Михаил Климман - Затерявшийся в кольце бульваров
– Да.
– Расскажи мне что-нибудь, – попросила она.
Андрей вдруг понял, что не может вот так просто молчать или отговариваться односложными ответами, что он должен поддержать эту женщину, как она сегодня поддержала его.
– Смешное или грустное?
– Как хочешь.
– Ну, я человек в нашем бизнесе сравнительно новый, своих анекдотов не набрал, поэтому расскажу то, что сам слышал, – начал говорить Дорин, а сам думал о том, почему молоденький сержант и второй, щербатый воспринимали его просто как бомжа, а не как беглого преступника с известной приметой. – Лет пятнадцать—семнадцать назад, когда железный занавес еще был, но дырок в нем уже было немало, приехал из Германии или из Америки один наш эмигрант. У него там, на новой родине, был антикварный бизнес, здесь, в России, он закупал иконы через посредников, а теперь приехал сам. Нашел двух своих старых приятелей, с которыми еще до отъезда имел дело, и сделал им большой заказ. Оставил список, десять тысяч долларов наличными и пообещал вернуться через полгода. Наши друзья на следующий день вышли в город – богатые, серьезные люди с десяткой долларов в кармане, двери должны сами открываться. Они приехали к первому знакомому дилеру, тот выложил весь товар, и среди него оказалась одна икона как раз под заказ. «Сколько?» – «Столько…» Короче, сговорились, скажем, за триста. Упаковали доску, привезли к одному из друзей. «Сколько будем считать ее для заказчика?» – «Ну, тысячу, думаю, нормально будет, он должен быть доволен…» Раз тысячу, а за икону плачено триста, значит, семьсот – навар, на человека по триста пятьдесят. Разделили деньги, решили отдохнуть-расслабиться и встретиться завтра. Встретились – морды опухшие, руки трясутся. «Слушай, – говорит один, – а почему мы ему должны такую замечательную доску за тысячу отдавать?» «В самом деле, – согласился второй, – вот полторы – нормальная цена, гораздо лучше, чем просто тысяча». Полторы минус тысяча получается пятьсот, разделили еще по двести пятьдесят. Встретились опять через пару дней, придумали новую цену, деньги опять поделили. Короче, когда заказчик через полгода вернулся, друзья предъявили ему одну икону и больше ничего.
– Все?
– Все. Еще хочешь?
– Давай.
– Один мой приятель повесил у себя в магазине объявление «Магазин проводит платную оценку предметов антиквариата. Стоимость консультации – триста рублей». Сидим мы как-то, разговариваем, заходит мужчина, кладет молча на стол три сотенных бумажки. Потом достает икону, завернутую в газету. Приятель деньги убрал, развернул икону, посмотрел, положил на стол. Мужчина спрашивает: «Ну и сколько она стоит?» «Пятьдесят рублей», – отвечает приятель.
– Что-то я опять не поняла, это – веселая история или грустная? – переспросила Людмила.
Какое-то время они ехали молча.
– Не знаю, что у тебя случилось, – опять заговорила она, – но имей в виду, если тебе нужна помощь…
Они опять помолчали.
– Ты, Людмила, – хороший человек, но я, как бы тебе сказать…
– Правду скажи. – Они стояли у бессмысленного ночью светофора, пережидали несуществующих пешеходов. – Только не говори, что женат и жену любишь, все равно не поверю.
Андрей промолчал – спорить глупо.
– Ты где так молчать научился? – спросила она. – Почему я с тобой все время себя дурой чувствую?
Опять повисла пауза.
– Вот оно, твое метро. Ты здесь живешь где-то?
– Живу я чуть подальше, но туда подъехать трудно, – отозвался Дорин, потихоньку выбираясь из машины. – А здесь я работаю.
– Милостыню просишь? – язвительно спросила она.
Ее что-то кидало от настроения к настроению.
– Прошу… Спасибо тебе, тетя Люда, – он постарался улыбнуться.
– Жене я твоей завидую, – она не приняла шутливого тона. – Ладно, надоест побираться – приходи.
Она написала на клочке бумажки телефон и протянула Дорину. Он кивнул, взял бумажку, еще раз погладил Людмилу по торчащему из открытого окна локтю, повернулся и поплелся в сторону котельной Маркиза.
ГЛАВА 34
Пока Вера Васильевна ходила в магазин, Лена играла с дочерью. «Поехали, поехали, с орехами, с орехами… По ровной дороге, по ровной дороге, по кочкам, по кочкам. В яму – бух…» Сонечка радостно смеялась и больно щипала мать за руку. Она стала совсем большой, уже не ползала, а ходила по всей квартире и обижалась, когда ее куда-нибудь не пускали. Недавно она научилась открывать двери и страшно радовалась, когда у нее это получалось. Вообще, девчонкой она росла шкодливой, хорошо понимала смысл слова «нельзя» и всегда норовила поступить наоборот.
Андреевская до безумия любила дочь и, понимая всю глупость своего поведения, постоянно всем рассказывала о новых Сониных победах и отказывать себе в этом не собиралась. Но сейчас, качая и подбрасывая ее на коленях, думала совершенно не о ней. Дочь, видимо чувствуя это, иногда поворачивалась к матери и смотрела на нее удивленно и обиженно.
Вчера ночью, проехав почти до проспекта Мира, Лена вдруг сообразила, что эта фигура в нелепой сине-белой куртке, сидящая на корточках у стены телецентра, кого-то ей напоминает. Понадобилось еще пару километров, чтобы Лена поняла, что это был Дорин. Темнота и невозможность того, чтобы он был здесь почти через шесть часов после окончания передачи, сделали свое дело. Пока интуиция, бабское шестое чувство достучались до разума, пока Серега нашел разворот, Андрей исчез.
Она хотела вернуться на телецентр, поднять всех на ноги, выяснить хоть что-нибудь, но рассудительный Печорин как дважды два доказал ей, что сделать этого она сегодня не сможет, просто потому, что не сможет войти внутрь. Андреевская согласилась, набрала в очередной раз номер Вола, и тот неожиданно откликнулся.
Наверное, Митя хорошо знал присказку, что лучшая защита – это нападение, потому что он сразу начал кричать на Лену, почему она не предупредила его, что Дорина, кроме всего прочего, разыскивают за убийство. Андреевская, имея к Волу немало неприятных вопросов, ошеломленная таким напором, совершенно упустила инициативу. В трубке слышалась лихая музыка, кто-то скандировал «Э-ле-ри, Э-ле-ри…» Из сердитых Митиных реплик она успела понять только, что Дорин после передачи потерялся в здании телецентра. После этого телефон Вола отключился, и дозвониться ему она больше не смогла.
Короче, они договорились с Серегой, что сегодня с утра он ее отвезет в Останкино и она попробует провести свое расследование. Нужно было только отыскать кого-нибудь из знакомых, чтобы заказать пропуск. А вот этого она еще не сделала, потому что голова была занята еще и другой проблемой.
Вчерашний разговор с Печориным наводил на неприятные мысли – кто-то мог слушать и следить за их с Андреем жизнью. Не доказано, конечно, но, исходя из последних событий, очень правдоподобно. Слишком много знали об их жизни составители поганого письма, а вот если представить себе, что их подробно и давно слушали, то эта осведомленность становилась понятной. Непонятным, правда, оставалась цель этого занятия.
А кстати, откуда известно, что и дома у них этой гадости нет? Правда, у них никто не бывает, чтобы установить эти, как их Сергей назвал, «закладки».
Лена встала, прижала к себе Сонечку и пошла по квартире в поисках записной книжки и мобильника. Сегодня для хранения нужных телефонов она пользовалась и электронной памятью, и бумажной. В трубку Андрей (сама Лена этому так и не научилась) вводил самые нужные и необходимые номера, которые должны всегда быть под рукой, а в книжке хранились все остальные.
Она посадила дочку на колени, прижала ее одной рукой и опять начала «Поехали, поехали…». Другой рукой Лена листала записную книжку в телефоне, когда он неожиданно зазвонил. Она, как все последние дни, с замиранием сердца нажала зеленую кнопку, вдруг – Андрей?
– Здравствуйте, Леночка, – услышала она скрипучий голос Фишеровича. – Доброе утро, как спалось?
«Чтоб тебе…» – в сердцах выругалась она. Вот этого старого индюка ей только не хватало сегодня.
– Спасибо, – хмуро сказала она, – не жалуюсь…
– Андрея рядом нет?
– Нет, – сухо сказала Лена. – Что вы хотели, Глеб Аверьянович?
Ей почему-то казалось, что, если она будет разговаривать с мерзким стариком недружелюбно, тот быстрей отстанет.
– Мы же вчера договорились сегодня увидеться, – возмущению Фишеровича, казалось, не было предела. – Я приехал, у меня для вас важнейшая информация, а вы спрашиваете «Что вы хотели?».
– Так вы где-то здесь?
«Час от часу нелегче, – подумала Лена. – И откуда он вообще знает, где мы живем?» Просто погнать старого человека, тем более приехавшего специально для встречи с ней, Лена не могла.
– Стою возле вашего дома.
– Тогда поднимайтесь. Этаж, номер квартиры, код знаете?
– Да, я как-то раз к Андрею заезжал за деньгами, у меня записано.
«Ну вот, а я только что подумала, что у нас никто не бывает. Наверное, если напрячь память, то многих вспомню. Надо бы спросить Печорина, сколько времени нужно на установку этих микрофонов».
