Кристианна Брэнд - Зеленый – цвет опасности
– Это нетрудно – быть преданной тем, кого любишь.
Сквозь ткань куртки Вудс почувствовала, как мышцы его рук чуть заметно дернулись и затвердели. Чуть отстранившись, она добавила почти без паузы:
– Если, конечно, ты имел в виду моего брата.
3Фредерике надоело сидеть в душной маленькой комнате с Эстер и майором Муном. Она предпочла бы остаться наедине с Барни или чтобы Джарвис был здесь и видел, как они с Барни счастливы. Она вбила в свою маленькую глупенькую головку, что Джарвис влюблен в нее без памяти и теперь страдает, видя, как сильно она любит Барни, которого он чуть не предал. Так ей было легче избавиться от неприятных воспоминаний о собственном минутном предательстве.
– Милый, может, пойдем куда-нибудь погуляем? Тут просто нечем дышать.
– Давай я покатаю тебе на машине, – немедленно отозвался Барни.
– О, как здорово! – Спрыгнув с его колена, она надела длинное синее пальто и нахлобучила на кудрявую головку круглую шапочку добровольческого подразделения.
– Ты как из сиротского приюта, – смеясь, сказал Барни. – В жизни не видел такого жалкого зрелища. – И поспешил добавить: – Прелестная сиротка!
Фредерика грустно засмеялась, выпустила кудрявую прядь из-под шапочки и подняла воротник пальто, чтоб была видна алая подкладка.
– Просто ужас какой-то! Смотришь на себя и не узнаешь. Правда, Эстер?
– Да, похоже, красивые пальто по фигуре, шелковые чулки и маленькие шляпки остались в прошлой жизни. Я уж и забыла, когда надевала что-нибудь, кроме этой уродской круглой шапочки.
– Вот на какие жертвы идут девушки за свою страну и короля! – вздохнула Фредерика. – Наверное, стоит захватить противогаз и каску, – сказала она, снимая с крючка холщовую сумку.
– Ты взяла мою, дорогая, – сказала Эстер.
– Сейчас проверим. Надо бы их подписать, а то мы вечно путаем.
Она порылась в глубине сумки с противогазом и извлекла маленький стеклянный пузырек с одной белой таблеткой.
– Нет, порядок, сумка моя. У меня тут пузырек с морфием.
Эстер удивилась:
– Фредди, ты достала еще? Кокрилл ведь запретил нам держать морфий.
– Не достала, припрятала половину от того, что было, – ответила Фредерика с хитрой улыбкой. – Я отдала инспектору одну таблетку, и он даже не стал спрашивать меня, есть ли у меня еще. Барни понял, что я так сделала, но не стал меня выдавать, правда, милый? Он, честный, сразу отдал обе своих таблетки, а за ним и остальные, а я одну придержала.
– Не знаю, как вы ее терпите, Барнс, – сказал майор Мун, невольно улыбаясь при виде ее наивной гордости.
Барни был с радостью готов терпеть Фредерику бесконечно.
– Что ж, идем, дорогая.
Взяв сумку с противогазом и каской, Фредди задумчиво взвесила ее в руке.
– Да ну, к черту! Не буду я с этим возиться…
Она снова повесила сумку на крюк, взяла Барни под руку, и они вышли на холодный зимний воздух.
Пару минут они шли молча, затем Барни остановился и сказал:
– По-моему, нехорошо с нашей стороны, если мы уедем кататься и не пригласим их. Эстер особенно необходимо проветриться, не стоит ей сидеть в четырех стенах и накручивать себя, переживая за Уильяма.
Фредди знала, что, если они поедут вдвоем, Барни остановится где-нибудь по дороге, обнимет ее, и они будут целоваться. Он станет говорить ей, какая она красивая и как он ее любит. Лишь в эти моменты Фредерика, не умевшая выразить свои чувства словами, могла показать ему, как сильно его любит, и она очень ждала этих мгновений. Однако она не хотела лишать Эстер маленьких удовольствий, в которых та так сильно нуждалась, и сразу же ответила:
– Конечно, милый, сходи позови их.
Джарвис и Вуди все еще были на кухне. Эстер чувствовала себя немного неловко с майором Муном, хоть он и не сказал ни единого слова, которое могло бы ее огорчить, и ни разу не прикоснулся к ней с того самого вечера, когда Уильям сделал ей предложение. Однако беспомощная и безнадежная преданность, светившаяся в его глазах, разрывала ее нежное сердце, и Эстер обрадовалась предложению прокатиться. Когда из кухни вышли смущенные Вудс и Иден, их тоже пригласили на прогулку. Майор Мун вызвался принести противогазы из мужского общежития, проявив даже большее самопожертвование, чем Фредерика. Барнс вернулся к Фредди, которая уже нетерпеливо ходила взад и вперед по холодному парку.
Однако у ворот их остановил полицейский:
– Прошу прощения, сэр, вы намерены покинуть территорию госпиталя?
– Мы хотели прокатиться на машине, – ответила Фредди.
– Боюсь, что один из нас будет вынужден поехать с вами, – извиняющимся тоном сообщил полицейский.
– Не получится, – спокойно ответила Фредерика. – У нас нет свободного места.
– Мы не можем отпустить вас одних, мисс.
– Мы едем не одни, с нами едут еще четыре человека.
– Прошу меня простить, мисс. – Полицейский был неколебим.
Обескураженные, они вернулись в коттедж и впервые почувствовали себя по-настоящему неуютно. Они вдруг осознали, что теперь за ними постоянно следят, их преследуют, травят и напряженность ситуации будет неуклонно расти, достигая чудовищного апогея, который, по выражению Кокрилла, должен «расколоть» преступника. В подавленном настроении они сидели за столом и смотрели в безмолвную и неподвижную тьму за окном. Наконец Фредди раздраженно сказала:
– Эстер, дорогая, ты все-таки перепутала наши сумки с противогазами.
– Вовсе нет. Я взяла свою и оставила твою на крючке.
– Нет, это моя на твоем крючке.
– Черт побери! – не выдержала Вудс. Она встала, подошла к двери и сняла с крючка сумку с противогазом. – Ты ошибаешься, Фредди. Это сумка Эстер, здесь нет никакого морфия. А это твоя, с флакончиком, поэтому, ради бога, перестань устраивать сцены из-за пустяков!
Она стояла с сумкой в одной руке и крохотным пузырьком в другой.
Но морфий, который был там всего десять минут назад, исчез.
4Трое мужчин медленно возвращались на ужин в столовую.
– Не нравится мне оставлять девушек там одних, – сказал Мун, бредя между ними и не поднимая глаз от земли. – Ни в чем нельзя быть уверенным. Да и потом этот морфий…
– Два грана убийца взял из шкафа в операционной.
– И теперь у него два с четвертью.
– Думаете, два с четвертью – уже смертельно?
– Вполне может быть, – сказал Мун, качая головой.
– Не понимаю, зачем кому-то убивать их… Ладно, – Иден пожал плечами, – что толку гадать? Кто-то ведь хотел убить Фредерику без всяких на то причин, и если это сумасшедший, то он вполне может попробовать убить кого-то еще. А я думаю, он действительно псих.
– Все убийцы немного психи, – сказал Мун. И неожиданно добавил: – Я знаю, я сам однажды едва не убил человека.
Барнс посмотрел на старика с нежностью.
– Честно говоря, не могу представить вас убийцей.
Майор Мун с ними распрощался и вошел в общежитие.
– Ну, он-то невиновен, – произнес Иден, глядя ему вслед.
– Если бы это был детективный роман, убийцей точно оказался бы Мун, – сказал Барнс. – Писатели всегда выбирают добродушного пожилого джентльмена, поскольку на него никто не подумает.
– Теперь писатели стали умнее, знают, что читатель ожидает от них подобного хода, и чем благороднее и бескорыстнее персонаж, тем больше его надо подозревать.
– Похоже, развитие детективных романов вернулось к исходному состоянию, – улыбнулся Барнс. – Пожилые джентльмены и паралитики в инвалидных креслах вновь стали главными подозреваемыми, поскольку читатель не ожидает, что автор выберет самый банальный вариант. Увы, у нас тут не роман, и убийца, конечно же, не Мун.
– Тогда остаемся мы с тобой и три девушки, – сказал Иден, усмехаясь. – Богатый выбор.
Барнс сжал кулаки в карманах шинели.
– Я в это ни за что не поверю.
– Кокрилл с тобой не согласится, старина… Думаю, ты предпочел бы, чтобы это оказался я, – произнес Иден, краем глаза поглядывая на собеседника. – Методом исключения, я имею в виду. Не могу представить тебя в роли убийцы.
– Большое спасибо. – Барнс пожал плечами. – Даже если оставить в стороне твои догадки, какой мне смысл убивать Хиггинса?
– Ну, на этот счет мне ничего не известно, – ответил Иден, по-прежнему усмехаясь. – К примеру, он узнал в тебе убийцу дочери брата жены его троюродного кузена?
Лицо Барнса окаменело.
– Да, мне сказали, что ты говорил об этом с Хиггинсом.
– Говорил. Полчаса убеждал старого дурака, что ты не виноват в ее смерти, а если он начнет распускать сплетни, у него будут неприятности. Запугал беднягу до полусмерти. Я хотел рассказать тебе об этом, но на следующий день старикан откинул копыта, и я забыл.
Барнс внимательно посмотрел на него:
– Сестра Бейтс говорила совсем другое.
Иден удивился:
– Мэрион Бейтс? Откуда ей было знать, о чем мы разговаривали?
– Она ждала тебя в коридоре.
– Тогда она тем более не могла нас слышать. Надеюсь, ты не поверил ее небылицам, старина?
