Владимир Колычев - Бедовый месяц
Фактически Юля признавалась Кириллу в любви, но при этом даже не глянула на него. Спокойно поднялась, вышла из бассейна, взяла полотенце, завернулась в него и пошлепала в спальню. Он последовал за ней спустя время.
Она уже спала, когда он лег к ней. Или делала вид…
Глава 18
Стеклянная банка стояла на пеньке, затерянном в траве. На банке губной помадой нарисованы глаза, нос, рот. Ясный день, на небе ни единого облачка, стеклянное лицо сияет на солнце и весело улыбается растянутым до ушей ртом. Кажется, что в этой банке живет душа. Что ж, если так, то Юля сейчас выпустит ее на свободу.
Олег Ефимович уже объяснил, как рассчитывать расстояние до цели по шкалам в прицеле и угловым величинам, как пользоваться боковыми поправками, как правильно навести винтовку на цель, не пользуясь маховиками. Но сейчас прицел установлен с учетом дальности. Цель неподвижная, но есть ветер, поэтому введены боковые поправки. И стеклянное лицо уже в перекрестии прицела. Осталось только нажать на спуск. Это не трудно. Рука у Юли твердая, привычная к стрельбе.
Олег Ефимович научил ее стрелять из охотничьего ружья, из мелкашки, а теперь вот раздобыл для нее настоящую снайперскую винтовку. Пристрелял прицел, научил, как им пользоваться, и сейчас он ждет меткого выстрела. Юля лежит на траве, ноги разведены, приклад винтовки упирается в правое плечо, глаз смотрит в прицел, палец на спусковом крючке. А Олег Ефимович рядом, он стоит перед ней на колене, одной рукой держит за талию, другая покоится на бедре. Так он успокаивает ее перед выстрелом. Как будто кто-то просит его так делать…
Юля задержала дыхание, плавно выжала слабину на спусковом крючке. Винтовка выстрелила громко, но ей к этому не привыкать. Отдача не слабая, а плечо у Юли не самое крепкое, но ведь это не первый ее выстрел, и она знала, как усмирять приклад. Отдача вызвала неприятное, но вполне терпимое ощущение. И если надо будет, она сделает и второй, и третий выстрел. Но банки уже нет, пуля разбила ее вдребезги.
– Отлично! – Олег Ефимович еще ниже опустил руку, обхватив ладонью внутреннюю часть бедра.
– Не надо, – Юля дернула ногой. – Вы мне мешаете.
– Мешаю, – сказал он, убирая руку. – Конечно же, мешаю. А ты хочешь стрелять в комфортных условиях? Для чего я, по-твоему, заставляю тебя бегать по лесу, для чего учу стрелять на сбитом дыхании?
– Я все понимаю. Но лапать меня не надо.
– Кто тебя лапает? – нахмурил он свои косматые брови.
И брови у него чересчур густые, и волосы такие же, причем вихрастые, поэтому на голове постоянный беспорядок. Олег Ефимович мыл голову рано утром, тщательно расчесывался, надевал на нее специальную сеточку. С утра все было хорошо, но к обеду волосы снова начинали топорщиться в беспорядке. А если он мыл голову на ночь, то с утра на него смешно было смотреть.
Олег Ефимович еще не очень старый, тридцать шесть лет ему, но иногда кажется, что под пятьдесят. И все потому, что глубокие морщины у него на лбу. Лицо вроде бы не старое, кожа в тонусе, но эти морщины… И все-таки он симпатичный мужчина, и фигура у него спортивная. Ведь он карате всерьез занимался. И еще в воздушно-десантных войсках два года отслужил, в Афганистане воевал. Он говорит, что там его ранили, отправили в госпиталь, где он и захотел стать врачом. Захотел и стал. Сначала он работал в обычной психиатрии, а потом оказался в интернате для детей с психическими отклонениями.
Он умел работать с детьми, это хорошо у него получалось. И дети к нему тянулись, и женщины засматривались, но не было у него семьи. Да он, похоже, к этому и не стремился, жену найти не пытался. А Юлю фактически удочерил. Два года он плотно работал с ней в интернате и еще столько же она живет у него дома. С пятнадцати лет у него живет. И готовится отомстить за убитых родителей. Кухаров привил ей не только жажду мести, он подарил ей смысл жизни. Он учит ее убивать, и она с жадностью сухой губки впитывает знания…
Юля привыкла к нему. И даже любит его. Она бы считала его своим отцом, если бы… Отцы не лапают своих детей, а за Кухаровым она не раз уже замечала странности.
Показывая, как держать ружье, он то и дело грешил нечистыми намерениями. То руку на грудь как бы невзначай положит, то за попу подержит. Особенно он доставал на тренировках по рукопашному бою. Однажды он поставил ее в партер, показывая, как избавляться от захвата. И она избавилась, ощутив твердую штуковину в его штанах…
А еще у него рядом с домом стоит сколоченный из досок летний душ с железной бочкой наверху. Так вот недавно Юля обнаружила там дырку, через которую Олег Ефимович тайком подглядывал за ней. Даже трава вытоптана на том месте, где он стоял…
Раньше она ничего не понимала, потому что была еще маленькая и глупая, да и жила только с одним желанием – отомстить. Она и сейчас живет этим и тем, что идет к своей цели через тернии учебы, но в ней уже просыпается чувственность обыкновенной девушки, и она понимает, зачем Кухаров делает это.
И еще она понимает, что ей уже восемнадцать лет. Да, он в принципе годится ей в отцы, но все-таки разница в возрасте между ними отнюдь не катастрофическая. Она уже достаточно зрелая девушка для близких отношений с мужчиной, а он еще совсем не стар и полон сил. И еще она красивая, и совсем не удивительно, что Олег Ефимович положил на нее глаз.
Да, он вел себя не совсем пристойно. Но ведь он почти всегда краснел, когда она делала ему замечания. И сейчас у него порозовели щеки, хотя он и виду не подал, что смущен.
– Вы меня лапаете, Олег Ефимович, – усмехнулась она.
– Тебе показалось, Юля.
И улыбка у него какая-то страдальческая. Глаза веселые, но в душе переполох, как у вора, пойманного с поличным.
Лицо у него продолговатое, вытянутое вперед, брови вздернутые, а кончик тонкого с широкими крыльями носа, напротив, приспущенный. Выражение лица у него кислое, и Кухаров это знал и пытался исправить. Сколько помнила его Юля, он генерировал оптимизм и кипучую деятельность как по поводу, так и без, не замечая, что порой эта его жизнерадостность казалась фальшивой и неуместной.
– Хорошо, мне показалось.
– А если не показалось?
Он вдруг снова вернул правую руку на место, пальцем коснувшись шва, соединяющего две штанины ее тренировочных брюк. Но Юля даже не дернулась, так и осталась в положении лежа.
– Зачем?
– А если ты мне очень нравишься?
– Тогда нам надо перейти на «ты».
Рука у него сильная, но вместе с тем нежная. И теплая. И надо сказать, ей нравились его прикосновения. Всегда нравились. Потому что не чужой он ей человек. А возмущалась она, потому что не могла иначе.
– Давно пора! – взбодрился он.
– Тогда убери руку!
Кухаров дернулся как ошпаренный, отдернул руку. И на какие-то мгновения стал жалким, как юнец, которого застукали за рукоблудием. Юле даже стало его немного жаль.
Да, он врач, специалист по человеческим душам. И еще он отличный солдат. Но при всем при этом он мужчина, которому нужна женщина. Может, за последние несколько лет он мог найти спутницу жизни, но он не стремился ее искать, потому что был занят Юлей. Она, оказывается, была его женщиной, он к ней питал чувства, ожидая, когда она созреет для более близких отношений с ним. Да, в этом была своя корысть, но ведь он не пытался ее изнасиловать, как это сделал один подонок с татарскими глазами. Да и руки не особо-то распускал…
– Олег Ефимович, не надо меня бояться, – смилостивилась она.
– Я не боюсь… Чего я должен тебя бояться?
Он уже пришел в себя, поэтому его удивление казалось убедительным.
– Это я должна бояться тебя, да?
– Почему ты должна меня бояться?
– Потому что ты имеешь на меня виды. Ты бы уж сказал для приличия, что хочешь на мне жениться.
– Я? Хочу на тебе жениться?.. – шокированно переспросил он.
– А что, я уже взрослая. Мне восемнадцать лет.
– Да, восемнадцать лет… – кивнул он. – Но я не хочу на тебе жениться…
– Почему?
– Потому что ты мне как дочь… Я отношусь к тебе как к своей дочери…
– Мой отец за мной не подсматривал, когда я купалась в душе.
– Юля!
У Олега Ефимовича дух захватило от возмущения, и глаза стали такими, как будто вот-вот могли лопнуть. А еще лицо залило краской.
– Я с тобой серьезно! Я тебя стрелять учу! А ты какие-то глупости мне говоришь! Кто за тобой в душе подсматривал, о чем ты?
– А за разные места кто меня трогает?
– Юля! Не говори ерунды!
– Хорошо, пусть это будет ерунда. И я прошу прощения, если была не права… Но ты, Олег Ефимович, больше меня не трогай… Мы еще стрелять сегодня будем?
– Да, конечно, – с трудом успокаиваясь, сказал он.
Но тренировка не заладилась, после нескольких выстрелов Олег Ефимович вдруг засобирался домой. Винтовку он тщательно зачехлил, чтобы она не промокла на земле, спрятал под поваленное дерево и подал команду «Бегом, марш».
Бегать Юле приходилось много, и сам Кухаров в свои тридцать шесть лет выдерживал многокилометровые кроссы.
