Дмитрий Подоксёнов - Унесённые ведром
Откуда-то сбоку, из-за угла дома, вдруг выбежал мышонок и, оставляя за собой смешные следы-горошинки, заскакал к своей неведомой мышачьей цели прямо по сугробам.
«Интересно, а эта их знаменитая Прага боится мышей? — подумал Сивцов. — Наверное, боится. Все женщины должны бояться мышей».
Его уверенность основывалась на когда-то слышанной от Ефима Бабурина легенде о леммингах. Судя по рассказу фёдорова сослуживца, давным-давно, в доисторические времена, предки современных крыс и мышей под загадочным названием «лемминги» люто ненавидели первобытных женщин, но страшно боялись первобытных мужчин, которым в те суровые годы не то что какого-то лемминга — мамонта дубиной пристукнуть не стоило ровным счётом ничего. Но хитрые бестии тоже были не промах: дождавшись времени, когда отцы семейств уходили на охоту, лемминги выползали из своих убежищ и отгрызали некоторым нерасторопным особам женского пола ступни, иногда до самых колен. С тех героических пор дамы всех без исключения народностей, едва завидев мышь или крысу, немедленно вскарабкиваются на табурет или другую подходящую возвышенность, невольно повинуясь заложенному в их генах знанию о исконном историческом враге. Спасают свои драгоценные ступни, так сказать. Подруга Трофима, надо думать, исключением не является.
«Может, мышей наловить? — лихорадочно соображал Фёдор. — На всякий случай. А то ещё посмотрит на меня, как Турист предупреждал. Тогда я ей — бац! — мышь под нос! Она и отвяжется».
На этой невероятной по своей оригинальности мысли Сивцов заметил въезжающий во двор чёрный джип. Сердце ухнуло куда-то в район живота и, до поры до времени, затаилось.
Отчаянно трусящий Фёдор снова поднялся на второй этаж, сел на диван и, взяв пульт дистанционного управления, выключил телевизор. Затем снова включил. Выключил. Посидев немного в тишине, с этого же пульта включил музыкальный центр, стоявший в углу комнаты. Центр оказался настроенным на волну «Русского радио».
— В эфире «Стол заказов Русского радио»! — неизвестно чему радовался незнакомый Фёдору ди-джей. — Звоните нам по телефону или скидывайте сообщения на наш редакционный пейджер и слушайте свою любимую песню на волнах лучшей в России радиостанции! — далее следовали номера телефонов и абонентский номер пейджера.
Телефонная трубка до сих пор валялась на диване, и Сивцов, чтобы как-то отвлечься, стал плохо слушающимся пальцем набирать номера, звучавшие в эфире. Все телефоны, как назло, отвечали короткими гудками.
«Неужели столько народу на радио звонит? — удивился Фёдор. — В два часа дня? Попробую позвонить на пейджер».
В пейджинговой компании ответили сразу же, что несколько обескуражило неготового к разговору Сивцова.
— Оператор сто тридцать семь, — скороговоркой произнёс в трубке девичий голос. — Слушаю вас.
— Э-э, — растерялся Фёдор. — Здравствуйте.
— Здравствуйте, — вежливо отозвались на том конце провода. — Говорите, пожалуйста.
— Абонент «Русское радио», — вышел, наконец, из ступора Сивцов. — Гм… Русское, да…
В трубке послышался быстрый перестук клавиатуры.
— Дальше, — послышалось через секунду. — Что передать?
Здесь перед Фёдором встали проблемы уже посерьёзнее. Во-первых, он вообще не собирался звонить на радио, а просто тыкал пальцем в телефонные кнопки, чтобы отвлечься. А во-вторых, возникли сложности с выбором музыкальной композиции, а также с тем, кому, от кого и в связи с чем её заказывать. Наконец, с помощью девушки из пейджинговой службы, а также первых пришедших на ум имён и песен, заявка на радио была составлена по всей форме.
— Всего доброго, — с плохо скрываемой ненавистью в голосе попрощалась с Сивцовым девушка. — Обращайтесь к нам ещё.
— Всенепременно, — обнадёжил её Фёдор. — До свидания.
Внизу послышалось хлопанье дверей, шум и возбуждённые голоса.
«Господи, Трофим идёт! — перепугался Сивцов. — Надо пока куда-нибудь спрятаться на первое время, может, он сразу про меня и не вспомнит? А то ещё эта его Прага смотреть на меня начнёт!» — с этими лихорадочными мыслями Фёдор опрометью бросился в отведённую для него комнату, зачем-то унося с собой и телефонную трубку.
Трофим вошёл в комнату спустя две секунды после того, как из неё выскочил Сивцов. За ним шёл Турист, которому уже успело крепко перепасть за то, что без разрешения притащил в «избушку» постороннего.
— И запомни, — продолжал распекать нерадивого подчинённого Захар Игнатьевич, присаживаясь на диван, — здесь всё решает один человек. И этот человек — я!
— Но, Трофим, — начал было оправдываться Турист.
— Хватит! — перебил подручного Трофим. — Ты про его полезность мне уже все уши прожужжал! Вот посмотрю на нашего гостя, тогда и скажу, полезен он нам или нет. И если, не дай бог, ты сюда «подставу» приволок — пеняй тогда на себя! Ты меня знаешь.
— Да ты что, Трофим, — истово забожился Турист. — Уж я-то в людях разбираюсь!
— Вот и посмотрим, — ласково проговорил Захар Игнатьевич, — как ты в них разбираешься. И я посмотрю, и Рига посмотрит… Кстати, где она?
— В ваши комнаты пошла, в другое крыло, вещи раскладывать. Чибис с ней.
— Вы в то крыло, надеюсь, без меня не шастали?
— Что ты, Трофим, как можно! У нас и ключей от той половины дома нет.
— А то я вас, специалистов, не знаю, — усмехнулся Захар Игнатьевич. — Ну да ладно, верю, верю. А как этот твой киллер поживает? Надеюсь, с внешним миром связываться ему не давали?
— Нет, конечно, всё сделали, как ты сказал, — отрапортовал Турист. — Он ещё в первый день отсюда свалить хотел. Говорил, мол, работа у него, что ли, недоделанная осталась. Но мы его уговорили немного тут переждать.
— Молодцы, — похвалил Трофим. — А по телефону он звонить не пытался?
— Так я ему сказал, что здесь телефона отродясь не было, — похвастался Турист. — Он уши и развесил!
— Поверил, думаешь? — усомнился Захар Игнатьевич.
— А то! — подтвердил Турист. — В этакой-то глуши, чего бы и не поверить?
— Это была реклама на «Русском радио», — донёсся бодрый голос ди-джея из угла с музыкальным центром. — А мы продолжаем наш «Стол заказов». Итак, почитаем, что новенького пришло за последние десять минут на редакционный пейджер… Ага. Пишет нам Лена Калугина из города Нижний Тагил. Она поздравляет свою лучшую подругу Катю Лузину с днём рождения следующими строчками:
Что пожелать тебе не знаю,
Ты только начинаешь жить.
От всей души тебе желаю
С хорошим мальчиком дружить!
— Лена также просит поставить для своей подруги какую-нибудь хорошую песню. Обязательно поставим, Леночка! Так, читаем дальше. Друг Быня поздравляет друга Трофима с золотой свадьбой и желает ему долгих лет жизни. Ну что ж, коллектив нашего радио присоединяется к поздравлениям, тем более что золотая свадьба — это действительно большое событие. Быня просит поставить нас «Песню про зайцев» из кинофильма «Брильянтовая рука». С удовольствием выполняем эту просьбу!
Трофим ненавидящим взглядом смотрел на втянувшего голову в плечи Туриста.
— Поверил, говоришь, твоей байке про телефон? — прошипел он, прищурившись. — Да он вас тут, как лохов последних, похоже, вертит! Как ему заблагорассудится! Да ещё по радио вам приветы передаёт! Что за идиоты собрались, господи помилуй…
«Русское радио» продолжало свою работу:
В тёмно-синем лесу, где трепещут осины
И с дубов-колдунов облетает листва…
…нёсся из динамиков голос Юрия Никулина.
Трофим поднялся.
— Ладно, пойду, отдохну с дороги, да и перекусить не мешало бы, — угрожающе сказал он, обращаясь к помертвевшему Туристу. — А через пару часиков познакомлюсь с нашим шутником. Золотая свадьба, это ж подумать только! Чёрт, а ведь он кому угодно позвонить отсюда мог! Ну, придурки! — с этими добрыми словами хозяин гостеприимного дома покинул комнату отдыха.
Чуть обождав, Турист вышел следом с твёрдым намерением жестоко покарать Кислого, которому сегодня была доверена охрана телефонной трубки.
Фёдор сидел в своей комнате и тупо смотрел на телефон в своей руке.
— Чёрт, — сказал он вслух, — в конце месяца придёт распечатка за телефонные переговоры, Трофим увидит, сколько я сегодня наговорил по межгороду и, чего доброго, прикажет меня убить. Надо избавиться от улик!
Сивцов открыл дверь комнаты, воровато огляделся и, добежав на цыпочках до столика в конце коридора, положил трубку на него. «Избавившись» таким образом от улик, Фёдор вернулся в комнату. По дому неслось бодрое:
А нам всё равно, а нам всё равно,
Пусть боимся мы волка и сову!
«Приезд празднуют!» — с завистью подумал Сивцов, прикрывая за собой дверь.
