Сергей Донской - Конь в пальто
Светловолосый херувимчик Олежка был давно влюблен в нее – ближе Олежки у мужа никого не было. Его старые друзья-товарищи поуезжали, поумирали, поисчезали, а новыми он так и не обзавелся. Лишь Олежка, как прежде, заглядывал старшему брату в рот. Друзья не разлей вода?
А бывают ли на свете друзья не разлучи женщина?
3
Трудно сказать, были ли Олежка и Жека настоящими друзьями. Настоящими братьями – нет, это совершенно определенно. Но ведь и самые родные братья не бывают настолько близкими, насколько близкими могут быть братья двоюродные. Олежке и Жеке никогда не приходилось бороться за родительскую любовь, выяснять отношения или отстаивать старшинство.
В детстве мальчишки жили по соседству и часто виделись в домах друг друга. Поскольку общение происходило не на глазах насмешливых сверстников, Жека запросто приятельствовал с младшим братом, покровительствовал ему и даже иногда соглашался поиграть в игры, которые давно перерос. Для малыша он не являлся ни братом, ни наставником, ни старшим другом. Он был просто Жекой, появление которого воспринималось как маленькое пацанячье счастье. Жека приходил, и Олежке сразу становилось весело, интересно, беззаботно. Жека излучал надежность.
Он все знал, все умел, никого и ничего не боялся. Он был мессией, а Олежка – апостолом. Эти взаимоотношения сохранялись между двоюродными братьями достаточно долго, чтобы казаться незыблемыми.
До самого призыва в доблестные ряды Советской Армии Жека никогда не исчезал из Олежкиной жизни надолго. Ему, как и любому почти взрослому парню, льстило преданное обожание младшего. В обществе Олежки можно было чувствовать себя большим, сильным, умным. В компании сверстников это приходилось доказывать словом и делом. Не то чтобы у Жеки это не получалось, но он предпочитал быть котом, который гуляет сам по себе. В своре сверстников ему было скучно даже в роли вожака. А с Олежкой все было по-другому. О его существовании можно было забыть, а можно – вспомнить. В зависимости от настроения.
Однажды он вспомнил – завернул к братишке вечерком и застал его с распухшими губами и носом.
– Дрался?
– Нет, не дрался. Били.
– Ну-ка, ну-ка! Расскажи, интересно!
Пытаясь бодриться, Олежка поведал про ненавистного Катигроба, грозу школы, донимающего всех ежедневными поборами… У Олежки не нашлось требуемой мелочи, вот и схлопотал. Жека отреагировал на трагическое повествование совершенно невозмутимо. Вместо того, чтобы кинуться заступаться или хотя бы сочувственно вздыхать, он погнал Олежку на поиски свинца и песка.
– Зачем?
– Узнаешь.
– Как же я в таком виде? Засмеют…
– Уже засмеяли, – отрезал Жека. – Топай. И прихвати пустую консервную банку.
Через час он положил на Олежкину ладонь еще горячий свинцовый брикетик и дал устную инструкцию по его эксплуатации:
– Сунешь в спичечный коробок, чтобы пальцы не переломать. Подойдешь к этому Вертопраху…
– Катигробу. У него фамилия такая…
– Какая разница… Пусть Катигроб. Подойдешь первым и без всяких слов заедешь ему свинчаткой по роже. При всех.
Олежка заволновался:
– Ты не знаешь Катигроба! Он, знаешь, какой? Он меня с грязью смешает! – Олежка чуть не плакал, но сочувствия так и не дождался.
Скучно глядя на потолок, Жека посоветовал:
– Тогда свинчатку подари ему. С наилучшими пожеланиями и поцелуем… В жопу!
Произнеся эти слова, Жека ушел, хлопнув дверью. Олежка не спал всю ночь, а утром пошел и свернул Катигробу челюсть. Сначала ему действительно здорово досталось, но потом он повторил, и от него отвязались. А несколько лет спустя Жека, с изувеченным до неузнаваемости лицом, валялся на диване, уткнувшись в стену, как когда-то Олежка. Побои были серьезнее, но сама ситуация – вполне узнаваемая. Жека ничего не объяснял, а Олежка ничего не спрашивал. Он просто смотался домой и вернулся со свинцовым брикетом, чтобы вложить его в вялую руку брата:
– Это тот самый, помнишь?
Жека взвесил штуковину на ладони и осторожно улыбнулся, боясь повредить швы, наложенные на верхнюю губу.
– Прорвемся! – сказал он.
А после прорыва через неизвестное вдруг возник в обнимку с Леной, очень скоро ставшей его женой. Возник, чтобы опять исчезнуть. Олежка не возражал, потому что успел влюбиться в Лену – безнадежно, тягостно и бесповоротно. Тяжело было видеть ее, по-домашнему полуодетой, особенно на фоне раскуроченной постели, в которой она недавно лежала с братом. Невыносимо было наблюдать, как она, ничуть не стесняясь родственника, кормит полной грудью свою малютку. Одним словом, с той поры дружба между двоюродными братьями не то чтобы дала трещину, но поблекла, угасла, истлела до пятнадцатиминутных перекуров пару раз в году.
Ренессанс в их отношениях наметился незадолго до нынешних событий. Приобретя квартиру и превратив ее в «евроконфетку», Олежка не удержался, чтобы не похвастаться перед Жекой. Позвонил, пригласил в гости.
– Неплохо обставился, говоришь? – хмыкнул Жека. – Ладно, загляну. Только один, без Ленки. Она твои хоромы увидит и начнет меня долбить, как в той сказке про золотую рыбку. А у меня пока что денег на исполнение ее желаний не густо…
Заручившись высочайшим Ленкиным позволением, Жека приехал, и они очень даже неплохо посидели вдвоем. Олежке старший брат показался изменившимся. Нет, он не слишком постарел. Волосы ничуть не поредели, и в них не проглядывали седые паутинки. Почти не наблюдалось морщин, так, легкие царапинки времени. Но вид у Жеки был понурый. Как у человека, потерявшего ориентир и плывущего по реке жизни неизвестно куда и зачем.
– Хочешь, пристрою тебя у себя на фирме? – предложил с почти трезвой искренностью Олежка и тут же вкратце обрисовал свою преувеличенную роль в ханском княжестве.
Жека послушал-послушал, упрямо нахмурился и покачал головой:
– Приглашают в команду, а загоняют в стадо. Нет, братишка. Я сам по себе… Я думаю авторемонтную мастерскую открыть. Имеется гараж, кое-какое оборудование. Остается только руки приложить. И голову… В месяц можно запросто заколачивать пару тысяч. И сам себе хозяин. Сделал дело – гуляй смело.
– Рассказать тебе, чем это закончится? – уныло спросил Олежка, имевший довольно богатый коммерческий опыт.
– Не надо. Ты лучше дай мне вторые ключи от своего бункера. – Жека мазнул взглядом по квартире. – Я, пока мастерскую не запущу, не хочу дома торчать да кашку с Анечкой кушать. Буду уходить как бы по делам, а сам – сюда. Не волнуйся, не обременю. Только с утра и до обеда, пока ты на работе. И временно.
– Да о чем разговор? – воскликнул Олежка, вручая брату ключи. – Хоть ночуй.
– Ночевать меня Ленка не отпустит. Никак не перебесится. Чуть ли не каждый день своего требует.
Жека сокрушенно вздохнул, но выглядел в этот момент отнюдь не как мужчина, обремененный супружеским долгом. Олежкины губы искривились в понимающей улыбке. Больше всего ему тоже хотелось вздохнуть, но он, разумеется, сдержался.
4
Оформившись частным предпринимателем, Жека навлек на себя массу проблем и хлопот, но не денег. С все более угрюмым и ожесточенным видом заскакивал он к Олежке, брал взаймы пятерку, десятку, двадцатку. Олежка предлагал больше, мол, чего зря бегать туда-сюда? Но брат доллары не брал, утверждал, поигрывая желваками, что вот еще немного – и прорвется, выплывет.
Но не выплыл…
Вернувшись домой недели три назад, Олежка без особого удивления застал там Жеку. Был он темен лицом, небрит, взвинчен. Прежде чем заговорить, выпил неизвестно какую по счету чашку кофе, походил по комнате с сигаретой. Неизменный черный плащ покойного отца, за который в молодости окрестили Жеку Летчиком, шуршал и развевался, следуя за мятущимся хозяином. Наконец он сел, пристально посмотрел на двоюродного брата и спросил:
– Слушай, кузен, выручишь по-родственному?
– О чем разговор? – заученно сказал Олежка. – Вот, триста долларов для начала. Отдашь, когда сможешь.
– Я не за деньгами, – досадливо отмахнулся Жека, и его голубые глаза почему-то стали совсем темными, неузнаваемыми. – Меня кинули! Знаю, кто, но достать их не могу. Рылом не вышел… Короче, вези-ка ты меня к своему Хану-Пахану!
Олежка придержал отвалившуюся нижнюю челюсть подставленной ладонью, довольно успешно изображая задумчивость. Вспомнились хвастливые россказни, из которых следовало, что он является доверенным лицом самого влиятельного бандита в городе. Жека, как оказалось, поверил. Глупая история. Но не признаваться же теперь в том, что это был блеф? Олежка очень дорожил уважением окружающих. Да и себя уважать тоже хотелось… Поэтому приходилось держать марку. Напряженным тоном он предложил:
– Рассказывай, что там у тебя приключилось?
– Меня кинули, – повторил Жека. – На пять штук. Четыре из них Ленка заняла у родителей. Для кого-то – гроши, а для нас – целое состояние. Я не могу сказать: ах, извините, обмишурился, все денежки сгорели синим пламенем… Сначала хотел сам найти заступников, без твоей помощи. Нашел, но гнилых каких-то. Сказали, что работают только пятьдесят на пятьдесят, половину возврата оставляют себе. Но при этом ничего не гарантируют. А мне необходимо вернуть эти деньги! Не половину – всю сумму. Поэтому, как я понимаю, мне нужны не просто бандиты, а знакомые бандиты.
