Алексей Макеев - Утоли мою месть, пуля
– Лошадь, шампанское… Да чтоб ты сдох вместе со своим Мортимером, хотя нет, он-то тут при чем, сто́ит, поди, как вертолет, и опять же на мясо можно сдать, все польза – пробормотал Илья, но очередное пожелание разбилось об экран монитора, Илья прокрутил лист дальше, бегло просматривая строки под выделенными жирным заголовками. О Валеркиной жене и детях не упоминалось ни единым словом или просто намеком на существование таковых, школа – здесь все давно понятно, едем дальше, общие друзья – их нет, не было и быть не могло, общие враги – отсутствуют, общее прошлое – тут начинается интересное. Просто прошлое, все, что осталось в памяти с тех лет – без эмоций, без отношений и обязательств, просто картинка, фон, общий план. И в нем было несколько человек – Илье даже удалось вспомнить их фамилии, имена и лица, – принадлежавших к кругу если не друзей, то как-то пересекавшихся по жизни с засранцем, ухмылявшимся сейчас с экрана. Но, если верить базам данных МВД, налоговиков, гайцов и прочих учреждений, уже покинувших этот мир, причем за один год, словно кто-то старательно выкосил этот самый ближний круг. И сделал это аккуратно и пристойно, если можно так назвать ДТП, нападение грабителей, взрыв газа и остановку сердца с последовавшей смертью в реанимации их общего, одного на всех, родного города.
– Нет, все в жизни бывает, я понимаю… – Илья в сотый раз перечитывал строки меркушевского «досье».
Некто Черкашин Руслан, сегодня ему бы исполнилось сорок два года, скончался от сердечного приступа. Помнил он этого Черкашина смутно, вроде учился тот в параллельном классе или вовсе учебу забросил – говорили что-то такое, невнятно, он тогда мимо ушей пропустил и благополучно забыл. И что потом у Руслана этого с Меркушевым дела какие-то общие были, пока Валерка из города не уехал, и, если опять-таки верить базам, у этого Черкашина остались вдова и дочь. Следы девушки обнаружились в соцсетях, в данный момент Алена с матерью жила в Москве, заканчивала учебу в институте и собиралась замуж.
– Первым делом самолеты, ну а девушки потом… – Илья крутанул колесико мыши и оказался в конце документа.
Не самолеты, понятно, сейчас на очереди, с самолетами как раз все понятно. Их у Меркушева есть аж две штуки – семиместная «Сессна» и «Гольфстрим» на дюжину персон. Порадуемся за человека, есть на чем пробки московские облететь, а также в Италию или другую страну с благоприятным климатом на выходные сгонять. Сейчас не об этом, главное – вот эти два заголовка, под которыми пусто: родственники. К этому моменту Илья готовился долго, откладывал его напоследок, надеялся, что до крайности не дойдет, рассчитывая найти к Меркушеву более короткий и прямой путь. Обозначить себя, показать, что знает об извращенце – председателе совета директоров такое, что волосы дыбом, и предложить сделку. Свое молчание в обмен на помощь в выезде из страны. Хоть и заранее знал, что обречен, что затея глупая, что с тем же успехом он может попытаться договориться с оголодавшей разозленной гиеной, попросить ее разжать зубы и отойти от полудохлого путника в обмен на обещание принести через неделю яблоко или пару картофелин, но надо же с чего-то начинать.
– Гнида! – выдохнул Илья и уставился на монитор, ждал, пока загрузится ментовская база. Именно в ней он нашел большую часть информации, собрал по обрывкам, по фрагментам изрядный кусок меркушевского прошлого, прошлого его друзей и рассчитывал там же неплохо поживиться в смысле сведений о родне врага.
Шантаж, заложники, угрозы обнародовать компромат – в дело сейчас пойдет все, что угодно, все, до чего дотянется, все средства хороши. Мать, отец, брат – крючков полно, выбирай любой. Если только они до сих пор в стране, а если нет, что тогда? Лететь туда, искать или ждать, пока родственнички не заявятся на родину, мучимые тоской по родным осинам? И сколько ждать – год, два, три?.. А Ольга, а Лиза с Мишкой – им что, тоже ждать?
– Погнали! – Он забил в строку поисковика фамилию и имя отца Меркушева, приготовился к долгому ожиданию, но все закончилось меньше чем за минуту: Илья недоверчиво смотрел на монитор.
Меркушев Сергей Иванович, проживавший в том же городе, где и его чудовищный сынок, только по другому адресу, был убит собственной сожительницей еще восемнадцать лет назад и покоился на том же кладбище, где закапывали неопознанные трупы жертв маньяка. Сожительницу можно было понять: она застукала нового мужа на своем ребенке в момент совершения супругом насильственного полового акта и немедля грохнула Меркушева Сергея Ивановича, нанеся ему одиннадцать ножевых ранений, три из которых оказались смертельными. Бабе за самосуд дали двадцать лет строгого режима, она до сих пор еще пребывала где-то в местах с холодным климатом и неприветливой природой, о судьбе ребенка база МВД умалчивала.
– От осинки не родятся апельсинки, – констатировал Илья, скопировал находку себе в досье и забил в поисковик фамилию Валеркиной матери. Здесь пришлось покопаться основательно, ответ выдала только база коммунальщиков. – Выписана по смерти. – Илья внес в досье короткую строку с датой десятилетней давности. Слишком легко отделалась, умерла, поди, в собственной постели. Жаль, что так вышло, знала ведь, гадина, кого на свет произвела, знала все, рядом стояла, видела и ни слова поперек не сказала, на помощь своему выродку спешила, когда его Наташка на даче застукала…
Все, круг замкнулся, Меркушев чист со всех сторон. Его мать и отец на том свете, о существовании в природе его собственной семьи ничего не известно. Остается последнее – брат подонка. О нем Илья не помнил вообще ничего, кроме того, что этот последний крючок, родственник Валерки, был младше его на несколько лет. И что его никто и никогда не видел, только знали о его наличии – и все. Возможно, что-то могла сказать мать Натальи, но зимой Илье было не до того, а сейчас поздно, придется выкручиваться самому. Возник на мгновение соблазн вновь воспользоваться услугами если не Тарасова, то одного из их племени, но так же быстро улетучился. «Вам знакома эта фамилия?» – тогда удалось свести все к шутке, второй раз вряд ли получится.
– Что бы я без вас делал? – Илья сложил диски с базами в аккуратную стопку, взял верхний, с абонентами сотовых операторов, отправил его в дисковод. Затем заменил на базу паспортно-визовой службы, следом пошел в дело перечень криминального учета происшествий. И потом все остальные, вплоть до последнего, за него Илья взялся уже глубокой ночью, плохо соображая, что происходит и что он делает.
Глаза закрывались, от усталости и мелькания перед глазами цифр, имен и фамилий мутило, сжимавшие мышь пальцы пару раз сводило судорогой. Матрица игнорировала брата Меркушева, для нее он не существовал – ни живым, ни мертвым, логично было предположить, что Меркушев-младший покинул этот мир еще до ее возникновения на российских просторах. Оставалось еще несколько дисков, но в глаза словно песка насыпали, голова гудела, мысль в ней была только одна: отшвырнуть подальше ноутбук и не видеть его дней несколько, чем дольше, тем лучше, – вид голубого экрана вызывал тошноту.
– Завтра, я подумаю об этом завтра, – пробормотал Илья и поднялся со стула, подошел к окну, уставился на желтые окна дома напротив. Он только что повторил фразу из любимого Ольгиного фильма, она могла смотреть его снова и снова, хоть с середины, хоть с конца, знала наизусть, обожала героев, забывала обо всем, погружаясь в сказку. Сказку, тогда добрую, со счастливым концом, а сейчас страшную. «А Ольга… Я не знаю, честное слово. Я ее родителям звонил, Тамара Ивановна меня послала куда подальше – и весь разговор», – снова всплыли в памяти сказанные еще зимой слова отца, и прошло уже почти два месяца, снег давно растаял, на деревьях появились первые зеленые листья. «Я не знаю…»
Илья уткнулся лбом в стекло, зажмурился, перед глазами замелькали имена и даты, строки змеились, пошли волнами и рассыпались, но на их месте возникали новые. Сейчас только от него зависит, сколько продлится эта неизвестность, когда закончится страшная сказка – для Ольги, для Лизы с Мишкой и для него самого. Развернулся, решительно шагнул к столу, придвинул «уснувший» ноутбук.
– Иди сюда, скотина! – Илья взял диск с базой данных «Наркоучет». – Иди сюда, сволочь! Я знаю, что ты существовал на этом свете, и я тебя найду, я знаю, что ты не сдох при рождении, а прожил как минимум пятнадцать лет и даже дольше. Ослепну, но найду.
И нашел, уже ранним утром, таращился бессмысленно то на таджика с метлой внизу на тротуаре, то на монитор перегревшегося ноутбука. «Меркушев Вадим Сергеевич, тридцать шесть лет, диагноз: галлюцинаторная параноидальная шизофрения, непрерывная, с прогрессирующим течением». И адрес лечебного заведения, поставившего диагноз: московская областная психиатрическая больница под номером пять, где пациент пребывал, к сожалению, всего ничего – какие-то три паршивые недели два года назад. Дальше шло что-то еще сугубо медицинское, на нечеловеческом языке, из которого Илья понял только одно – Меркушев Вадим таким и появился на свет божий и до сих пор его не покинул, находясь за высокими и, хочется верить, крепкими стенами психушки. По крайней мере два года назад все обстояло именно так, если верить последнему диску с базами данных психоневрологических диспансеров. И куда потом делся – непонятно, о дальнейшем жизненном пути или смерти Меркушева Вадима Матрица ничего не знала.
