Елена Миронова - Вторая жизнь
Несколько дней назад Тофик возник прямо перед ней, как джин из бутылки, когда она выходила из института. Судя по его красному носу, ждал он довольно долго.
— Пожалуйста, давай сядем ко мне в машину, — взмолился он.
— Зачем? — изумилась Настенька. — Я же сказала, что больше ничем помогать вам не буду!
— Это совсем по другому поводу, — заверил её Тофик.
Она пожала плечами, но послушно села к нему в машину. Парень включил печку, и, отогреваясь, запинаясь и сбиваясь, стал говорить, что не может жить без неё. Что сильно скучает. Что хочет, чтобы они встречались, несмотря ни на что. И что никогда больше не предложит ей шпионить за Резником.
— Речь теперь идёт только о нас, нас двоих, — объяснил он и покраснел.
Настя с удивлением смотрела на него. Раньше он не был таким скромным, она не замечала за ним излишней робости. Неужели он и вправду так привык к ней, что влюбился?
Она согласилась продолжать встречаться с ним, и сама почувствовала облегчение. Ей тоже сильно не хватало этого парня.
Она даже пригласила его в гости на Новый год, правильно прикинув, что народу будет очень много, и никто не обратит внимание на Тофика. К тому же Анатолий Максимович не знает его в лицо! А ей хотелось отпраздновать этот Новый год с кавалером.
А кавалер учудил: предложил ей выйти замуж! И она тоже учудила: согласилась!
Настя кружилась в танце с каким-то очкариком, пригласившим её, и выискивала Тофика. Он обнаружился возле ёлки, любезничал с какой-то девицей. Настенька почувствовала ревность, и изумилась: неужели она тоже влюблена в него по-настоящему?
Ковалёв ослабил узел галстука и с умилением поглядывал по сторонам. Надо же, сколько здесь красивых девушек! И вообще, в годы его молодости красавиц было немного, не то что сейчас. Или во всём виновата косметическая промышленность на пару с пластической хирургией?
Вон та брюнетка, как хороша! Высокая, крепкая, с массивной грудью! А та крашеная блондиночка, рядом с ней? Абсолютно противоположный типаж: миниатюрная, хрупкая, но до чего же очаровательна!
Его глаза разбегались в разные стороны при виде юности и красоты. Он уже месяц лечился у светила медицины, доктора N, и очень даже успешно. Новый девиз его жизни звучал «импотенции — бой»! С некоторых пор женщины вновь стали его волновать, и он радовался этому, как ребёнок. И вёл себя соответственно.
Согласно своему новому положению, он теперь ездил на машине с личным водителем. Тот веселился, наблюдая, как шеф тянет шею в окно, выглядывая на девиц. Правда, жаль, что сейчас зима, и женщины в основном в длинных шубах и дублёнках, но иногда попадались экземпляры в коротеньких меховых курточках и обтягивающих штанишках. Тогда Ковалёв блаженно улыбался, жадно разглядывая упругие попки и длинные ножки. Может, попки были и не столь упругими, а ножки и вовсе не длинными, но он этого не замечал. Отныне ему стали нравиться все женщины. Он потерял много лет, оплакивая свой недуг, не позволяющий ему общаться с прекрасным полом. И только лишь месяц назад, незадолго до того, как стать депутатом, он собрался с силами и обратился в одну из лучших московских клиник. Его там успокоили и заверили, что очень скоро, после соответствующего лечения он вновь научится любить, и в физическом смысле тоже.
Поэтому он был преисполнен самых радужных надежд и планов. В его голове вынашивались различные сумасбродные планы по поводу этих двух красоток, крупной брюнетки и хрупкой блондинки. А что, если с ними обеими, сразу?
Но, к сожалению, пока ещё рано. Ещё через месяц — пожалуйста. А сейчас — не надо пробовать, чтобы не разочароваться. Врач сказал, что как минимум два, а лучше три месяца, и пробовать не нужно.
Но зато смотреть можно. И мечтать!
Владимир Ильич схватил с подноса официанта бокал шампанского, и чуть не подавился, случайно увидев, каким томным взглядом проводил молодого официанта брат его жены, Саша Кравчук.
— Не может быть, — бормотала Ира, — это неправда!
Следователь с жалостью смотрел на неё. Ей и в самом деле сильно досталось, поэтому он предпочёл не вызывать её в милицию, а самому появиться в её доме.
Ира только что узнала, что вся её жизнь после амнезии — это фикция. Единственное теперь, в чём она не сомневалась, это в том, что именно она родила Полину. А всё остальное — это блуждающий «Летучий Голландец». Неизвестно, что было правдой, и во что можно верить.
Ира была ошарашена тем, что рассказал следователь. Но у неё даже не было сил сопротивляться, возражать, кричать, что это ошибка. Она только тихо бормотала, что такого быть не должно. И тем не менее, рассказ милиционера был абсолютно правдив.
— Они испугались, что их привлекут к ответственности, поэтому рассказали всю правду сразу же, — делился он с Ириной.
— А их можно привлечь к ответственности? — тоскливо спросила она.
— Увы… В их действиях не было злого умысла, — констатировал следователь. — А без него их не посадишь на скамью подсудимых. К тому же они не нанесли вам никакого ущерба, наоборот, вы быстрее пришли в себя и адаптировались к жизни, любой доктор вам это скажет.
Ира вздохнула. Ей казалось, что она поднялась на какую-то горную вершину, поднялась с огромным трудом, шла долго и тяжело. И вот она стоит на вершине, и радуется, что покорила её, а потом вдруг порыв ветра легко сбрасывает её с покорённого пика. И она летит вниз, неудержимо, и знает, что зацепиться не за что, и что она обязательно упадёт. У Ирины кружилась голова, будто она на самом деле летит вниз. Она даже чувствовала свист ветра, от сумасшедшей скорости рябило в глазах.
Если следователь прав, если здесь нет никакой ошибки — а скорее всего, это так, то как жить дальше? Как жить, зная, что твой муж — убийца и лжец, твои родители — ненастоящие, твоя жизнь — это та, которая была до потери памяти. И город, в котором ты живёшь, не родной. И профессия твоя спустилась на тебя неизвестно откуда. И вообще, кто ты есть на самом деле? Кто может ответить на этот вопрос?
Ира еле дождалась, пока следователь покинул дом. Как только она захлопнула за ним дверь, сделала несколько шагов, без сил опустилась на пол и завыла в полный голос, как волчица, потерявшая детёныша. Ирина малышка была в своей кроватке, но женщина потеряла нечто большее — своё прошлое. А без прошлого, как известно, нет и будущего.
— Что с вами? — из комнаты выскочила домработница.
Ира совсем забыла, что она ещё не ушла домой.
Она с трудом поднялась и, как больная, еле доковыляла до кресла. Значит, она правильно поняла: у неё на самом деле был брат! Вернее, теперь уже ясно, что не брат. Но подозрения её сбылись: родители Иры оказались вовсе не её родителями.
Мало того, они с ходу признались, что увидели её впервые, только когда Саша привёз их в дом. Он нашёл их по объявлению в газете, о том, что семейная пара средних лет ищет любую работу. Приехал к ним и попросил о необычной услуге: мол, его жена потеряла память. Её родители умерли несколько лет назад, но он не смог ей сказать об этом сейчас. Их смерть Ирочка уже пережила, и заново узнать о том, что у тебя даже родителей нет, для её ослабленного здоровья будет чревато.
Поэтому, не согласятся ли они сыграть роль её родителей? Это будет недолго, и всего лишь один — два раза, пока к ней не вернётся память. Гонорар он предложил довольно приличный, и супруги согласились. И в самом деле, почему бы не помочь бедной девочке?!
Александр рассказал им как можно больше о жизни Ирочки, и они начали действовать. Вот, собственно, и вся история. Вот почему родители не приехали, когда узнали о рождении внучки, и когда Ира рассказала, что Саша в коме. Вот почему «мать» стушевалась, когда «дочь» задала ей вопрос насчёт своего брата, требующего обеда. Вот почему мужчина, назвавшийся её отцом, забыл, что у него есть дочь, и удивился по телефону: — Ирина? Какая Ирина?
Всё враньё! Но как же она узнает, кто она на самом деле, откуда? Где её настоящие родители, кем она была раньше? Кто этот человек, с которым она изображена на фотографии, которую от неё прятал муж? Почему он не рассказал ей всю правду? Что скрывал Саша, кому досадил настолько, что этот человек специально приехал сюда, и выстрелил ему в голову, а потом обронил листок с адресом? Или наоборот — сначала обронил листок, а потом выстрелил?
— Я приду завтра к пяти, — прошептала домработница, — как раз управлюсь у себя по хозяйству, приготовлю всего, а потом сразу к вам! Надо же будет на стол что-то поставить, ведь Новый год завтра…
Ира непонимающе взглянула на женщину. О чём она говорит, какой Новый год? Неужели она думает, что Ира будет его отмечать? Разве она не слышала, о чём говорил следователь?
Она нервно хихикнула.
— Идите, Марина Александровна, и не думайте ни о чём. Завтра не приходите, отдыхайте, празднуйте…
Марина Александровна сочувственно взглянула на Иру и, покачав головой, принялась натягивать сапоги. Ей тоже было безумно жаль свою работодательницу, но чем она могла ей помочь?
