Чарльз Вильямс - Тень подозрения
— Ах вот что, — ответил я.
— Как вы думаете, может, вызвать врача?
— Не думаю, что в этом есть необходимость. Подождите-ка.
Миссис Лэнгстон шевельнулась и открыла глаза.
Одной рукой я обхватил ее за плечи, а другой поднес к ее губам стакан с виски. Она отхлебнула и закашлялась, но проглотила. Я отдал стакан Джози:
— Принесите воды.
Через минуту миссис Лэнгстон уже смогла сесть.
Я помог ей добраться до кресла и налил ей еще, на этот раз смешав виски с водой. Ее лицо слегка порозовело.
— Спасибо, — выговорила она слабым голосом.
Я нетерпеливо отмахнулся:
— Вы знаете, кто это был?
— Нет.
— И никого не подозреваете?
Она безнадежно покачала головой.
— А в полицию вы сообщали?
Она кивнула:
— Несколько раз.
Нельзя было терять ни секунды. Я подошел к телефону и вызвал телефонистку:
— Соедините меня с офисом шерифа.
После второго гудка мне ответил мужской голос.
— Я хотел бы поговорить с шерифом, — сказал я.
— Его сейчас нет. У телефона Магрудер, что у вас случилось?
— Вам звонят из «Магнолия-Лодж». Я хочу сообщить о психопате, который только что звонил миссис Лэнгстон. Мне кажется, вам уже поступали жалобы на него…
— На кого?
— На психопата, — повторил я, — на придурка, который беспокоит миссис Лэнгстон телефонными звонками.
— Да, да, я в курсе. Так что случилось?
— Мне кажется, я могу дать вам наводку, и если вы поторопитесь, то сможете накрыть его. Он повесил трубку минуты две назад…
— Погодите, дружище. Не так быстро. Кто вы такой?
Я сделал глубокий вдох.
— Моя фамилия Чатхэм. Я остановился в мотеле и случайно оказался в офисе, когда сюда позвонил этот мерзавец. Я выслушал его…
— Зачем?
Я подумал, что это, может быть, еще не самый идиотский вопрос, какой можно услышать от офицера полиции, но близко к тому. Но мне удалось подавить свой сарказм.
— Видите ли, я хотел установить, откуда он звонит…
— И он вам сказал? Очень любезно с его стороны.
Я вздохнул:
— Нет. Я все пытаюсь вам объяснить… Мне показалось, я напал на след, который может вам помочь…
— Да, да. Конечно. Вы по телефону получили отпечатки его пальцев.
— Так, значит, вас это не интересует?
— Послушайте, дружище, — холодно ответил он, — вы, наверное, думаете, что нам нечем заняться, кроме как сбивать ноги, разыскивая пьяных по телефонным будкам? Скажите миссис Лэнгстон, чтобы она просто повесила трубку, если ей не хочется слушать этого ненормального.
— Только это ей и остается.
— Она может вообще не подходить к телефону?
— А деловые звонки?
— Ничем не могу помочь. Знаю только, что никому еще не удалось навредить другому человеку, позвонив ему по телефону.
— Я об этом и не думал, — ответил я. — Я передам ей ваши слова, и все будет в порядке. — И я повесил трубку, кипя от негодования.
Глава 2
Я обернулся к миссис Лэнгстон. Она запустила руку в темные волосы, и в этом жесте сквозила такая же усталость, как и во всем ее облике. Она все еще была очень бледна. Еще несколько дней — и она просто рассыплется на части, как разбитая тарелка.
— Они приняли какие-нибудь меры? — спросил я.
— Только в первый раз. Ко мне приходил помощник шерифа и задавал какие-то вопросы. Но мне кажется, что он мне не поверил.
«Похоже на то», — подумал я. Я даже готов был поспорить, что именно так и было.
— Вы не знаете, не преследует ли он еще какую-нибудь женщину?
Она покачала головой:
— Не думаю. — В следующий момент ее глаза снова наполнились ужасом, и она закричала:
— Зачем он все это делает?
— Не знаю, — ответил я. — А зачем они выскакивают нагишом из кустов в парке? Впрочем, почти всегда они практически безобидны.
И я подумал, что веду себя почти так же глупо, как этот клоун Магрудер. Безобидны ли они? Разве что в физическом смысле.
Она вскинула на меня глаза:
— Зачем вы попросили меня отвечать ему?
Я пожал плечами:
— Сила привычки. Я всю жизнь проработал в полиции.
— Ах вот оно что. Вы хотели, чтобы он продолжал говорить?
— Именно. Это единственный способ выйти на него — стоит ему повесить трубку, и он становится недосягаемым, как если бы находился на другой планете.
Чем дольше он изрыгает свои гнусности, тем больше у нас шансов, что он допустит какую-нибудь оплошность, и мы сможем вычислить его. Или что мы сами услышим какой-нибудь характерный шумовой фон.
Она посмотрела на меня с возрастающим интересом:
— Вы что-нибудь услышали?
— Вот именно. Он звонил из бара. Конечно, это мало что дает, они почти всегда именно так и поступают. Но это место находится в пивном погребке или в ресторане, и мне кажется, можно выяснить, в каком именно.
— Как? — нетерпеливо спросила она. — Я хочу сказать — как вы догадались?
— Просто повезло, — ответил я. — Везение иногда случается, когда рассчитывать больше не на что.
В большей части телефонных кабинок устанавливают вентиляторы, как вам известно. И в этой он тоже есть, к тому же закреплен не правильно. Он производит столько шума, что его нельзя не услышать. Кроме того, я слышал, как включили музыкальный автомат.
Я задумался. Этот тип был, конечно, не в своем уме, но все же у него хватило сообразительности, чтобы повесить трубку, как только заиграла музыка. Впрочем, это ничего не меняло. Сексуальный маньяк не обязательно должен быть глупым — он просто неуравновешенный человек.
Она нахмурилась:
— Значит, если бы они вас выслушали, то могли бы его поймать?
— Не знаю. Для этого нужно определенное везение и достаточное количество людей, чтобы за несколько минут оцепить все подобные заведения в городе… — У меня не было никаких связей в полиции этого округа. Возможно, они по горло завалены работой и страдают от нехватки кадров. Это в полиции вечная проблема.
— Вы сказали, что работали в полиции? — спросила она. — Значит, теперь вы больше там не работаете?
— Нет.
Я убрал виски обратно в сумку и застегнул ее. Ключи от комнаты, которые она уронила на стол, так и лежали там. Я взял их и положил в карман. Миссис Лэнгстон встала. Я специально не стал ей помогать, чтобы посмотреть, как она сама справится с этим. Ноги у нее по-прежнему слегка подгибались, но в целом с ней все было в порядке.
— Спасибо вам за все, мистер Чатхэм.
— Вы часто падаете в обморок?
Она безрадостно улыбнулась:
— Это было так странно. По-моему, второй раз в жизни. Почему вы спрашиваете?
— Вам стоит сходить к врачу. Вы должны обследоваться.
— Глупости. Я прекрасно себя чувствую.
— Вы держитесь из последних сил. Когда они иссякнут, вы просто сломаетесь. Вы весите не больше сотни фунтов.
— Сто десять. Просто вы недооцениваете свою силу.
— О'кей, — ответил я. В конце концов, все это меня совершенно не касалось.
Я вышел на улицу и принес из фургона вторую сумку. Комната под номером двенадцать находилась в противоположном крыле. Она была угловой, а между ней и концом корпуса я насчитал еще три двери — всего пятнадцать номеров. Я поставил чемоданы и стал рыться в кармане, ища ключи, разглядывая выцветшее, сожженное солнцем пространство. «Бассейн футов двадцать на сорок», — подумал я и представил себе, как он должен выглядеть — тротуарные плитки, шезлонги, зонтики, кустарник и трава, — это место просто взывало о зелени. Мне стало стыдно. Я слишком увлекся.
Обстановка в номере оказалась довольно уютной — зеленый ковер на стене, двуспальная кровать под темно-зеленым покрывалом и комод, над которым висело большое зеркало. Пара кресел дополняла меблировку. Слева за дверью висело большое зеркало, в которое можно рассмотреть себя в полный рост, а за ним находилась ванная комната, отделанная травянисто-зеленым кафелем. Было жарко, но в глубине комнаты возле закрытого и зашторенного окна я заметил кондиционер. Я включил его, и через секунду в комнате повеяло прохладой. Я стащил с себя пропотевшую одежду и принял душ. Полотенца оказались изношенными и потертыми, чего и следовало ожидать от дешевой гостиницы. В отличие от добротной меблировки полотенца выдавали хозяйские секреты. Видимо, дела шли не слишком успешно. Я налил себе виски, закурил сигарету и растянулся на кровати.
Безделье действовало мне на нервы. Я подумал, что предпочел бы любую тяжелую физическую работу, пусть даже на самом солнцепеке, но мне хотелось заняться чем-нибудь таким, где я мог бы приложить руки. Строить или еще что-нибудь в этом роде. Когда работаешь руками, результат становится осязаемым.
В этом случае вашей работе не мешают посторонние люди, низменные чувства, абстрактные понятия, вам не нужно задаваться вопросом — что есть правда или не правда, и результаты шестилетнего труда вы не выбросите псу под хвост в результате пятиминутного помешательства…
