Виктория Платова - Битвы божьих коровок
— Не хочу, — ответила Настя и послушно отодвинулась от юноши.
— Его блокнот. — К Арику вновь вернулась способность соображать. — Часть страниц вырвана, но на последней кое-что есть. Я просто затушевал ее карандашом, и получился совсем недурственный отпечаток. Дедовский способ, но иногда срабатывает. Смотрите.
Арик пододвинул к Насте заретушированную страницу. Отпечаток действительно был неплох, во всяком случае, она без труда прочла его:
"…ОЛОСА В ГОЛОВЕ СВОДЯТ МЕНЯ С УМА… ГОСПОДИ,
ВО ЧТО ТОЛЬКО Я ВВЯЗАЛСЯ, ГОСПОДИ… БЕСПОЛЕЗНО, БЕССМЫСЛЕННО, ОНИ ВСЕ РАВНО НАЙДУТ, КАК БЫ Я НИ ПРЯТАЛ… ПОТОМУ ЧТО ОНИ ВНУТРИ МЕНЯ, ОНИ РАНО ИЛИ ПОЗДНО ДО ЭТОГО ДОБЕРУТСЯ…”
* * *…Вот уже полчаса Настя сидела в “Штандарте”, проклиная себя за провинциальную наивность. Полчаса назад многое прояснилось: и то, почему женщина с визитки так многозначительно хмыкнула, и то, почему Арик так многозначительно выдал на-гора начальные такты “Траурного марша” Шопена… Как в воду глядел, соплячок! “ШтандартЪ” оказался хорошо обставленной братской могилой кошельков обывателей.
И все цены здесь были указаны в валюте.
Впрочем, вначале Настя даже не заметила этого, очарованная имперской роскошью интерьера. Ни одной детали в простоте — мрамор, дерево благородных пород, гобеленовые простенки, восхитительные живые цветы на столах: целых четыре вида орхидей (Cattleya, Phalaenopsis, Masde-vallia и обожаемый Настей Papheopedilum).
Именно за столиком с Papheopedilum она и устроилась.
Целая свора вышколенных официантов торжественно преподнесла ей меню — так подносят ключи от сдавшейся без боя крепости. Но сдавшаяся крепость “ШтандартЪ” оказалась ловушкой, стоило только Насте открыть меню.
Самый дешевый напиток с сомнительным названием “Похищение Венеры” стоил шесть баксов! Шесть баксов, поганцы! Проще уж купить набор насадок для пылесоса!.. Но насадками в “Штандарте” Никто не торговал, и после пятиминутного колебания Настя все же взяла “Похищение Венеры”.
Потягивая странную смесь из корицы, ванили и перебродившего апельсинового сока, она попыталась сосредоточиться на последней записи в Кирюшином блокноте. Она не говорила ни о чем, кроме того, что Кирюша (во всяком случае, к концу своих записей) был на грани сумасшествия.
И чего-то боялся.
Вернее — кого-то. Этот кто-то прятался за определением “они”. “Они” — это “…олоса в голове”. Голоса в голове. Спрятаться от которых можно только одним способом — сунуть голову в петлю. Но Кирюша не прятался.
Он прятал. Что?
Прятал свой страх перед надвигающимся безумием? Или что-то другое, более материальное?.. Черт возьми, как можно растянуть двухсотграммовый бокал с ванильным пойлом на полчаса?! Может быть, имеет смысл заказать воду из-под крана? Интересно, они возьмут за это деньги или нет? Теперь она понимает Кирюшу — от этого города, от цен в этом городе действительно с катушек спрыгнешь! Хоть бы Марина не опоздала!..
…Марина не опоздала. Она была на редкость пунктуальной женщиной. Она появилась в зале “Штандарта” ровно в два, и Настя сразу же узнала ее. Просто потому, что кроме самой Насти и официантов с метрдотелем, в ресторане никого не было.
Марина оказалась довольно эффектной брюнеткой с точеной фигурой. Пожалуй, ее можно было назвать даже красивой, если бы не чересчур топорная лепка лица. И вызывающий, чересчур откровенный макияж. В ее возрасте (на вид Марине было лет сорок — сорок пять) не мешало бы несколько умерить пыл. Впрочем, не Насте судить о макияже. Для нее даже слегка подведенные губы до недавнего времени были верхом непристойности.
Брюнетка подошла к столику, энергично отодвинула стул и уселась напротив Насти. В ее движениях было столько скрытой ярости, что Настя поначалу даже струхнула. И только спустя минуту сумела выдавить из себя:
— Вы Марина.
— Да, — брюнетка ощупала глазами лицо Насти и нахмурилась.
— Меня зовут Настя.
— Я предпочитаю более официальный вариант. Анастасия… — Марина приподняла брови.
— …Кирилловна, — подсказала Настя. — Анастасия Кирилловна. Что-нибудь закажете?
— Ничего. Я привыкла, чтобы за меня платили мужчины. А не… — Она вложила в свой взгляд максимум презрения.
— Очень хорошо, — вырвалось у Насти.
Действительно хорошо, потому что если брюнетка захочет плотно пообедать, то Насте может не хватить и посмертного Кирюшиного шестисотдолларового вливания.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить, Анастасия Кирилловна?
— Вы обращались в наше агентство…
— В ваше безобразное, бездарное агентство, в вашу шайку шаромыжников, которую уже давно пора лишить лицензии…
— Вы обращались в наше безобразное, бездарное агентство, в нашу шайку шаромыжников… — послушно повторила Настя. — …для того, чтобы решить одну деликатную проблему, не правда ли?
— Эту проблему я уже обсуждала с вашим сотрудником, который оказался последним тупицей и идиотом.
— Наш сотрудник, который оказался последним тупицей и идиотом, уволен.
— Жаль, что вы не позвали меня на процедуру увольнения. Я бы рукоплескала. Поверьте, вряд ли бы нашелся более благодарный зритель! Я заплатила ему сто долларов в качестве аванса, а этот тип так ничего и не сделал!
— Сто долларов?
— Сумма, конечно, небольшая, но принципиальная. Я бы могла судиться с вами…
Где-то Настя уже слышала про небольшие, но принципиальные суммы! Ага, счет за переговоры с Испанией… Город Санкт-Петербург каждый раз поворачивается к Насте самыми разными участками своей обширной болотистой задницы. Теперь его смело можно назвать еще и столицей принципиальных людей. Настя осторожно запустила руку под стол, оттянула штаны, с выражением почтительности на лице отстегнула булавку и принялась рыться в заветном кармашке. Счастье, что сегодня утром она положила туда одну зеленую бумажку. Пять остальных были растыканы по квартире — две за сливным бачком в туалете и три — в Кирюшиных носках…
— Что с вами? — спросила Марина.
— Все в порядке.
Сотенная никак не находилась. И тогда Настя, плюнув на условности, вытащила всю пачку и положила ее перед собой. Лукавая сотенная сразу же нашлась — в створе между двумя замусоленными десятками.
— Вот. Возьмите ваши деньги.
Но Марина даже и не думала прикасаться к долларам. За столом наступила неловкая пауза, и Настя пыталась лихорадочно сообразить, как спасти положение.
— Надеюсь, летний инцидент исчерпан? — Ничего более элегантного в ее голову не взбрело.
— Существует такое понятие, как моральный ущерб. Но…
Только этого не хватало! Шевели мозгами, Настена, шевели мозгами, шэни дэда моутхан!..
— Я бы хотела узнать, как разрешилась… ваша деликатная ситуация?
— Никак, — бросила Марина.
— Насколько я понимаю, вы договаривались с Кир… с нашим сотрудником, последним тупицей и идиотом, что он… — Настя выжидательно посмотрела на склочную брюнетку.
Вместо ответа та вытащила визитку и бросила ее на стол. Ничего нового Настя в ней не увидела. “Агентство “Валмет”. Надежно и конфиденциально”.
— “Надежно и конфиденциально”, — с выражением процитировала Марина. — Молю бога, чтобы все в вашей богадельне исповедовали сходные идеи.
— Так оно и есть. Мы избавляемся от балласта. И все же… Вы хотели проследить…
— …за этим подонком! — наконец-то она сорвалась. — За этой свиньей! Я давно бы могла уйти, но я не хочу уходить в гордом безмолвии, под хихиканье его шлюх! Я хочу хлопнуть дверью так, чтобы ему на башку сорвались все его светильнички, все его люстрочки, все его торшерчики, мать его за ногу!!!
Настя испуганно посмотрела на притихшую отару официантов и успокаивающим тоном произнесла:
— Я вас понимаю, Марина. Я очень хорошо вас понимаю…
— Понимаете? — Ярость Марины улетучилась так же внезапно, как и возникла. — Тем лучше. Думаю, мы сможем с вами договориться.
— О чем?
— Вы то, что мне нужно. Вы детектив, насколько я понимаю. И женщина, насколько я могу судить. Замечательное сочетание. Вы ведь не так давно работаете в этой конторе?
— Да. Не так давно, — честно призналась Настя. И тотчас же опять впала в ересь:
— Но у меня есть опыт…
— Я вижу. Вы производите впечатление… м-.м… опытного человека. — В устах Марины это прозвучало как “прожженная шлюха, бессовестная лярва, беспринципная кокотка, эт сэтэра, эт сэтэра” <И прочес (лат.)>.
Настя покраснела.
— Это даже хорошо, что вы объявились. И мы можем поговорить с вами, как две понимающие друг друга женщины. — В устах Марины.это прозвучало как “белый лебедь и черный ворон, ангел во плоти и черт в ступе, порок и добродетель, эт сэтэра, эт сэтэра”.
Настя побледнела.
А сумасшедшая брюнетка вынула из сумочки изящный кошелек, из него — еще одну сотенную, абсолютно новую купюру — И аккуратно положила ее рядом с помятой Настиной.
