Александр Андрюхин - Десятый круг ада
— И после этого вы говорите о ревности? — усмехнулся банкир.
— А вы полагаете, в этом деле замешан только контракт?
— Не полагаю, а уверен.
— Тогда вопрос первый, почему Коломенцев стреляет сам? Уж если так достал конкурент, он мог бы нанять киллера. Но дело в том, что, ослепленный ревностью, он всаживает две пули и в возлюбленную…
— В Софью? — побледнел банкир.
— Да! — кивнул полковник. — И в этом он уже признался.
Кожевников сделал паузу, дав Валерию Дмитриевичу опомниться, после чего продолжил:
— Дело было так: двенадцатого ноября в десять вечера Софья приехала к Смирнову в его загородный дом. В пятнадцать минут одиннадцатого, когда Смирнов принимал ванну, в дом ворвался Коломенцев с пистолетом в руках. В каминном зале он учиняет Софье сцену ревности, требуя, чтобы она немедленно покинула этот дом. Девушка заявляет, что вольна поступать как хочет. Он ей не муж, не брат и даже не любовник. Тогда Коломенцев направляется в ванную, а Софья тем временем садится на мотоцикл и уезжает. Коломенцев всаживает в конкурента пулю, спускается вниз, садится в машину и едет догонять Софью. Нагоняет он её у автотрассы и требует, чтобы она пересела к нему в машина. Софья отказывается. И тогда Коломенцев производит два выстрела на глазах у нескольких свидетелей.
Банкир поднес ладони к глазам и застонал.
— Бедная девочка. Зачем она путалась с этими ублюдками?
Полковник потянулся к сигаретам. Закурив и с наслаждением выпустив дым, он неожиданно сделал заключение:
— Я думаю, она путалась, имея весьма определенную цель.
Банкир медленно отнял от лица руки и угрюмо уставился на полковника.
— Да-да, Валерий Дмитриевич, не удивляйтесь. Все восемь убийств, в которых подозревается ваша дочь, похожи друг на друга. Что касается этого, девятого, то оно тоже не блещет оригинальностью.
— Не может быть, — растерянно пролепетал банкир. — Она здесь ни при чем.
— Как же ни при чем, — усмехнулся полковник, — когда вы сами минуту назад подтвердили, что, если замешаны иностранные инвестиции, убийство из ревности исключено. Правильно я вас понял? Правильно! Ход ваших мыслей совершенно логичен. Все это, Валерий Дмитриевич, тщательно планировалось и разрабатывалось профессионалами.
— Нет! Она завтра расскажет мне всю правду, — стоял на своем банкир. Моя дочь никогда от меня ничего не скрывала… А сейчас я пойду. Извините. Мне нужно побыть одному.
После того как он ушел, не попрощавшись, в кабинет постучался врач.
— Ну как себя чувствует наша рокерша? — спросил полковник. — Сможет она завтра говорить?
— Боюсь, ни завтра, ни послезавтра, ни вообще когда-либо она уже не произнесет ни слова, — покачал головой врач.
Часть четвертая
КИЛЛЕР ПОНЕВОЛЕ
1
В тот октябрьский вечер было холодно, да ещё ледяной ветер пронизывал насквозь. А Галина, как назло, посеяла чип.
Тридцатилетняя преподавательница английского языка возвращалась с пятилетним сыном домой. Пока доплелись до Ферганской, продрогли до костей. Вот тут-то на бетонном крыльце подъезда Потоцкая и обнаружила, что на связке нет чипа. Вместо него рядом с ключом от квартиры сиротливо висел пластмассовый осколок. А ведь она давно заметила, что чип дал трещину. И надо же было ему отломиться именно в такой неподходящий момент. Онемевшими руками бедная женщина долго шарила по карманам, в сумочке, в целлофановом пакете — но все было тщетно. Чип просто канул. Алешка, съежившись, терпеливо смотрел на маму и ждал, когда же она, наконец, укроет его от этого невозможного ветра. Галина прокляла все и стала листать записную книжку, в которой был записан номер кода. Когда-то она его помнила, но за ненадобностью забыла. Как назло, и код никак не находился. А Алешка сжался и плаксиво простонал онемевшими губами:
— Мам, ты скоро? Я больше не могу!
Когда Галина уже хотела изматериться и постучать соседям в окна, дверь неожиданно запищала и распахнулась. Из подъезда одна за другой поспешно вылетели четыре девушки лет пятнадцати. Они чуть не сшибли Галину с ног и только чудом не затоптали Алешку.
— Вот овцы! — кинула им вслед Потоцкая, и мамочка с сыном наконец вошли в дом. В подъезде было темно. На первом этаже не горела ни одна из четырех лампочек. Они на ощупь прошли первую площадку, споткнулись о ступени, осторожно поднялись по лестнице, завернули на другую площадку, где находились лифты, и так же осторожно двинулись дальше. В этом подъезде закутков было больше, чем в лабиринте Минотавра. Перед лифтом они опять споткнулись, но уже обо что-то мягкое. От неожиданности Галина вскрикнула и выпустила руку сына.
— Ой, мама, здесь кто-то лежит, — услышала из темноты.
— Отойди немедленно!
Она догадалась, что под ногами валяется пьяный. Надо же так нализаться! Галина в темноте поймала теплую ручку Алешки и стала шарить ладонью по стене. Кнопка лифта не светилась. Она была прожжена насквозь, однако продолжала выполнять свою функцию. Галина нащупала этот шершавый пластмассовый бугорок и надавила на него пальцем. Лифт зашумел. Было не очень приятно стоять в темноте и знать, что под ногами валяется черт знает кто. А вдруг он сейчас очнется и схватит за ногу?
Лифт подъехал, с шумом распахнул двери и, наконец, осветил того, кто валялся под ногами. От неожиданности Галина вскрикнула и отпрыгнула назад, увлекая за собой сынишку. Она прижала его к себе и понеслась из подъезда вон. Около лифта лежали двое: мужчина и женщина, с ног до головы они были в крови. Глаза их были выколоты, а животы вспороты, виднелись кишки.
Галина в ужасе бежала в сторону Рязанского проспекта, крепко прижав к себе притихшего Алешку, а вокруг не было ни души. Только у самого шоссе навстречу вырулила патрульная машина. Галина помчалась к ней. Остановила её и прохрипела:
— У нас в подъезде зарезали двоих.
Патрульные без лишних слов усадили её с ребенком на заднее сиденье и рванули к месту происшествия. Подъехав к дому, милиционеры каким-то образом открыли бронированную дверь без всякого чипа и, включив фонари, скрылись в темноте подъезда. Их не было около пяти минут. Все это время Галина продолжала трястись на заднем сиденье машины, прижав к груди Алешку. Менты вышли на крыльцо весьма растерянными.
— Ничего себе ребятки повеселились, — в смущении произнес один.
— Ты думаешь, подростки? — спросил второй.
— Кто же еще? Вызывай опергруппу!
Один из милиционеров поднес к уху рацию, другой подошел к Галине и спросил:
— Вы на каком этаже живете?
— На двенадцатом, — ответила Галина, клацая зубами.
— Если хотите, я вас провожу до квартиры. Но вас ещё сегодня допросят.
— Тогда я подожду здесь.
Оперативники приехали быстро. Трупы осмотрели, сфотографировали, накрыли простынями и погрузили в машину. Тут же составили протокол и дали расписаться свидетельнице.
— Вы кого-нибудь видели в подъезде? — спросил оперуполномоченный.
— Никого. — Галина все ещё не могла успокоиться. — Вернее, когда входила, из подъезда выбежали четыре девчонки.
Оперативники переглянулись.
— Девчонки из вашего подъезда?
— Кажется, нет.
— Ну что ж, Галина Петровна, сегодня вас больше не потревожим. А завтра вы должны подойти в РОВД.
Ее проводили до квартиры и пожелали спокойной ночи. Галина видела из окна, как милицейские машины с мигалками вскоре отъехали. Последним в автомобиль садился фотограф. Он был чем-то озабочен и, прежде чем запрыгнуть в милицейский «москвич», несколько раз обернулся, как будто что-то не доснял.
Фотограф очень бы удивился, если бы узнал, что буквально на следующий день именно его фотографии внимательно рассматривали двое пожилых джентльменов на шестом этаже одного из известных зданий Вашингтона.
— Надо же, какая жестокость, — произнес один из них по-русски. — Что этим девочкам дали?
— Всего лишь по косяку марихуаны, — улыбнулся второй. — Но вы ведь знаете, что марихуана здесь ни при чем. Главное, что это продолжает работать, несмотря на кодовые замки.
2
С утра Веронику Аркадьевну раздражало все: парикмахер, маникюрша, горничная, садовник. Спортзал оказался недостаточно проветренным, вода в бассейне чересчур холодной, кофе слишком сладким, пальмы в холле не подстриженными, наконец, в китайском аквариуме, занимавшем в гостиной всю стену, сдохла золотая рыбка. К чему бы это?
Хозяйка роскошного трехэтажного особняка на Озерковской набережной энергично отчитывала служителей и ежеминутно посматривала на часы. Вчера ей звонил детектив и сообщил, что есть новости и они не очень приятные. Он подъедет завтра к двенадцати, если ей будет удобно. «Нужно было назначить на десять», — подумала Вероника, изнывая от нетерпения.
