Александр Ли - Вышибала
Я подхожу ближе. Срез идеален – такое ощущение, что неизвестный ублюдок обладает просто феноменальной силой. Голову снесли одним махом, гладко и аккуратно. Точно такое качество среза я уже видел сегодня в палате у Китайца.
Приглашенный специалист по холодному оружию выносит вердикт – пресвитер был обезглавлен с помощью острейшего мачете. Черт побери!
Я наконец-то вспоминаю, что слышал о таком оружии от мамаши Долли. Она обвиняла мою Бетти в жутких убийствах и говорила, что всем орудиям она предпочитает мачете.
Вот уж полная чушь! У Бетти тонкие нежные руки. Она просто физически не способна совершить подобное зверство. Чтобы ударить с такой силой, нужны лапищи, как у Сэма. Это минимум!
Милая моя Бетти, где ты сейчас? Мое сердце обливается кровью от тоски по ней, но в самой глубине души шевелится какое-то мерзкое чувство. Хотя я не исключаю, что это с перепою.
8
После зверского убийства главы синдиката прошло несколько дней. Ситуация в городе накалена, как сковородка, но бойни нет. Сэм Большая Нога собрал на сходку глав всех мафиозных кланов, и они решили сообща искать человека, совершившего это преступление. Вопрос о преемнике Сила Маккормака эти ребята пока отложили.
На улицах были две-три стычки, но по мелочи. Ребята из синдиката наглядно показали, что Бейсин-сити не обезглавлен, порядок удержать можно и без пресвитера.
Пусть так, но у меня выдались бессонная ночь и неспокойный день: две коленных чашечки, раздробленных пулями, три перелома рук и два носа. Ну и еще одному дураку не повезло. Он зарвался, и милая девочка из Старого города почти отрезала ему все хозяйство. Мамаша Долли сама его и привезла. Мне пришлось попотеть, пришивая все обратно.
В последние дни я в курсе почти всего, что творится в синдикате, – просто потому, что парни после наркоза становятся значительно разговорчивее, чем за стаканом виски. Ну и пусть. Все равно каждая собака знает, что поделиться тайной с Мани – все равно что положить ее в банк.
А в остальном все печально. Жизнь без любви – как танец без партнера. Моя тайная блондинка все так же отказывается со мной пить. Ничего, выпью сам, не гордый.
Я разогреваю в микроволновке ужин из полуфабрикатов, сажусь за стол и устало наблюдаю, как муха бьется в стекло, пытаясь вырваться на свободу. Я отхлебываю из стакана виски и не успеваю насладиться первым глотком, как кто-то звонит в дверь. Гостей я не звал. Клиентов на сегодня тоже не ожидалось. Разве что экстренный случай – кого-нибудь подстрелили при очередных разборках.
Я подхожу и смотрю в глазок. За дверью стоит маленькая девочка. Она лепечет, мол, у меня умирает мама, помогите, чем можете. Я нащупываю в кармане мелочь, отодвигаю защелку.
Внезапно дверь резко распахивается и внутрь вваливаются трое громил. Один из них хватает меня за горло и припирает к стенке. Ловко придумано. Сработал старый трюк, рассчитанный на добродушных лохов и доверчивых идиотов.
– Привет, док. Давно не виделись!
В прихожую последним вваливается тот самый фермер-педофил, держащий за руку испуганную девочку. Он приказывает одному из громил отвести ее в машину, сам ехидно улыбается и разваливается в кресле. От него разит дрянным табаком и свиньями.
– Помнишь меня? Конечно, не забыл. Я обещал проучить тебя, а слов на ветер не бросаю. Особенно после всего того, что ты натворил.
– Погоди, кажется, это ты натворил дел с собственной дочерью, стал отцом своего внука.
Громила сжимает мне горло так крепко, что я едва произношу слова. Фермер подходит ко мне, дает знак своему человеку, чтобы отпустил.
После чего он достает из-за пояса пушку, приставляет ствол мне к виску и заявляет:
– Это было только полбеды. Теперь из-за тебя, сволочь, у меня разваливается семья. Вчера эта малолетняя дура призналась во всем моей старухе. Та встала на дыбы, требует развода. Они меня по миру пустят – ты понял это?! У меня ни цента не будет за душой! Ни одного гребаного цента! И все ты виноват! Сделай ты тогда аборт, все было бы прекрасно. Ты мне ответишь по полной программе, урод!
Мужик бьет меня коленом в пах, и я сгибаюсь от дикой боли. Потом он отвешивает мне крепкий удар ногой. Я отлетаю в другой конец комнаты, ударяюсь спиной о стену и, корчась от боли, падаю на пол.
– Парни, разберитесь с этим дерьмом!
Я вижу, как в мою сторону с грозным видом движутся трое плечистых головорезов. Первый надевает на руки оловянные массивные кастеты. У второго – бейсбольная бита. Третий достает из-под куртки тяжелую цепь. Лучше бы я умер тогда от рук амазонок, чем быть изувеченным этими тупыми громилами с красными шеями.
Я отползаю в угол, оттягивая момент расправы. Фермер стоит у двери, опершись спиной о стену, в предвкушении кровавой сцены. Странно, еще каких-то пятнадцать минут назад я скучал по захватывающим событиям, мне хотелось адреналина, запаха опасности. И вот – получил. Сейчас я что угодно готов отдать за тишину и спокойствие.
Вот уже один из громил замахивается битой, чтобы что есть мочи вмазать мне по голове. Я зажмуриваюсь и выставляю вперед руки. Внезапно раздается оглушительный рев. Я открываю глаза и вижу, что мужик рухнул на колени и с ужасом в глазах смотрит на простреленную правую кисть. В дверном проеме стоит Шейла с пистолетом в руке.
Я мысленно благодарю мамашу Долли за то, что та поставила амазонку присматривать за мной. Однако ситуация тут же резко меняется. Я не успеваю предупредить девушку, как фермер выскакивает сбоку и всаживает Шейле в живот всю обойму. Девушка со стоном сползает на пол. Под ней расплывается бурая лужа.
– Вижу, ты подготовился к встрече, – говорит фермер, перезаряжает пистолет и делает контрольный выстрел в голову девушки.
Я почему-то думаю о том, что до сих пор не знаю, как зовут этого извращенца. Громилы сажают своего подельника на диван, заматывают рану куском скатерти, сорванной со стола, и поворачивают головы в мою сторону. Их глаза налиты кровью от злости.
– Подождите. Я придумал кое-что поинтереснее. Где тут у него рабочий кабинет? Я много о нем слышал. Тащите урода туда! – приказывает фермер.
Я пытаюсь сопротивляться, но меня тут же успокаивают несколькими ударами в челюсть, затаскивают в операционную и швыряют на стол. Фиксируют ремнями руки, ноги, туловище, голову. Включают хирургическую лампу. Ослепляющий свет бьет в глаза. Я зажмуриваюсь и слышу лязг железа.
Глаза слезятся от яркого света, но я вижу, как урод достает из металлического ящика мои инструменты и раскладывает рядом на столике. Вот это уже действительно страшно. Одно дело, когда тебя избивают, – рано или поздно ты теряешь сознание. Но сейчас, судя по всему, меня будут пытать. Долго и с наслаждением.
– Док, через пару минут ты пожалеешь, что родился на свет. Я буду отрезать от тебя по кусочку и смотреть, как ты мучаешься. С чего начнем? С ушей? Носа? Почки, печени? Или, может, для почина снять с тебя скальп?
Я почти ничего не вижу, ослепленный лампой. Сердце колотится от страха. Я совершенно забываю про боль в паху и челюсти. Единственная мысль, которая пульсирует в мозгу, – скорее бы смерть. Пусть все закончится как можно быстрее.
– Режь печень. Все равно она мне уже без надобности!
Мой расчет прост: если они вскроют мне живот, я тут же отключусь. А там и смерть не за горами.
– Вижу, у тебя стальные яйца. Что ж, будь по-твоему. С какой стороны печень, не подскажешь? Ну и не надо. Сейчас сами выясним.
Я чувствую приближение холодного скальпеля к животу. Зажмуриваюсь и стискиваю зубы. Внезапно раздается выстрел, за ним еще два. Свет лампы гаснет. Я открываю глаза и сквозь туман вижу женский силуэт.
– Мануэль! С тобой все в порядке?
– Бетти?!
Туман в глазах рассеивается, и я вижу перед собой мою малышку. В руке у нее пистолет с глушителем. Рядом, на полу, трупы фермера и его громил. Девушка бросается ко мне и крепко обнимает.
– Там, в прихожей, еще один!
– Я с ним разобралась в первую очередь, – с улыбкой отвечает моя спасительница.
Сначала я вытащил ее с того света, теперь она спасла меня. Сам не знаю, почему так получается, но в голову лезут дурацкие мысли. Как она здесь оказалась? Почему вдруг решила приехать? Откуда Бетти достала пистолет?
Какой же я неблагодарный!.. Она ведь сама говорила, что небезразлична ко мне. А насчет пушки – такой сейчас даже школьника не удивишь.
– Я знала, что успею, спасу!.. Я люблю тебя!
Я покрываю поцелуями ее лицо. Бетти не выдерживает и начинает рыдать, всхлипывая и прижимаясь ко мне.
9
Мы потеряли счет времени. Нет, это оно потеряло нас, и теперь мы зависли в блаженной полудреме навечно, как мухи в янтаре, не открывая глаз, не размыкая рук. Счастье – это когда та женщина, которую ты ждал всю свою проклятую жизнь, мирно спит у тебя под мышкой. Невесомые тонкие простыни и шелковистая кожа.
Сквозь плотно сдвинутые тяжелые портьеры долетает только рокот залива, умиротворяющий шепот волн. Мы любили друг друга в этих теплых волнах, подхватывали их ритм. Дыхание воды сливалось с нашим, учащенным и полным страсти.
