Дэнни Кинг - Дневник налетчика
В деле Клайва меня поразила еще одна вещь. Некоторые из обвинений, выдвинутые против него (по которым его впоследствии признали виновным), касались сговора с целью совершения налета. Не знаю, как это случилось, но копы где-то отыскали свидетеля — звезду процесса, — присягнувшего, что он встречался с Клайвом и обсуждал с ним в «Слоне и замке» возможность ограбления Национального аббатства. Однако они так и не осуществили этот налет (читая между строк, можно было догадаться, что сообщник сдрейфил и не явился, сорвав таким образом план, — еще одно очко в пользу Клайва). Его показания сыграли решающую роль, убедив присяжных в том, что парень, способный разработать план ограбления одного общественного здания, вполне мог совершить налет на восемнадцать других учреждений.
Знаете, у меня по поводу этой чепухи со сговором большие сомнения.
Куда девались свобода слова и свобода собраний? Если Том, Дик и Гарри говорят о налете на банк — что с того? Люди постоянно болтают об ограблении банков, магазинов, картинных галерей, даже не помышляя об этом всерьез. Для большинства такие разговоры — просто фантазии. Неужели мы должны их арестовать? И дело не только в грабежах. Готов поспорить, половина работников Британии воображали, как убьют своего начальника после неудачного дня в конторе. Зуб даю, что они, приняв на грудь пять с лишним кружек пива, обсуждали это со своими приятелями, когда им не заплатили за два сверхурочных часа. Чем не сговор, а? То, что они никого не убили, не важно. Если применять к ним те же критерии, что и к бедняге Клайву, которого признали виновным, они тоже нарушают закон.
Вы, конечно, можете сказать, что не пойман — не вор. Дескать, никто их не прослушивал и никто из них не обратился в полицию. Но даже если бы на вас настучали, легавым пришлось бы сильно попотеть в суде, убеждая присяжных всерьез воспринять ваши обещания «размозжить проклятому гаду башку».
Ладно, забудем о фраерах и поговорим о людях, которых вы могли бы обвинить в сговоре с целью убийства. Я имею в виду правительство. Насколько мне известно, Женевская конвенция запрещает ядерное оружие. А также геноцид, который для власть имущих фактически то же убийство, причем в особо крупных размерах. У Британии есть ядерное оружие. Нам пришлось долго лизать Америке зад, чтобы заиметь его, несмотря на то что после Хиросимы и Нагасаки международные суды наложили вето на применение ядерных бомб. Кроме того, у нас целая куча химического и биологического оружия, которое тоже запрещено. Я понимаю, что мы вряд ли пустим его в ход, но если судить по тем же критериям, по которым осудили Клайва, само обладание такого рода оружием делает британское правительство (а также правительства янки, лягушатников, русаков, китайцев, индийцев и прочих сволочей с бомбами) виновным в сговоре с целью применения нелегального вооружения и геноциде. Вы меня знаете: я не какая-нибудь жирная лесбиянка, живущая под крылышком «Гринэм Коммон»[16], я просто считаю, что в законах этой страны есть вопиющее неравенство, особенно в отношении грабителей банков. И, по-моему, мы уже заплатили за него дорогой ценой. Конечно, это всего лишь мое мнение, однако, если хотите, я до вторника с удовольствием докажу его убедительнейшими примерами двойных стандартов.
Возьмите хотя бы четырнадцатилетний приговор, вынесенный Клайву. Быть может, вы сочтете его честным и справедливым наказанием для столь опасного преступника, но позвольте мне подчеркнуть несколько моментов. На преступления, скажем так, «синих воротничков» (грабеж, разбой, кража) приходится менее десяти процентов всех денег, украденных в Британии за год. Мне кажется, процент даже ниже. Я видел эти цифры всего однажды, так что подробностей не упомню. Однако факт остается фактом: на преступления «белых воротничков» (мошенничество, растрата, промышленный шпионаж) падает основная масса процентов, причем учтите, что мы говорим о миллиардах и миллиардах. Тем не менее, если вы совершаете грабеж с помощью ручки, или компьютера, или перераспределения акций, ваш приговор, независимо от того, сколько вы украли, будет раз в десять менее суров, чем тот, что выносят за преступления черной кости.
Возьмем, к примеру, Эрнеста Сондерса. Он был занесен в Книгу Гиннесса как один из богатеев, поэтому, надо думать, денег у него хватало. И тем не менее несколько лет назад его обвинили в… я не помню точно формулировку, но это было типичное преступление «белой кости». Он то ли что-то продал, то ли занимался слиянием компаний — короче, вместе со своей шайкой безбожно взвинтил акции, чтобы получить больше денег. Причем когда я говорю «больше денег», то имею в виду куда больше, чем можно засунуть в поезд, способный подняться на холм. Бедняжка Эрнест получил пять лет. Всего пять лет! Которые, по обыкновению выпускников Итона, он должен был провести в лагере отдыха Понтина[17]. Но Эрнест остался недоволен и велел своим адвокатам подать прошение о досрочном освобождении, поскольку у него, видите ли, болезнь Альцгеймера и он плохо себя чувствует, так что, «пожалуйста, отпустите меня домой». И что бы вы думали? Они его отпустили, мать твою! Простите, но тут нужно как минимум два восклицательных знака!! И это в то время, когда суды сажают матерей-одиночек за то, что те не выплатили кредиты за телик!
Кстати, вы, наверное, обрадуетесь, узнав, что состояние здоровья Эрнеста чудесным образом улучшилось, как только его выпустили, и он снова окунулся в светскую жизнь на приемах и полях для гольфа. Забавно, но ему не предложили вернуться и отсидеть положенный срок!
Вы можете себе представить простого преступника, отмотавшего половину тридцатилетнего срока, который обратился бы с просьбой о подобном снисхождении? Да его бы попросту высмеяли в этом масонском клубе… Пардон, я имею в виде — в суде!
«Позор!» — как правило, кричат члены клуба, если одного из них застукают запустившим пальцы в банку с вареньем. «Позор и унижение — достаточно суровое наказание для него!» Да посадите вы его, черт возьми! Когда Профьюмо, военный министр шестидесятых, попался на том, что делил любовницу с русским шпионом, закат его политической карьеры и семейный позор сочли вполне достаточным наказанием за опасность, которой он подвергнул жизни своих сограждан. Тем не менее, когда в том же году грабителей поезда обвинили в похищении пары миллионов — предназначенных, кстати, для сожжения, — каждому из них дали по тридцать лет. А как же позор для их семей? Или рабочий класс не испытывает стыда, поскольку все мы слишком заняты борьбой за бутылку джина?
Несколько лет спустя почти одновременно было поставлено два фильма, посвященные этим событиям. Сам Барри Норман разругал их в пух и прах: «Скандал» (основанный на деле Профьюмо) за то, что он якобы зря воскрешает простой и позорный адюльтер, а «Налет» (снятый по материалам ограбления поезда) за изображение жестоких и злобных преступников в сочувственной манере. Кстати, в фильме «Налет» Бастер Эдвардс говорит о деле Профьюмо что-то вроде: «Сопри жалкую кучку бабок — и ты сядешь на тридцать лет. Продай секреты целой страны — и тебя больше не будут приглашать на светские приемы». А может, это сказал Фил Коллинз, точно не помню. В общем, не важно, кто сказал, главное, что у меня есть единомышленники. Кое-кто на земном шаре разделяет мою точку зрения. По крайней мере представители преступного мира — и не только они. В наше время как-то трудно воспринимать критические статьи Барри всерьез.
На днях в новостях показывали лорда Лукана — еще одного беднягу, пережившего ужасный позор, поскольку он случайно убил свою няню (он, видите ли, думал, что это его жена, — и его можно понять, верно?). Все его знакомые джентльмены стояли перед камерой и распространялись о присущем ему чувстве долга и чести, а также о том, насколько трагично такое падение для аристократа. Когда их спрашивали, жив ли он, по их мнению, они все отвечали примерно одинаково. «Нет, — говорили они. — Он был джентльменом. Я уверен: он принял достойные меры», имея в виду, что лорд покончил с собой. Большинство сходилось на том, что он утонул, бросившись с парома в Ла-Манш. Забавно: если вы представитель высшего света, то вам непременно положено исчезнуть без следа и ни в коем случае не сдаваться полиции. А убивать свою няню — это что, прилично?
Я нисколько не сомневаюсь, что лорд Лукан жив и здоров, загорает себе на солнышке, в то время как близкие няни оплакивают ее гибель и правосудие, в которое верили когда-то. Кстати, будь лорд Лукан простым Альфом Луканом из лондонского квартала, сидел бы он сейчас за решеткой как миленький. Альфу было бы труднее выбраться из страны, верно? Может, это цинично — зато правда.
В общем, я вот что хочу сказать (и что подвело моего юного коллегу Клайва): когда закон хватает вас за шиворот, он первым делом смотрит, какого цвета ваш воротничок.
