Виктор Доренко - Ставка на бандитов
— Все правильно, — улыбнулся авторитет, — у нас никто лажево не свистит. Просто я решил баньку истопить, погреть косточки, — объяснил вор предназначение дров. — Ну ладно, пойдем в дом, чего на жаре маяться. Девчонки сейчас стол накроют.
— Чьи девчонки, — не понял Шило, — этих, что ли, балбесов?
— Да как тебе сказать? — замялся Монах, следуя рядом с гостем по направлению к веранде. — Сложно понять наскоком.
— Ну понятно, понятно, — согласился собеседник, — наскоком хорошо только кассы брать, а тут, как я понял, моего скромного умишка маловато будет. — Говорящий откровенно дурачился.
Поднявшись на первую ступеньку, авторитет обернулся и уже серьезно произнес:
— Не гони гусей. Со временем все узнаешь. А пока познакомься, — пахан указал на сестер, поднявшихся навстречу гостю, — Даша и Маша, смотри не попутай. А это Боря, — на этот раз сказанное относилось к близняшкам, — прошу любить и жаловать.
— Первое необязательно, — пошутил Шило, — очень приятно.
Девушки вежливо улыбались, с интересом рассматривали гостя. Затем, решив, что смотрины окончены, принялись накрывать на стол.
В это время из двери, ведущей в дом, показалась щуплая фигурка пожилой женщины — по всему было видно, что она успела не только обосноваться на даче, но и познакомиться с девушками поближе.
Обращаясь к ней, Фомин спросил:
— Мама, ты помнишь Шило? Он несколько раз привозил тебе от меня весточки.
Всмотревшись в лицо молодого человека, старушка просияла:
— Как же, как же, Боря, — она назвала имя гостя, — очень вежливый молодой человек. Еще бы не помнить. Я хоть и старая, но склерозом не страдаю.
И гость, и хозяин улыбнулись, присели к накрытому столу.
— Ну, прошу отобедать чем Бог послал, — вор сделал приглашающий жест. — Угощайся…
После обеда мужчины направились в баньку, прихватив с собой несколько бутылок пива. То ли Фомин действительно постарался с дровами, то ли банька хорошо протопилась, но парок вышел отменный.
Рассевшись на полке, они с наслаждением хлестали друг друга березовыми вениками, дурачились, плескали на раскаленные камни пиво, а затем, фыркая и отдуваясь, попеременно окатили друг друга ледяной водой из деревянного ушата.
Развалясь в тесном предбаннике и потягивая из горлышка пиво, Монах спросил у Шила:
— Как здоровье Артамона? Как дела? Какие новости на зоне?
— Артемий велел тебе низко кланяться и передал малявку, — степенно ответил гость, доставая из внутреннего кармана висевших на примитивной вешалке брюк запечатанный серый конверт.
Неспешно взяв послание и распечатав его, авторитет углубился в чтение. При этом никто из присутствующих не проронил ни звука.
Дочитав до конца и засунув письмо обратно в конверт, Монах произнес:
— Значит, зону принял Вист. Я так и предполагал. Артамон пишет, что намечается крупная сходка, а место ты должен мне передать на словах, — говорящий не мигая посмотрел на Шило.
Тот, в свою очередь, ответил:
— Артемий просил меня обсудить этот вопрос с тобой и еще несколькими авторитетами. Я уже успел кое с кем переговорить, но им вроде бы все равно. — Борис вопросительно взглянул на пахана. — Что ты скажешь?
— Я думаю, правильно будет забить стрелку там, куда сможет подтянуться Артамон, да и те воры, которые сейчас висят. — Было видно, что данное решение родилось у него давно.
— Тогда надо лететь в Свердловск, или как он сейчас называется? — Шило на минуту задумался, силясь вспомнить новое название города. — Вспомнил, Екатеринбург. Артамона должны перевести туда. Можно ускорить этап и для остальных.
— Екатеринбург, так Екатеринбург, — согласно кивнул Монах, — мне до фонаря. Только сообщишь за пару дней до сходняка точное время и место.
— Естественно, — произнес Борис, подведя черту в обсуждении темы.
В предбаннике воцарилась тишина.
Первым нарушил молчание гость. Бросив мимолетный взгляд на опорожненную бутылку и поставив ее под стол, обернулся к Фомину:
— Я не знаю, что написал тебе Артемий, сам понимаешь, дело коня за дорогой пасти, только вот на словах он велел тебе еще передать: не жмись с бабками и обустройся поприличней, возможно, в скором времени тебе предстоит много всяких важных встреч. Еще он велел подтянуть человек десять бойцов для охраны. Кого — сам решай.
— Точно, — вставил свое веское слово Бур, — давно пора. Сейчас не конец семидесятых, когда шпанку нахрапом брали. Теперь у любого ссыкуна под клифтом «волына» болтается. Особенно после сегодняшнего.
Монах неодобрительно посмотрел на подручного — тот, видимо, уже пожалел о ненароком вылетевших словах.
Шило понимающе перехватил взгляд авторитета и спросил, обращаясь к Буру:
— А что случилось?
Рома понял, что напрасно затронул эту тему, и попытался отшутиться:
— В очереди за шаничками чуть не разорвали. Оборзели совсем…
— Ладно, Бур, говори, не съезжай с базара, — серьезно протянул Фомин, прикладываясь к горлышку бутылки с пивом, — давай, мечи дальше, раз не можешь метлу на привязи держать. Только покороче, а то парок стынет.
Поставив пивную бутыль на стол, сколоченный из дубовых досок, авторитет прошел в парилку. Прикрывая за собой дверь, он услышал, как Роман принялся обстоятельно пересказывать гостю утренние события, красочно живописуя подробности и пересыпая все крепкими словечками в адрес пассажиров вишневой «девятки»…
Моторная лодка, привязанная к небольшому причалу у поместья Зеленцова, переваливалась с борта на борт, рискуя оборвать швартовый трос. Огромные волны заливали палубу, достигая порога дома.
Казалось, еще один такой шквал — и суденышко разнесет вдребезги о кирпичную стену особняка.
Дюк, стоя на крыльце, с изумлением наблюдал, как обычно спокойная и прозрачная гладь подмосковного озерца превратилась в штормовое море, изрыгающее из себя мутную, темную воду.
Небо покрыли грозовые тучи, время от времени рассекаемые зигзагами молнии. Свистящий ветер пронзал насквозь.
Почти у самой воды кружили беспокойные чайки, едва не задевая крыльями ошеломленного Зеленцова.
Вдруг человеку почудилось, будто птицы кричат нежными женскими голосами. Ему даже удалось разобрать отдельные звуки, похожие на слова: «Ле-лик, Ле-лик…»
— Лелик, Лелик, проснись…
Зеленцов открыл глаза и обнаружил, что лежит на мягком диване в собственном кабинете, а его энергично трясет Светлана, постоянно повторяя:
— Лелик, проснись. К тебе только что Паша пришел. Он увидел, что ты спишь, и попросил меня разбудить.
Опустив ноги с дивана на мягкий ворс ковра, Дюк сладко потянулся и протер заспанные глаза.
— Слушай, Светик, — задал он неожиданный вопрос, — а к чему снятся чайки?
— Не знаю, — ответила блондинка, — я в сны мало верю.
Мужчина, окончательно стряхивая с себя остатки дремоты, прошел к небольшому холодильнику и достал пластиковую бутылку с минеральной водой. С наслаждением сделав несколько жадных глотков, он вновь обратился к собеседнице:
— Светлана, а вода к чему снится?
Девушка на секунду задумалась и нерешительно протянула:
— Насколько я помню, если чистая вода, то к радости, а грязная — к неприятностям. Да брось ты впадать в цыганщину, тебя Паша ждет. У него, как всегда, что-то срочное.
— Ну так пусть зайдет, — ответил Зеленцов слегка раздраженным тоном, — а то в последнее время взял за моду тебя подсылать. У него что, языка нет или я разорву его?
Девушка поспешила выйти из комнаты.
Не успела она прикрыть за собой дверь, как в кабинет ввалился здоровенный Паша.
Получив предупреждение от Светланы о дурном настроении шефа, он постарался придать лицу смиренное выражение, впрочем, ему это плохо удалось.
Дюк, выведенный из равновесия неприятным сновидением, хотел пропесочить своего помощника. Однако, взглянув на того, лишь криво ухмыльнулся и спросил:
— Ну что у тебя?
Паша уселся в кресло и принялся рассказывать:
— Грыжа встречался с этим «бобром», который предлагает купить «дурь». Зовут его Степан, и у него действительно имеется килограмм кокса. Он хочет сто баксов за грамм. Грыжа говорит, его можно швырнуть. — Говорящий вопросительно уставился на патрона.
— Можно, так кидайте, — спокойно ответил Дюк, — только смотрите, легавых не наведите. Как он думает пробросить этого Степана? — Шеф имел в виду дальнейшие действия Грыжи.
— В наглянку отъем сделать, — произнес Паша, удивленный вопросом, — ты же знаешь, Лелик, Грыжа не «кукольник» и не «ломщик». Ему проще в бубен зарядить, чем лапшу на уши вешать кому-то.
— Ладно, — устало отозвался Зеленцов, продолжая размышлять о сновидении, — только передай ему, если запорет бок, пусть потом мне на глаза не попадается. И чтобы без лишнего шухера, а то я его знаю.
