Владимир Колычев - Бандитская рулетка
– Никто меня не подставлял.
– Хочешь сказать, что ты действительно заказал убийство гражданина Шкловского?
– А кто этой такой?
– Гражданин Шкловский Илья Васильевич, подпольная кличка Шмит.
– Ну, слышал я про такого… Только я его не заказывал. Просто попросил последить за ним.
– Зачем?
– Ну, было подозрение, что этот человек стоит за убийством Якова Алексеевича. Я попросил ребят проследить за ним.
– Ребята – это Геннадий Арчинский и Ренат Сейджалилов?
– Ну да.
– Но ведь они убили Шкловского. И Шкловского убили, и двух его спутников.
– Ну, так вышло. В них начали стрелять, они открыли ответный огонь.
– Да нет, они первые открыли стрельбу. И Арчинцев был в маске. Есть видеозапись, на которой видно, как он стрелял. Это заказное убийство, Лиманов, – обескураживающе усмехнулся Карагезов. – И ты, выходит, организатор заказного убийства. А убийство тройное. Догадываешься, какой срок тебе светит? Пожизненный срок, Лиманов.
А вот этот прогноз никак не вписывался в нарисованные Леней рамки. Но Кирилл и не рассчитывал, что все пройдет гладко. Это на бумаге все гладко, а в жизни бывают овраги. Но ведь овраги преодолеваются, надо лишь набраться терпения.
– Не заказывал я никого. Просто последить попросил…
– Зачем?
– Я же говорю, мне нужно было знать, кто убил Якова Алексеевича.
– Тебе какое до него дело?
– Ну, я муж его дочери. Тесть он мне. Можно сказать, отец.
– Крестный отец? – иронично усмехнулся Карагезов.
– Не знаю, он меня не крестил…
– Ты хотел занять его место?
– Ну, я хотел, чтобы это место заняла моя жена. Мы бы с ней… Но Роза здесь ни при чем. Она меня на это дело не подбивала…
– Браво, Лиманов! Браво! Жену выгораживаешь! Мужик! – Карагезов откровенно насмехался над Кириллом. – И жену выгораживаешь! И ее брата! Они-то на свободе останутся, а ты отправишься отбывать пожизненный срок. С чувством исполненного лоха… Или долга?
– Да нет, какой долг. Просто как было, так и говорю…
Кириллу стало не по себе. От волнения вдруг задергалась щека, и под ложечкой засосало. Но так он на легкую жизнь не рассчитывал.
– Долга нет, а лох есть?..
– Я не лох, – покачал головой Кирилл.
– Ты не просто лох, ты – полный лох, потому что огребешь по полной программе. Твой шурин хорошо все придумал, я даже готов ему аплодировать. У тебя действительно есть серьезный мотив отомстить за Воротынцева. И возможности, в принципе, есть, чтобы пролить реки крови. Ты слышишь, Лиманов, реки крови! Это одиннадцать трупов. Исполнители разные, но мы их и не станем искать. Зачем, если все сходится на тебе? Да и не сможем мы их найти, потому что, кроме Арчинцева и Сейджалилова, ты никого из них не знаешь. Не положено тебе знать. Тебе положено сесть вместо Леонида Воротынцева. И ты сядешь. На пожизненное сядешь, потому что и мотив у тебя был, и возможности. Мы даже не станем доказывать, что это не ты заказывал Шкловского. Зачем, если суд с легкостью поверит тебе. И осудит по всей строгости закона… Или не хочется на пожизненное?
– Так я ничего такого и не сделал, чтобы на пожизненное… И, вообще, где адвокат? Я отказываюсь отвечать на вопросы без присутствия адвоката.
– Вам еще не предъявили обвинение, Кирилл Тимофееевич, – снова перешел на «вы» Карагезов. – Рано вам еще адвоката.
– Неправда, не рано. Адвокат должен быть с самого начала.
– Ну, если у вас есть личный адвокат… Но у вас же нет личного адвоката, – язвительно усмехнулся следователь. – Нет и не будет. Господин Воротынцев предоставит вам своих адвокатов. Своих. И петь они будут под его дудку. Так будут петь, как ему выгодно. А ему выгодно, чтобы мы привлекли тебя, как организатора всех тех кровавых безобразий, которые произошли в вашем городе. Ты у нас главарь мафии, а не Воротынцев. Тебя посадят, а он останется на воле и будет жить в полное свое удовольствие. И еще будет посмеиваться над тобой. Годик-другой посмеется, а потом просто-напросто забудет о тебе…
Все правильно говорил Карагезов. А вот Леня обманывал его. Он сказал Кириллу, что с ментами все договорено, что ему не грозит пожизненное заключение… Может, и нет никакого обмана? Может, Леня договорился не с Карагезовым, а с его начальством? А следователь ведет свою игру, потому что чересчур честный. Но что, если сегодня он сломает Кирилла, а завтра его возьмут и отстранят от дела? Тогда Кирилл останется в дураках. Ему придется отказываться от своих сегодняшних показаний, возвращаться к версии, предложенной Воротынцевым. Этим он поставит себя в нелепую ситуацию: для братвы станет предателем, а из тюрьмы не выйдет, и будет ждать, чем закончится следствие. Может, его действительно выпустят через годик-другой, но не на белом коне он выйдет на свободу, а на мокрой курице галопом. Не встретит его братва хлебом-солью, а Леня даже ночной клуб ему не доверит. Да и Роза отвернется от него. Может, ей найдут нового мужа. Леня и Настю замуж выдаст, если не убьет ее в отместку за предательство Кирилла…
Плевать хотел Кирилл на братву. Не рвался он к вершинам криминальной власти, и о месте по правую от Воротынцева руку не мечтал, но в то же время не хотел быть предателем в глазах людей, от которых зависела его судьба. Предателей никто не жалует. Это раз. Предателей наказывают. Это два. А наказать его могут через Настю. Как бы не попала она из-за него в мясорубку… Да и родители его могут пострадать, сестра.
– Ну, так что, Лиманов, будем оформлять тебе пожизненное? – с высоты своего положения усмехнулся Карагезов.
– Пожизненное суд оформляет, – огрызнулся Кирилл.
– Суд постановляет. Мы оформляем, а суд печать ставит. Как мы скажем, так и будет.
– Ну, оформляйте, если вы такие умные.
– Мы-то умные, а ты в дураках остался. Вернее, сделали из тебя дурака.
– Я сам из себя дурака сделал.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь.
– Понимаю, но назад уже не повернешь. Не надо было мне за Якова Алексеевича подписываться. Не надо было мне за Шмитом следить…
– Самому не смешно?
– Не смешно. Если бы Шмита не убили, может, и посмеялся бы…
– И Шмита убили, и еще десять человек. И все это ляжет на тебя.
– Я только за Шмита знаю.
– Как же так, Лиманов? Если ты решил впрячься за Воротынцева, ты должен брать на себя все.
– Но я только за Шмита знаю, – упрямо мотнул головой Кирилл.
Леня не заставлял его брать на себя все трупы. Пусть менты сами додумывают, кто убил Гурцула и его людей. А им только и остается гадать, потому что исполнителей у них нет. Есть только Гена Арчинцев, от этой печки менты и пляшут.
– Да, но погиб не только Шмит. Погибло очень много людей. И всех, Лиманов, навесят на тебя.
– Бездоказательно.
– Пусть и бездоказательно. Но судья с удовольствием влепит тебе пожизненное. Для этого вполне хватит и трех доказанных трупов. Ты же не отрицаешь, что заказал Шмита и его людей?
– Отрицаю. Я не заказывал их смерть. Я всего лишь хотел, чтобы за ними проследили…
– А ты уверен, Лиманов, что Арчинцев это подтвердит? Я, например, уверен, что на суде он признает свою вину. И еще заявит, что это ты велел ему убить Шкловского. Не на Воротынцева покажет, а на тебя. А знаешь, почему он так сделает? Потому что мы предложили ему программу защиты свидетелей. Ему изменят внешность, ему справят новые документы, и все, он другой человек. Но так ведь ему и бояться будет нечего, потому что он тебя на суде сдаст, а не своего настоящего босса. И убьет сразу двух зайцев – и новую жизнь на свободе начнет, и своих не предаст. Он на свободу отправится, а ты на остров Огненный. И гореть тебе там до конца своих дней… Ты всем хорошо сделаешь, Лиманов. Только себя погубишь. Скажи, тебе себя совсем не жалко?
Кирилл опустил голову. Жалко ему себя. Очень жалко. Но не станет он говорить об этом вслух. Он мужик, а не баба.
– Арчинцев – убийца, у него руки по локоть в крови, – продолжал давить на него Карагезов. – Ему не место на свободе. А ты вот можешь начать новую жизнь. Мы тебе предложим программу защиты свидетелей. Ты признаешься, что гражданин Воротынцев уговорил тебя взять на себя свою вину, и все, можешь считать себя другим человеком…
Кирилл покачал головой. Новую жизнь предложат ему самому, а его родители останутся в Гордынске. Кто защитит их и сестру? Менты? Может быть, хотя вряд ли. А кто защитит Настю? Менты просто не смогут ее найти, потому что Леня спрятал ее, и если вдруг что-то пойдет не так, ей долго не жить… Нет, Воротынцев не угрожал, но Кирилл и так все прекрасно понимал. Слишком уж хорошо он знал этого человека.
– Я бы с удовольствием, – вздохнул он.
– Так в чем же дело?
– Но я не хочу никого обманывать. Воротынцев не уговаривал меня взять на себя свою вину. Не было такого.
– Было, Лиманов, было… Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, парень. Ты думаешь, что мафия всесильна. Я даже знаю, что сказал тебе Воротынцев. Дескать, ментам заплачено, и они будут играть по его правилам… Да, ментам действительно заплачено. Только эти продажные менты погоды не делают. Во-первых, полномочий у них для этого не было, а во-вторых, они уже арестованы и ничем не могут помочь твоему боссу. А работа продолжается. Сдашь ты Воротынцева или нет, это уже неважно. У нас и без этого есть основания арестовать его. И его арестовать мы можем, и его ближайшее окружение. Окружение, в которое ты, Лиманов, не входишь, но куда хочешь войти ценой своей свободы. Хочешь, но не войдешь, потому что некуда будет войти. Если тебе вдруг – не знаю, каким чудом, – удастся избежать наказания, ты вернешься на руины той империи, которую создал твой покойный тесть. Только не избежишь ты наказания, если не признаешься в сговоре с Воротынцевым. И он пожизненный срок получит, и ты…
