Евгений Сухов - Завет лихого пацана
— Ведем за объектом круглосуточное наблюдение, — заверил Лысенков. — Но пока все без изменений.
— Телефон в гостинице поставили на прослушивание?
— Да. Прибор очень тонкий, срабатывает на голос. Кроме того, дежурная по коридору — наш агент. Она наблюдает за всеми его передвижениями по гостинице. С противоположной стороны здания мы оборудовали наблюдательный пункт и следим за всеми, кто входит в гостиницу.
— Не исключено, что в ближайшее время он может вылететь в Екатеринбург. Может быть, будет добираться на машине. Для него это ничего не стоит, язык он знает и запросто может слиться с толпой своих бывших соотечественников.
— Да, мы учитываем этот вариант, поэтому с сегодняшнего дня наблюдение усилим.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул генерал-майор. — Только не переиграйте. Не забывайте, что он все-таки разведчик и может почувствовать слежку. Кстати, а как Геворкян? Пробили его, он действительно из «Де Бирс», как представился?
— Да. Он действительно является представителем «Де Бирс», причем одним из перспективных сотрудников фирмы.
— Мне передавали, что Геворкян пытался выходить на премьер-министра. А с людьми из его окружения заходил разговор о том, что «Де Бирс» готов купить крупные алмазы. Они считают, что контейнер с алмазами уже находится у нас. Чем он еще занимался?
— Выходил на своих земляков, нелегально торгующих алмазами. Ему предлагали небольшие партии, все камни меньше одного карата. Насколько нам известно, такие алмазы его не заинтересовали, ему нужны большие партии крупных алмазов. Ему пообещали организовать встречу с Арсеном Саакяном.
— Откуда такая информация?
— От Весты.
Генерал удовлетворенно кивнул. На Вику можно было положиться. Не Мата Хари, конечно, но дело свое знала. И способна была влюбить в себя даже скопца. Правда, здесь имелось одно «но». По натуре она была женщиной очень привязчивой, и Яковлев всерьез опасался, что когда-нибудь она перешагнет установленную границу и влюбится в объект разработки.
— Она в норме?
Лысенкову не нужно было пояснять вопрос, он умел думать в том направлении, в котором размышляло его начальство.
— Ничего не заметил.
— Это хорошо.
— Хотя в этом деле есть один настораживающий момент, — как-то уж очень туманно протянул Лысенков.
— Ну, — поторопил Яковлев.
— Похоже, что Геворкян увлекся ею всерьез. Неизвестно, во что это может вылиться лично для Вероники.
Женщины существа непредсказуемые, привыкшие полагаться на собственные ощущения. В оперативной работе такие качества незаменимы, это все равно что держать в рукаве козырного туза. Иное дело отношения с противоположным полом!
Остается надеяться на ее благоразумие.
— Женщина она сильная, все обойдется. Не спускайте с этого Геворкяна глаз. Человек он непростой, может выкинуть все, что угодно.
Глава 21 ЕСТЬ КОНТАКТ!
Разведчик зачастую сыплется на идеомоторных реакциях. Любой опытный физиономист отличит искреннюю улыбку от лживой, именно поэтому Горовой много времени уделял своему лицу, добиваясь того, чтобы оно всегда оставалось расслабленным, вне зависимости от внутреннего состояния. Эмоции — вещь управляемая, нужно следить за ними столь же тщательно, как за фигурой или за одеждой.
Его тренировки едва не пошли к черту, когда он перешагнул желтую пограничную полосу. Доброжелательная улыбка, не сходившая с его лица на протяжении всего полета, вдруг застыла, выдавая внутреннее напряжение, и пришлось поднапрячься, чтобы расслабить лицевые мускулы.
Его документы были безупречны, «МИ-6» умеет работать. Но не следовало забывать, что все таможенники хорошие психологи и могут проявить внимание, среагировать даже на нервный зевок.
Уже выходя из здания, он заметил молодого мужчину, сжимавшего в правой руке газету. Это означало, что включается запасной план и до города ему придется добираться на такси самостоятельно.
Само по себе это не было неприятностью. Разведка всегда прорабатывала с десяток вариантов на самые различные случаи, а потому не стоило удивляться тому, что комбинация развивалась немного вразрез с первоначальным планом. Наверняка какой-нибудь инициативный начальник, перечеркнув прежние договоренности, решил испытать его на прочность перед предстоящей операцией и начал действовать по второму сценарию, где, кроме стальных нервов, требовалась еще недюжинная сообразительность. Если он сумеет выдержать это испытание, то справится и со всеми остальными.
«Мальчишки! — выругался в сердцах Горовой. — Вам бы мою школу!»
Остап уверенно вышел из здания аэропорта и, следуя в людском потоке, направился на остановку. В какой-то момент он ошалел от обилия русской речи, которая выливалась плотным потоком из репродукторов в зале аэропорта, из приемников проезжающих машин, на русском говорили абсолютно все прохожие! Он не просто понимал ее, он чувствовал интонацию каждого слова, воспринимал его смысловую нагрузку и с удивлением обнаруживал, насколько русская речь может быть красочной, как живо она способна передавать атмосферу разговора одними только интонациями. А матерок, резкий и одновременно певучий, позволял усиливать смысловую нагрузку каждой произнесенной фразы.
В одном месте Горовой даже немного приостановился. В холле стояли несколько мужчин, очевидно, водителей. Один из них, крепенький, невысокого росточка, лет тридцати пяти, что-то рассказывал приятелям раскатистым голосом, весело жонглируя, будто бы сдобными калачами, ядреными матерными словами.
Горовой постоял немного, осмотрелся, воскресил в памяти полузабытые фразеологические обороты и потопал себе далее.
Интуиция материя тонкая, она такая же реальность, как проплывающие над головой облака или падающий снег. Сложность заключалась в том, что она невидима. Разве возможно рассмотреть мысль, продукт возбужденных нейронов? Но в результате даже короткого общения всегда с достаточной долей уверенности можно сказать, какого мнения о тебе собеседник и что следует ожидать от него в ближайшем будущем.
А потому к собственным ощущениям Горовой относился необыкновенно внимательно. Несколько раз интуитивные ощущения предстоящей опасности спасали ему жизнь. Пятнадцать лет назад, когда он должен был лететь из Англии в Америку, он не мог заставить себя пройти регистрацию и, оттягивая установленный час, наведался в бар, чтобы отведать холодного пива.
Только заглянув в себя поглубже, он понял истинную причину своего поведения. Ему не хотелось лететь именно этим рейсом, и, сдав билет, Горовой почувствовал необыкновенное облегчение. А двенадцатью часами позже по телевидению сообщили, что самолет этот разбился где-то на Ньюфаундленде.
В другой раз, оказавшись в районе действия Ирландской освободительной армии, он вышел из бара за несколько секунд до того, как там прозвучал взрыв. Десяток посетителей, оказавшихся в тот час в заведении, были разорваны взрывной волной.
Так что к своей интуиции следовало относиться бережно, как к цветку, важно почувствовать его вкусовой аромат, вот тогда можно не опасаться за себя.
Оказавшись в аэропорту, Остап понял, что находится под наблюдением. Рассмотреть филера в толпе ожидающих было проблематично, но он вдруг отчетливо осознал, что информационное пространство, столь плотное каких-то сорок минут назад, вдруг покоробилось и покрылось трещинками, через которые тонкими струйками вытекала энергия.
Горовой почти физически ощутил неудобство.
Осмотревшись, он не заметил ничего настораживающего. Все как обычно: усталые, неторопливые носильщики, крикливые таксисты, беспокойные, суетливые пассажиры. Подобные сцены обычны в любом европейском аэропорту. И любой может быть наблюдателем. Остановившись, Горовой попытался прислушаться к собственным ощущениям. Интересно, откуда может исходить опасность? Правая сторона лица как будто бы онемела, а затем Остап почувствовал несколько неприятных укольчиков в области скулы. Он даже поднял руку, чтобы почесать возбужденное место, но ладонь застыла у лица.
Как же он раньше не обратил внимания на этого человека! Стоит себе у выхода и покуривает сигарету. У него вид человека, который кого-то поджидает, вот только имеется одна небольшая особенность — на выход он смотрит значительно реже, чем это пристало бы встречающему.
Горовой был уверен, что этот тип был не единственным наблюдателем, наверняка где-то поблизости должен находиться дублер. При наличии запаса времени можно вычислить и его. Вот только на странное поведение прибывшего старика мгновенно обратят внимание стражи порядка.
В первые минуты Горовой ловил себя на том, что его так и подмывает заговорить на русском языке, и он совершал над собой неимоверные усилия, чтобы заглушить подобное желание. Обратившись к двум таксистам по-английски, спросив, сумеют ли они подвезти его до гостиницы «Столичная» и сколько это будет стоить, Остап Горовой понял, что в России мало что изменилось — иностранные языки по-прежнему не в чести. А в глазах людей он видел самое обыкновенное недоумение — чего же эти иностранцы русский-то не учат?
