Кирилл Казанцев - Отпуск строгого режима
Светка присела под куст, настроила мобильник, чтобы скамейка с Валетом была точно в фокусе. А Ленка тем временем раскрыла свою сумочку, положила кошелек на самый верх — бери не хочу, — затем поправила парик, подтянула кверху грудь и, стараясь, ровным шагом, пятка к носку, как на подиуме, продефилировала к скамейке, где сидел погруженный в свои мысли Валет.
Ленка поставила сумку на скамейку, придвинув ее почти вплотную к Валету, присела сама.
— Извините, — потянулась она с бутылочкой «Блэк Лэйбл» в руке к самому краю, где сидел карманник. — Я выброшу.
— Пожалуйста, — отрешенно сказал Валет, даже не посмотрев на Ленку и ее сумку.
Подруга Светки как баскетболистка бросила в урну бутылочку — удивительно, попала точно, затем закинула ногу на ногу и, сверкая голыми коленками, томно произнесла:
— У вас закурить не найдется?
Только теперь Валет обратил внимание на девушку, которая присела рядом на скамейке.
«Очередная девка приехала оторваться… — подумал он. — Бля, нализалась, как хавронья, и развезло… Хоть бы не обрыгала мне штаны».
— Закурить будет, молодой человек? — повторила вопрос Ленка и кивком головы показала на открытую сумку.
Валет увидел, куда та показывает, увидел и лопатник, который лежал на самом видом месте.
«Че, дура, думает, что если бабла до фига, то может на любого кидаться, а я поведусь? Да на хер она мне упала». — Карманник силой воли заставил себя достать пачку «Мальборо», всучил пьяной «сучке» сигарету.
— А прикурить? — Ленка опять кивнула головой в сторону своей открытой сумки и лежащего на виду лопатника. И кивнула она чересчур сильно, так, что у нее сполз парик.
— Пожалуйста, — Валет чиркнул зажигалкой, подсунул пламя под кончик сигареты, фильтр которой в вытянутых трубочкой губах сосала Ленка.
Когда та наконец прикурила, карманник застегнул на замок Ленкину сумку, не тронув кошелька, надел сумку на шею Ленке и сказал:
— Слушайте, идите-ка вы лучше в гостиницу. И поправьте свой парик, а то потеряете.
— В гостиницу? В какую? — хлопала глазами Ленка.
— В свою.
— А где ваша?
— Моя там, где надо, — Валет резко встал и быстро пошел по улице, думая: «Понапиваются так, что крыша съезжает… Сами не знают, как срываются, сучки похотливые».
А Ленка осталась сидеть на скамейке, провожая нерезким взором удаляющуюся фигуру Валета.
Светка не знала, что ей делать: следить за Валетом или бежать к Ленке. Она выбрала бежать к подруге.
— Ну че? Все сорвалось, — сказала Светка.
— Не клюнул. Наверное, благородный, у россиян не берет, — подняла пьяные глаза Ленка.
— Ага, не берет, — Светка присела на скамейку рядом с подругой и начала просматривать ролик, который сняла.
— Не-а, не берет, и все. Завязал, наверное, — предположила Ленка.
— Говоришь, завязал? А что это у него за женская сумка под мышкой? Уже кого-то обчистил, — фыркнула Светка.
— Покажь, — Ленка потянулась к экрану.
Светка запустила видео по второму кругу.
— А я ничаво себе, — сама себя похвалила Ленка.
— Ты все испортила. Вела себя как блядь конченая. Лезла прямо к нему, еще бы яйца ему погладила! — раздраженно проговорила Светка.
— Не трынди! Просто он сидел, как это говорится, в просрации…
— В чем?
— В полной просрации… Надо было его расшевелить… Ой, блин, в прострации…
— Ну да, в прострации, стырил сумочку у местной турчанки, а потом отдыхал, свежим воздухом дышал. Нервы успокаивал, — со злостью проговорила Светка.
— Стой! Не стырил! — Ленка качнулась всем телом к своей подруге. — Не стырил он! Вор-карманник не будет женскую сумочку держать на виду так долго. Понимаешь ты своим кумпалом? Он ждал кого-то.
— Он ждал турчанку? — взъерепенилась Светка.
— Да! — кивнула Ленка, — он ждал турчанку.
— Так вот почему он от меня сбежал! Влюбился в турчанку! Конечно — карие глаза, танец живота! Падла! — чуть не крикнула Светка.
— Сволочь! — поддержала Ленка.
— Мы его еще достанем!
— Конечно, достанем. Раз он здесь, значит, еще найдем, — решительно сказала Ленка.
Подруги встали со скамейки и пошли вверх по Кактусовой улице к своему отелю. Купаться им расхотелось. Хотелось выпить. Хотелось напиться.
22
Борода снова остался один на один со своим бездельем. После «экскурсии» по восточному базару он лежал в своем номере, смотрел русский канал по телику и плевал в потолок.
«Если баба вмешалась в мужскую дружбу — значит, дружбы больше нет… — с обидой и злостью думал он. — Валет бегает как кобель за течной сучкой. Ну, пусть побегает, — криво усмехнулся Борода. — Добегается… Нет, блин, бабло в кармане, а делать совершенно нечего. Идти бухать только».
Турок-месхетинец сам был смуглый, так что загорать ему не выпадало. Купаться в море — какое там! Когда-то в далеком детстве в поселке в центре Казахстана, где одна полупустыня кругом, он только и слышал, что речки есть где-то в паре километров от дома, но обмелевшие, пересыхающие, ушедшие, как огромные змеи, в песок. Так что плавать он в свое время не научился. А еще Борода помнил страшную новость, как Аральское море от прибрежных городов за один день на сотню километров отошло. Навсегда остались ржаветь в пустыне корабли, рыбаки остались без работы. И теперь тот кошмар преследовал его — море, коварное море в любой момент может превратиться в море зыбучего песка. И это неизгладимо отпечаталось в его сознании. Конечно, много лет спустя, в Центральной России, зэки научили его плавать — за руки и за ноги бросили в Волгу с пирса и ржали, глядя, как он, словно малый щенок, барахтается:
— Учись, Борода, плавать, чтобы от ментов всегда мог вовремя сдрыснуть.
Инстинкт самосохранения помог ему не захлебнуться, да и кореш потом показал, как руками и ногами болтать, воздух в легкие набирать. В общем, море, воду — так как с детства не был приучен — он не любил.
Хочешь не хочешь, делать нечего, пришлось Бороде идти бухать в ресторан с бесплатным бухлом, под зонтиками на берегу голубого бассейна.
А в ресторане веселье шло полным ходом. Бесплатный алкоголь лился рекой, раскрасневшиеся мужчины поили друг друга, перебираясь от столика к столику.
— За дружбу между российскими городами! — громко вещал громадный мужик с лысой, как яйцо, головой. Ты — Соликамск. А ты что? Ешкин кот… Йошкар-Ола! А я Димон из Челябы!
Мужики вскакивали, обнимались.
Рядом с Димоном на автопилоте семенила крохотная русоволосая женщина с круглым лицом. Она смеялась до икоты, когда ее муж что-то говорил. Наверное, ей казалось, что он говорил что-то умное и что-то важное. Она в первый раз видела, как ее муж берет инициативу в свои руки и проводит в жизнь такую важную вещь, как укрепление дружбы между городами России.
Борода взял себе водяры, присел за столик.
Шумная компания тут же его заметила.
— А ты, чувак, откуда? — Димон положил тяжелую лапу на плечо турку-месхетинцу.
— Из Казахстана.
— То, что ты из Казахстана, мы видим, — сказал мужик из Соликамска. — Дружба, союз таможни, Байконур, за который мы вам отстегиваем! Космос! Ура! Казахи и русские — братаны навек! И все хорошо по-нашему разговаривают!
— А я и мой кореш — из Магнитки. От нас до Казахстана рукой подать! Казахстан нас окружает! — проговорил коренастый рябой парень.
— Как это — окружает? — не понял Димон. — Я из Челябинска, так казахи у нас на севере.
— А у нас они вокруг — налево, направо… — продолжал свою «телегу» житель Магнитогорска.
— Правда-правда, — подтвердил его приятель.
— А из какого ты города? — не унимался Димон.
— Мой город называется Саксаульский.
— С…сульский, — попробовал повторить хорошо поддатый мужик из Соликамска.
— Чего? Сексаульски? — заржала жена Димона. — Давайте за секс. Это значит за любовь!
— Женщина, замолчи, — проговорил Димон, — дружба городов важней. Мы сейчас все города России сделаем побратимами! Слышите все?
— Только ща Москву вспоминать не надо, — сказал один из магнитогорских.
— Да при чем тут Москва? Москва Москвой, а мы сами собой, — трындел Димон. — Мужики, за Челябу, за Соликамск, за Магнитку, за Йошку-кошку и этот самый Саксаул!
Все радостно подняли рюмки и выпили залпом.
Тут же налили еще.
— А теперь — за дружбу между народами! — предложил Димон. — Ты казах, мы русские — дружим? Дружим — и дай краба.
Он протянул Бороде свою широкую ладонь.
— Я не казах, я турок-месхетинец.
— Турок? И так хорошо говоришь по-нашему? — удивилась жена Димона.
— Турок-месхетинец.
— Какая разница — турок есть турок.
— Я жил в СССР, потом в Казахстане, потом в России. Много городов объехал. Много где побывал, — начал объяснять Борода. — А теперь вот сижу здесь — прилетел на историческую родину.
