Федор Московцев - M&D
Пока ехали, Андрей расписывал, что сделано в плане взыскания долга.
– … посылал письма, ездил разговоры разговаривать, угрожал судом. Недобросовестные плательщики, надо же, какие нехорошие люди, но, ничего, разберемся…
Ненашев понимающе кивал: «Да, конечно…» Когда доехали до Самарского разъезда, он сказал на светофоре: «О, тут до МНТК рукой подать! Поехали сначала туда». Ругнувшись на Совинком, мол, руки чешутся надрать их как следует, Андрей послушно повернул влево.
Ненашев привёз Кошелеву долгожданный набор хирургических инструментов Буратто, и заведующий оперблоком по такому случаю достал бутылку коньяка из шкафа, набитого коробками шовного материала «Джонсон и Джонсон», вынул три рюмки из тумбочки, забитой тем же самым, и всем разлил. Он продержал гостей у себя больше двух часов – пока не кончился коньяк и новости у Николая Ненашева. Потом были визиты к другим врачам, директор филиала принял уже в конце рабочего дня.
Вечером, в ресторане «Волгоград», за ужином, Ненашев принялся расспрашивать о других клиентах. Оказалось, что единственного стоящего клиента уже посетили, тогда руководитель хирургического отдела стал выяснять, что интересного есть в ближайших городах – Астрахани и Саратове. Представился шанс отвлечь внимание шефа от опасной темы, и Андрей им воспользовался, принявшись увлеченно рассказывать про доктора Крутого, главного врача саратовской областной офтальмологической клиники. Это был старинный клиент «Монолита», ненашевской фирмы, и, находясь так близко, грех было не поехать к нему. И Ненашев принял решение: «Выезжаем рано утром в Саратов».
События развивались в благоприятном направлении. Доктор Крутой тоже так просто не смог отпустить гостей, не в его это правилах. У него был крохотный кабинетик, половину которого занимал огромный стол, из кабинета дверь вела в большую заднюю комнату, в которой длинный обеденный стол смотрелся как-то по-сиротски, и оставалось еще место для танцев и выгула собаки, ещё в этих покоях имелась уютная спаленка, туалет, и ванная комната. Помещение использовалось еще и как собачья конура – там жил ротвейлер Тоби. В этих апартаментах, под присмотром Тоби, и фактурной сексапилки – старшей операционной сестры, с которой жил главврач, Андрей с Николаем Ненашевым просидели два дня. Крутой их усиленно потчевал водкой, чтобы представители Эльсинора не уехали к его конкуренту в городскую глазную клинику. Не выпускал и в отделения – все контакты только в его присутствии. Таковы были его правила. Изредка удавалось выйти на улицу подышать свежим воздухом и полюбоваться красивой природой (больница находилась за городом). На третьи сутки Ненашев взвыл. Он руководил продажами по всей России, и уже просто не имел возможности долее находиться в этом регионе, и был вынужден, не возвращаясь в Волгоград, вылететь из Саратова обратно в Москву. В аэропорту, подводя итоги поездки, он коснулся проблемы тридцатитысячного долга, сказав:
– … Краснов, «молодец», оставил мне свои хвосты. Так не делается, пусть сам разбирается со своими проблемами. У меня и так дел по горло. Но ты тоже не затягивай – Паоло… если узнает…
И многозначительно посмотрел на Андрея. Да, великий и ужасный «дон Альбертинелли» был не тем человеком, которому можно скармливать истории о «недобросовестных ребятах». Андрей заверил шефа, что непременно решит вопрос – до того, как об этом узнает area-manager.
Глава 22
Мариам обратила внимание Андрея на то, что когда они попадают в помещение с работающим телевизором – будь то холл гостиницы, бар, или магазин – на всех экранах одно и то же: Россия. О чем говорится, не понять, но, судя по всему, что-то серьёзное.
Она позвонила матери, и та сообщила, что в России кризис и дефолт. И посоветовала сильно не тратиться, экономить валюту, так как доллар подорожал в пять раз, и стоит теперь около тридцати рублей.
– В чём ещё выражается кризис, кроме того, что курс доллара повысился? – поинтересовался Андрей.
Мариам не смогла ничего прибавить к тому, что было сказано: всё плохо, кризис, и дефолт.
– Не забывай, мне платят в долларах, – успокоил её Андрей. – Так что на наши деньги мы теперь сможем купить российских товаров в четыре раза больше.
Не приходилось сомневаться в том, что дома ждут сюрпризы, оставалось лишь гадать, какие.
О том, то происходит на фирме, Андрей узнал от своей матери. У неё побывал Кодряну и рассказал, какой кошмар творится, а директор, вместо того, чтобы спасать фирму, разъезжает по Италиям. И она принялась выговаривать сыну за его безответственность. Андрей возмутился: в отпуск он ездил на свои деньги, и не надо отождествлять своё положение, положение фирмы, и положение директора. В данной ситуации плохо лишь Кодряну, у Андрея всё в порядке, и на фирме всё в порядке. А Его Ворсейшеству не мешало бы побольше работать, и поменьше бегать жаловаться. Ну а маме, для начала, не следовало выставлять сына перед ковроугодным наймитом этаким беспомощным мальчиком, нуждающимся в патронаже.
В первый рабочий день он съездил сначала в МНТК и в областную больницу – основным своим клиентам по Эльсинору, затем приехал домой, чтоб созвониться с Ненашевым и Штейном. После обеда отправился к Вадиму Второву.
Тот подкинул проблем. Вернул мобильный телефон, который просил для поездки в Краснодарский край, на счету – долг $2000, и попросил подождать с оплатой, так как сейчас, как у всех, проблемы (таких неплательщиков у Билайна оказалось очень много, убытки по стране составили около 8 миллионов долларов). В ответ на вопрос, что с оплатой долга за шовный материал, Второв сказал, что об оплате речь пойдёт тогда, когда больницы выберут товар. И пояснил: ЗАО «Городской аптечный склад» сделал заявку, исходя из информации о потребности больниц в расходных материалах. Этот сводный документ составлялся в начале года, больницы как-то жили всё это время, что-то где-то приобретали, и теперь необходимо, чтобы каждый стационар в письменном виде подтвердил свою заявку, и заказал продукцию на «Городском аптечном складе». Основание – больничные деньги находятся в ЗАО, больше нигде товар не получить, поэтому извольте заказывать всё здесь.
Это был довольно неприятный сюрприз – Андрей не был предупреждён о такой схеме работы, и если бы всё было оговорено заранее, то заявки были бы уже собраны, товар развезен, а оплата поступила бы на расчетный счет. Причем до дефолта. В нынешней кризисной ситуации непонятно чем дело обернется, а у Совинкома задолженность перед своим поставщиком, компанией «Джонсон и Джонсон». Второв лишь ухмыльнулся – хочешь денег, подсуетись с развозкой. По его тону, и по настроению стало ясно, что у него серьёзные проблемы, и что вопрос с оплатой шовного материала заботит его меньше всего на свете.
И Андрей поехал к себе на фирму в твердой уверенности, что и там ему испортят настроение. Так и произошло. Работники смотрели на него с осуждением – так, будто хозяин им денег должен.
– Мы вообще-то ждали, что ты приедешь с самого утра, – мрачно начал Кодряну. – В сложившейся ситуации нельзя терять ни минуты.
Сурово сомкнув губы, коврожрец устремил на хозяина взор, отражающий скорбь и притаившуюся досаду. И заговорил о кризисе. В России паника, народ сметает с прилавков всё подряд: хозтовары, продукты, спички, соль. Появились очереди – в основном за отечественными товарами. За водкой приходится выстаивать по три часа. Доллар дорожает, население беднеет. Олигархи ограбили народ и отправили все деньги за границу. Больницы заявки не присылают, телефон молчит. Штейн тоже молчит, его клиенты не перечисляют перечисления.
Андрей спокойно выслушал перечень неслыханных надругательств над народом. В старомодном кримпленовом костюмчике, Кодряну, ходячая гражданская совесть, принес с собой тень того мрака, который окутал сейчас российскую землю. Каждое его слово отзывалось в сердце, как набат.
– Мы договаривались, что я приеду и получу листок с написанными поручениями, и напротив каждого задания будет стоять отметка «выполнено, – сказал Андрей невозмутимо.
– Но ведь кризис! – воскликнул Кодряну. – Люди с опаской смотрят в будущее, потребительский индекс снижается, население неплатежеспособно. Лишь пять процентов людей считают, что сейчас хорошее время для покупок. Показатели социального оптимизма снижаются. Основная масса населения считает, что жизнь только ухудшится, и снижение показателей социального самочувствия и потребительских настроений ускоряется по двум причинам…
Андрей неодобрительно слушал, впрочем, недолго, и поспешил прервать унылые причитания Его Ворсейшества:
– Послушай, я не понимаю, о чем вообще речь! Ты говоришь: «кризис», ты ведь так выразился?
И презрительно скривился:
– «Кризис»… Но я не вижу никакого кризиса, кроме одного – в твоей голове. Причем кризис поселился в ней задолго до августа. Ты мне нарисовал тут мрак, но ты сам – мрак; мрак из мраков. Где листок с поручениями?
