Дэнни Кинг - Дневник грабителя
— Если уж говорить о необходимости не раскрывать рот…
— Даже не пытайся мне перечить, неблагодарная свинья! Я… (И так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное…) Ты меня хоть слушаешь?
— Ага!
— Так вот я считаю, черт возьми, что ты должен был поступить именно так. Ты столько времени… (и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное…)
— Адриан, — говорит Чарли, подходя к нам. — Я только что разговаривал с секретарем суда. Боюсь, твое дело будет заслушано только после ленча.
— Вот проклятие!
— Правильно, проклятие. Думаю, будет не лишним, если ты позвонишь родителям. Не хочу пугать тебя раньше времени, но предъявленное тебе обвинение весьма и весьма серьезно. К подобным поступкам суд относится со всей строгостью. Считаю своим долгом предупредить тебя, что сегодня ты вряд ли выйдешь сухим из воды.
Чушь какая-то! Знаете, какое мне выдвигают обвинение? В сопротивлении при аресте. Да, так оно и звучит: сопротивление властям при аресте. Бред. Арестован за сопротивление при аресте. Вам не кажется, что звучит эта фраза довольно тупо?
А случилось вот что. Я был в «Льве», занимался своими делами — играл в пул. Вдруг слышу какой-то шум. Через мгновение в зал входят копы и начинают искать наркоту. Кабак этот принадлежит Родни, Родни сидит в углу, следит за порядком. Буквально несколько минут назад он продал какому-то парню дозу «дури».
Короче, Родни и его дружка Бэрри хватают, надевают им наручники и даже замахиваются на них дубинками. Я, человек, не способный стоять в сторонке, когда происходит подобное, подхожу и что-то говорю одному из копов. Что именно, помню я смутно, потому что к тому моменту уже выпил несколько кружечек пива. В общем, я сказал им нечто вроде: «Простите, офицер, но не кажется ли вам, что вы несколько злоупотребляете предоставленными вам полномочиями?» Мне не страшно говорить ему такие слова, ведь на данный момент я чист, на мне не висит никаких дел. Я неприкосновенен и ничего не боюсь, а потому и высказываю свою точку зрения по поводу происходящего у меня под носом. Коп посылает меня на хрен и говорит не мешать ему. Не успеваю я возмутиться, как обнаруживаю, что сижу в фургоне вместе с Родни и Бэрри.
Меня сцапали абсолютно ни за что!
Я до сих пор не верю в реальность этой идиотской истории. Нас привезли тогда в отделение, мне выдвинули обвинение, и вот я торчу в здании суда. Толпа дегенератов!
— Спасибо, мистер Тейлор, мы примем ваши слова к сведению, — говорит Мэл.
Чарли берет свою папку и вновь исчезает.
— Бекс? — начинает Мэл.
— Все в порядке, только ни о чем не волнуйся, он постоянно говорит мне одно и то же, мрачный кретин! И в тех случаях, когда меня обязывают всего лишь к выплате штрафа, и когда все вообще обходится. По-моему, таким образом этот хитрец просто набивает себе цену: наговорит кучу кошмаров, а потом, когда все заканчивается хорошо, задирает нос: вот, мол, из какой передряги я сумел тебя вытянуть! Этот трюк описан в куче книжек.
— Удача не может сопутствовать тебе в твоих проделках вечно. Однажды тебя за все хорошенько накажут, попомни мое слово! — говорит Мэл, даже тоном не пытаясь меня подбодрить.
— Возможно, ты и права. Только я чувствую, что это «однажды» еще не наступило и что ждать его мне придется еще ой как долго.
Признаюсь, я горжусь тем фактом, что своим делом занимаюсь уже лет шестнадцать-семнадцать и еще ни разу не угодил за решетку. Такой жизни, как у Роланда и ему подобных парней, которые провели в каталажке в общей сложности лет по десять, я не желаю. Я дал себе слово, что после первой же отсидки завяжу с грабежом и займусь чем-нибудь менее опасным. Но удача улыбается мне на протяжении вот уже восемнадцати или шестнадцати лет, хотя пару раз случалось и такое, что я не знал, выкручусь ли.
И я уверен, на этом ерундовом деле моя карьера не закончится.
— И так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное… — опять на последующие полчаса заводится Мэл.
— Бекс! — кричит кто-то откуда-то справа. — Бекс!
Любое прерывание моего кошмара я принимаю за счастье. Слава Богу! Ко мне приближается Парки.
— Парки, дружище! — кричу я ему в ответ, останавливая Мэл посередине ее «и так далее и тому подобного». — Как поживаешь?
Он говорит, у него все в порядке.
— Пошли познакомишься с моими приятелями.
Мы довольно долго стоим с этими ребятами в стороне — курим и треплемся о том о сем. Одно за другим зачитывают наши имена, и кто-то из нас уходит с пожеланиями удачи. Нас единит щемящее чувство товарищества — меня, скинхеда, парней, обвиненных в совершении каких-то тяжких преступлений. Большинству из этих людей в обычных условиях я не помог бы выбраться из горящего дома, даже если бы мне это ничего не стоило. Наверное, мы испытываем сейчас по отношению друг к другу столь теплые дружеские чувства только потому, что все влипли в одно и то же время и все в душе страшно боимся того, что с нами произойдет в ближайшем будущем.
Мы — подонки, и костюмы на всех нас сидят нелепо.
— Я, пожалуй, пойду, — раздается у меня из-за спины голос Мэл.
— Что?
Я поворачиваю голову.
— Я целый час сижу одна, а ты развлекаешься болтовней, обо мне и не вспоминаешь.
Рон (обвиненный за нанесение кому-то телесных повреждений) пытается успокоить Мэл, произнося:
— Ооооооооооооо!
Все смеются, и я тоже.
Мэл называет меня ублюдком и демонстративно удаляется. Я чувствую некоторое облегчение. Мне вообще не хотелось, чтобы она тащилась со мной сюда сегодня — я никогда в этом не нуждаюсь, — но ей почему-то всегда кажется, что без ее нравоучений и ворчания я пропаду. Когда помимо Мэл со мной приходит в суд кто-нибудь еще, я могу терпеть ее присутствие (точнее, не обращать на него внимания). Но сегодняшний денек до появления Парки (обвиненного в получении денег обманным путем) был для меня сущим адом.
— Не порвать ли тебе с этой злюкой, Бекс? — спрашивает Парки.
— Я и сам частенько об этом подумываю, — отвечаю я.
— Могу познакомить с достойной заменой.
— О нет! Спасибо.
Энди (угон автомобиля) возвращается из здания суда, и мы все начинаем задавать ему обычные вопросы: к чему приговорили, что сказал судья и все такое.
Вслед за ним выходит швейцар и говорит, что начинается перерыв, во время которого мы можем сходить в кабак и, если надо, помочиться. По крайней мере мне кажется, что он сказал именно эти слова.
Знаете, иногда у меня возникает такое чувство, что я слышу лишь то, что мне хочется слышать.
Мы всей компанией выходим из здания суда, идем в пивную и занимаем в ней целый угол. Над барной стойкой крупными буквами написано: УПОТРЕБЛЕНИЕ НАРКОТИКОВ ЗАПРЕЩЕНО. Вывеска предназначается скорее не для нас, а для местных властей. Вряд ли какой-нибудь скинхед с вытатуированными паутиной на шее и кольцами на лице или кто угодно другой станет баловаться в этом заведении наркотой — местный суд расположен буквально в двух шагах.
В общем, мы все — добрая дюжина ребят — устраиваемся за одним из столиков в углу, смеемся, обмениваемся полезными советами, делимся кое-какими соображениями по тому или иному поводу, не стесняясь выражаемся и так далее.
В пивную заходит еще один парень, и кто-то из наших приглашает его присоединиться к нам.
Как выясняется спустя несколько мгновений, это Алан. Явился в суд по обвинению в нанесении ущерба чужому имуществу.
— Алан, давай к нам! У нас тут есть местечко как раз для тебя! Скорее бери пивка!
Алан покупает пинту пива, направляется к нашему столику, но на полпути резко останавливается и орет:
— А этот какого хрена здесь делает?
Мы смотрим друг на друга, не понимая, о ком Алан ведет речь, прослеживаем за направлением его взгляда и все как один поворачиваем головы и пялимся на парня в самом углу.
— Какого черта ты тут делаешь? — опять кричит Алан.
— Я это… Просто пришел выпить пивка… Вот и все… — бормочет парень.
— Успокойся ты, Алан! — говорит кто-то из ребят. — Мы все здесь друзья.
— Друзья? — Алан смеется. — ДРУЗЬЯ! Да вы хоть знаете, кто это такой? Вам известно, зачем он здесь сидит?
Я ничего про этого парня не знаю, да и не обращал на него особого внимания, пока не появился Алан.
— Это, черт возьми, главный свидетель в моем деле! — сообщает Алан.
Если бы он сказал, что вместо пива нам разлили по кружкам мочу, мы и то озверели бы, наверное, не настолько сильно.
— Свидетель? — переспрашивает Денис (магазинная кража).
— А действительно, какого хрена ты здесь делаешь? — взревывает Рон.
