Владимир Колычев - Черный ворон, я не твой
Он не воспринял всерьез слова Герберта, уж больно они походили на предсмертный бред. Но упоминание о яде заслуживало определенного внимания. Что, если его действительно отравили, прежде чем отправить в милицию?..
– Андрей!
И снова он шел на автопилоте. И снова не заметил обращавшейся к нему женщины. Только на этот раз это была Римма. Вики же нигде не было. И машины ее не наблюдалось. Значит, уехала и не вернулась…
– Да.
Под гнетом впечатлений Андрей ожидал увидеть в Римме нечто демоническое, но на него смотрела милая девушка, обрадованная встречей с любимым человеком и опечаленная тем, что ее брат сейчас за решеткой.
– Ты что здесь делаешь? – спросила она.
– По делам…
Он не хотел говорить ей о том, что Герберта больше нет. Он был не из тех, кому доставляет удовольствие сообщать горькую весть.
– А ты?
– К Герберту приехала. Передачу ему привезла…
– Извини, мне сейчас некогда. Спешу…
– Может, тебя подвезти?
Она показала на стоявший в отдалении «Форд-Фокус».
– Подвези.
Он действительно очень торопился, и ему некогда было думать о том, как низко он пал, если его возят женщины. А может, напротив, высоко поднялся…
Римма уверенно села за руль, завела машину, без суеты сдала назад, развернулась и выехала на дорогу.
– Ничего машина, да? – с непонятной ехидцей спросила она.
– Ничего.
– Но «Мерседес» лучше, да?
– При чем здесь «Мерседес»?
– При том, что я видела, кто тебя к милиции подвез. Эта, на джипе… С ней спелся, да?
Женской милости больше не было, ее сменил бабий гнев.
– Я же молчу, с кем ты спелась, – жестко усмехнулся Андрей.
– А ты не молчи!
– Герберта машина? – спросил он.
– Да, его. Он доверенность на меня оформил, – спокойно сказала она. – А что?
– Права у тебя есть?
– А то как же!
– И ездишь ты хорошо.
– Спасибо за комплимент.
– Это не комплимент. Ты действительно хорошо ездишь… О своей машине не думаешь?
Андрей неспроста спросил об этом. Вспомнился вдруг недавний разговор о похищенных в Екатеринбурге трех миллионах. Таких денег не на одну машину хватит.
– На какие шиши?
– А ты у дяди попроси.
Как будто какая-то сила извне прочистила нейроканалы в его голове, по ним легко и свободно, как по дорожкам ипподрома, с большой скоростью понеслись мысли-скакуны. Потому и пришел на ум разговор с Кологривцевым. «…Казимирова вчера на откровенность потянуло. Про банк стал рассказывать… В девяносто восьмом году Казимиров брал в этом банке большой кредит в долларах, выплатить не смог, разорился. А потом сам банк нагрел. С первого раза сто тысяч долларов взял, и второй раз был. А потом, говорит, фарт пошел…»…
– У него все деньги в дело вложены.
– И те три миллиона, которые он в Екатеринбурге взял, тоже там?
– Чего?!
Римма не смогла совладать с нахлынувшими чувствами. Ударила по тормозам и так резко свернула на обочину, что едва не зацепила ехавшую слева сзади машину. Увернувшийся от столкновения водитель длинным гневным сигналом выразил свое возмущение, но Римма даже не глянула в его сторону.
– Какие три миллиона?!
Она никогда еще так на него не смотрела. Страшно, гипнотически. Казалось, из ее глаз вот-вот выскочат гремучие змеи.
– Ну там не три миллиона было, чуть меньше. Семьдесят восемь тысяч он сообщнику-инкассатору оставил, а остальное сюда забрал.
– Ты бредишь?
– Да, кстати, этими деньгами Герберт со мной расплатиться хотел. Помнишь, как он тысячными купюрами швырялся? Так вот, эти деньги из той самой партии…
– Ты откуда знаешь? – свирепо спросила Римма.
– А купюры липкие, одна к рукаву случайно прилипла. Я ее в сейф к себе положил…
– Она и сейчас у тебя в сейфе?
– Да… Засветился твой дядя. Капитально засветился. Пистолет надо было сразу сбросить, а он, дуралей, домой его привез…
– Какой пистолет? – упавшим голосом спросила она.
Казалось, у нее больше нет сил злиться и возмущаться.
– Из которого он в инкассатора стрелял… Из Екатеринбурга приехали, по его душу. А его должны были сегодня из тюрьмы выпускать. Век ему теперь свободы не видать… А чего мы стоим? – как бы спохватившись, спросил Андрей. – Ехать надо.
– Куда?
– В тюрьму.
– Я не пойду в тюрьму! – мотнула головой Римма.
– А кто тебя туда идти заставляет? – он внимательно посмотрел на нее. – Я в тюрьме работаю, а ты меня туда подвезешь… А если вдруг захочешь остаться, милости просим. Тем более есть за что…
– За что? – шарахнувшись от него, спросила она.
– А Герберта кто совращал? А отравил его кто?
– Отравил?!. Кто тебе такое сказал?
– Герберт… Перед смертью… Умер Герберт. Отравили его…
– Врешь!
– Это ты все время врешь! Вся твоя суть из сплошного вранья!.. А Герберта больше нет. Ты убила его.
– Никто ничего не докажет.
– Но ведь было?
– Это не я!
– А кто?
– Дядя… Я ему звонила, он мне сказал…
Римма окончательно упала духом. В таком состоянии преступники, как правило, ломаются и начинают колоться. Похоже, она не стала исключением. Андрей решил, что будет полным идиотом, если не воспользуется моментом.
– Когда ты ему звонила?
– Вчера… У него телефон. Который ты ему дал…
– Обойдемся без подробностей, – поморщился он.
Хватит с него разноса, который устроил ему начальник за тот самый телефон.
– Ты ему позвонила, и он сказал, чтобы ты убила Герберта?
– Нет… То есть да… То есть не прямым текстом…
– А если ты его неправильно поняла?
– Правильно.
– Ты так думаешь. А он скажет, что неправильно… Да и не мог он своего сына заказать. Он в тюрьму сел, чтобы его спасти, а ты говоришь…
– Он сел в тюрьму, чтобы Герберт не разболтал…
– О чем?
– О том, чем занималась наша семья.
– Вы грабили инкассаторов?
– Да… Герберт был слабым звеном в нашем кругу…
– И большой у вас круг?
– Хватает. И без Герберта бы обошлись. Но он все узнал, сам напросился…
– Польза от него какая?
– Большая. Он машину отлично водит. Это как у слепых, если не видишь, то на ощупь читать сможешь. А он ходил плохо, зато ездил – лучше всех… Он бы от любой погони нас увел…
– Почему «бы»?
– Потому что не было погонь. Мы всегда все быстро делали…
– Мы?! И ты в том числе?
– Да, и я в том числе… И деньги у меня есть. Часть из своей доли я в общий котел вкладывала – дом построили, сервис-центр. И еще заначка есть, там не на одну машину хватит…
Андрей слушал, ощущая себя в подвешенном состоянии. Как будто крюком за шкирку подцепили да над полом подняли. А может, сам Казимиров своей мощной дланью за шиворот его схватил, чтобы мордой в грязь окунуть… Как же так, он его за благородного человека принимал, а тот натуральной сволочью оказался. И в тюрьму-то сел, чтобы слабое звено там не сломалось. А когда оно на воле ломаться стало, его просто-напросто убрали. И сделано это было руками Риммы. Руками, которые Андрей целовал; руками, которые любовно ласкали его…
– Деньги тебе не скоро понадобятся, – покачал он головой.
– Почему? – как будто удивилась она.
– Потому что тюрьма по тебе плачет.
– Я же говорю, ты ничего не докажешь.
– А я говорю, что твоего дядю к стенке уже прижали. От пистолета ему не отвертеться…
– Он ничего не знает про пистолет, – мотнула головой Римма. – Из него Герберт стрелял. Он в этом признался…
– Герберта больше нет.
– Да, но признание осталось. И теперь дядю выпустят. А Герберта мы похороним, с почестями…
– Поехали.
Стоянка затянулась, а время шло. Возможно, Станислава Казимирова уже выпускают из тюрьмы. И некому его остановить… Но ведь можно отдать распоряжения по телефону. Тому же Лыпареву позвонить, он что-нибудь придумает.
– Куда поехали? – чуть не плача, спросила Римма.
– Сама знаешь.
– Ты меня посадишь?
– Нет. Не имею на то полномочий…
Арестовать Римму он не мог, а задержать – запросто. Но делать это нужно не здесь, а когда они подъедут к следственному изолятору. Только вот станет он это делать? Хоть она и сука, но у них была любовь… Пусть Риммой занимаются те, кто за ней охотится. А он всего лишь напишет подробный рапорт с указанием всех фактов, которые узнал от нее.
– А может, все-таки посадишь?.. Устроишь мне отдельную камеру, будешь навещать меня… Я как-то раз кино смотрела, с порнушкой, там тюремщик с арестанткой, прямо в камере, это так возбуждает…
Сначала Андрей подумал, что Римма говорит с ним всерьез, но когда речь пошла о порно, понял – издевается.
– И ты меня возбуждаешь, – продолжала она. – Сам по себе возбуждаешь… Хотя ты враг… А может, ты станешь мне другом? Как раньше было? Мы бросим все, уедем куда-нибудь, где нас никто не знает, будем жить – не тужить…
– Уедем. Туда, где меня все знают…
– Ты про тюрьму?
– Да.
– Так я туда не поеду. Сейчас дядю освободить должны, а ты ему помешаешь…
