антон щурит синие глаза. — Строит из себя непобедимого рейнджера Уокера.
— Нельзя грубить людям. Ты этого не знал?
— Да ладно! Каким людям? Это все мусор, мелкие грызуны. За тарелку бесплатного супа мать родную продадут!
— Это тебе твой папа сказал?
— Я с ним в этом согласен. Видел всех этих кретинов на пикетах? Им платят, и они идут, спят в палатках, ведут себя как последние…
— А твой папа тебе случайно не сказал, кто их довел до такого состояния?
Антон умолкает. Сколько раз он обещал себе, что больше не станет повторять слова отца, и вот вырвалось.
«Наверное, она в чем-то права. Иногда мне тоже кажется, что это неправильно — так много нищих и все эти дети на улицах…»
— Балованный ты, Антошка. Не видел ты нищеты и голода. Все тебе давалось просто так, потому лишь, что ты — сын своего отца. А сам ты кто?
— Не начинай, Илонка. Грузишь. Так оно заведено на свете. Кто-то богаче, кто-то беднее. Это уж как кому повезло.
— Ты точно сам так думаешь?
«Не знаю… Наверное. Или не думаю? А зачем мне думать? Я все равно не смогу понять, почему я не нужен собственному отцу. И почему мне иногда страшно рядом с ним».
У Даны в сумочке звонит телефон.
— Это я. Хорошо слышно? — Константин пытается говорить резко и повелительно, только у него плохо получается.
— Конечно. Чем ты расстроен?
— Я когда-нибудь сверну шею этому щенку. Что у тебя с ним?
— Воспитательный процесс. Весьма полезная штука.
— Хорошо, об этом позже. Скажи, это ты вчера обнаружила Вику Новицкую?
— Не понимаю, о чем ты? Это она так сказала?
— Она упорно отказывается говорить о тебе. Если судить по тому, что я увидел в Викиной квартире, то ее молчание мне непонятно. Но тебя узнал таксист.
— Это ничего не доказывает.
— Ты говорила с ней?
— Я ее даже не видела.
— Что она сказала тебе?
— Ничего, ты все сам понимаешь. Что можно сказать в таком состоянии?
— Ее накормили героином. Дорогостоящая смерть. Но у нее хватило сил доползти до ванной и промыть себе желудок. Она выживет.
— Мне это неинтересно.
Дана отключается от линии. Она не узнала того, что ее интересовало. Она не узнала, для кого Вика шпионила за Ивановой и откуда у нее тот диск. Впрочем, на этот счет как раз можно строить предположения.
— С кем ты говорила? — спрашивает Антон.
— Если ты думаешь, что я стану отчитываться, значит, ты окончательно спятил.
— Илонка!
— Запомни, я не твоя собственность, ясно? У тебя денег не хватит, чтобы купить меня.
— Значит, и ты имеешь цену?
— Наверное. Правда, я ее себе еще не назначила.
— Иногда мне хочется избить тебя.
— Это будет последнее, что ты попытаешься сделать в своей жизни. Хорошенько запомни это, малыш.
Дана выходит из машины и скрывается в толпе. Антон бежит следом, охранники идут за ним, сквозь толпу. Но Дане мальчишка больше не нужен — на данном этапе.
16
— Ты пришла.
Губы Вики потрескались, под глазами залегли темные тени.
— Как ты?
— Жива твоими стараниями. Спасибо, Дана.
— Я была в твоей квартире. Вика, этому пора положить конец.
— Я не понимаю… Что ты имеешь в виду?
Дана оторопело смотрит на нее. Это все та же Вика, смугловатая, со светлыми большими глазами и русыми косами. Вика Морозова. Это из сна… о чем? Дана не знает. Вместе с Викой в ее жизнь всегда входило смятение.
«Она приносит мне несчастье».
«Мистика какая-то. Это совпадение».
— Ты очень изменилась. — Вика вглядывается в незнакомое лицо. — О чем ты говоришь?
— О фотографиях Стаса в твоей квартире. Зачем ты ими стены оклеила? Это безумие, Вика.
— Но я… Дана, ты меня пугаешь! У меня нет фотографий Стасика. Только несколько отснятых пленок, но я так и не решилась снова напечатать снимки. А те, что были, порвала в ту ночь, когда он ушел за тобой… Я не понимаю, что они все находят в тебе? Может, прав был Юрка и ты просто инопланетянка?
— Тогда кто имел доступ к тем негативам?
— Никто… Они лежат в моем столе. Знаешь, дочь осталась с Юркой, я живу одна…
— Кто накормил тебя наркотиком?
— Дана, это…
— Вика, для кого ты поставляла информацию о своей начальнице?
— Я не…
— Вика, ты мне скажешь.
— Но зачем тебе? Господи, это просто нелепость… Двое вломились ко мне, зачем-то пытались меня убить. Я не знаю, почему. Алекс просил меня присматривать за Дарьей. Он мой друг… Что все это значит?
— Зачем ты прятала диск?
— Это же деньги, Дана! Номера счетов! Нам бы хватило и части этих бабок.
— Где ты взяла этот диск?
— У Алекса. Он убьет меня, если узнает.
— Где его найти?
Наверное, и вправду судьба. В этом есть что-то мистическое: когда Дана встречает Вику, ее судьба делает вираж. Стреляли сейчас, скорее всего, из окна напротив палаты. Или с крыши. Пуля разворотила Вике грудь.
