Сергей Зверев - Подземный конвейер
Большой блокнот был единственной солидной вещью в папке, не считая каких-то технических схем, калькуляций или спецификаций. Пока на него никто не обращал внимания, Антон открыл блокнот одним пальцем и со скучающим видом перевернул несколько страниц. На последней шли записи, видимо, сделанные на том самом совещании, с которого Хрусталев так поспешно уехал. Вверху листка стояли дата и время, написанные шариковой ручкой и дважды жирно подчеркнутые.
Энергичный почерк. Короткие пометки по вопросам, обсуждаемым на совещании. Какие-то сведения за квартал, уточнения к годовому отчету, перерасходы… А это что? Самые последние пометки в блокноте. Слово «цистерны» и три вопросительных знака следом. Все это жирно, нервно обведено ручкой, да еще и подчеркнуто несколько раз. Тут же фамилия «Смирнов» с восклицательным знаком.
– Так, все? – раздался вопрошающий голос следователя, который оторвался от своих записей и посмотрел на стол, где лежали вещи генерала.
Антон сделал нейтральное лицо и стал смотреть в окно. Он поймал взгляд Борисова, который смотрел на него подозрительно, но с интересом.
– Ну-ка! – Борисов дернул Антона за рукав, когда следователь вышел. – Нашел что-то в записях?
– Да, там заметки, сделанные во время последнего совещания, после которого Хрусталев сразу и рванул на завод «Сармат». Все они касаются отчетов подрядчиков по материалам, деньгам. Потом вдруг выделено слово «цистерны». За ним стоят огромные вопросительные знаки и фамилия какого-то Смирнова.
Влад Тертишный установил палатку километрах в трех от поселка, на краю неглубокой балки, по которой бежал ручей. Несколько попыток заинтересовать школьников-старшеклассников научно-исследовательскими работами и романтикой полевой жизни дали весьма слабенькие результаты. Мальчишки кривили губы и о чем-то шептались, явно пропуская мимо ушей рассказы Влада. Но кое-кто из девчонок смотрели на него с горящими глазами. Они, правда, тоже хихикали, но шептались явно насчет того, что говорил Влад.
Пару раз на него косо смотрела та самая Наталья Владимировна, которая видела, как он разговаривал со школьниками. Владу удалось избежать объяснений с этой суровой дамой. А вечером к его палатке пришли трое парней и шесть девчонок. Было ясно видно, что именно барышни уговорили пацанов прийти с ними сюда, к палатке молодого ученого.
Они принесли с собой гитару, немного попели при свете костра, а потом снова принялись шептаться. Влад понял, что парням хотелось вернуться в поселок, возможно, в клуб на танцы. Девчонки их уговаривали, но без успеха.
На следующий день пришли две девочки, которые, заметно стесняясь, заявили, что хотят посвятить жизнь естественным наукам и собираются поступать в МГУ. Они добросовестно помогали Тертишному с замерами. Правда, в обед барышни съели почти все его запасы продуктов, а в ужин – печенье и сгущенное молоко. Но девчонки пообещали завтра принести консервов, хлеба и картошки.
Утром они и вправду появились и вручили Тертишному две банки сардин в масле, десяток картофелин и буханку хлеба. По тому, как высокая стройная светловолосая девушка стеснялась, а ее полненькая подруга снисходительно кривила губки, Влад понял, что тут что-то не так. Потом он несколько раз ловил на себе странные взгляды высокой девчонки, которую звали Катей. Она посматривала на него широко раскрытыми глазами.
Сначала Влад думал, что это восхищение им, таким талантливым молодым ученым, который занят столь интересным и важным делом. Но потом как-то само собой на него снизошло откровение, что это обычная девичья влюбленность.
Владу было приятно. У него расправлялись плечи, а язык начинал болтать на все темы, которые в этот миг приходили ему в голову. Иными словами, он не умолкал часами, чем приводил подружку своей воздыхательницы в полное бешенство. Но молодой ученый этого не замечал.
Головокружение у него закончилось, когда уже стало темнеть. Он услышал, что девочки шепчутся. Одна уговаривает другую задержаться, может, даже провести ночь тут, у костра, в интересных беседах на научные темы.
Тут Влад наконец-то протрезвел. Этому способствовали разумные доводы второй девушки.
Что скажут и подумают дома, когда они не явятся ночевать? Сначала девочкам, конечно, начнут названивать на мобильники взрослые дяди и тети, являющиеся их мамами и папами, которым чужда романтика полевых исследований. Родители узнают, где находятся их любимые дочери, и прибегут сюда. Возможно, с лопатами и кольями, попутно выдранными из чужих заборов.
Перед глазами исследователя невольно предстала жуткая картина: окровавленное тело распростерто возле палатки, разодранной в клочья. Костер, затухающий в ночи. Ему виделись и варианты с телом, лежащим поперек костра. Но это были уже детали, которые являлись несущественными.
– Все, девочки, – решительно заявил Владик, чувствуя, как его лицо наливается краской. – Уже поздно. Скоро совсем стемнеет, а вам… Давайте-ка я лучше провожу вас домой.
Влад застегнул палатку. Он слышал, как девчонки за его спиной снова беспардонно шушукались и хихикали, и принялся заливать костер. Только пожара ему не хватало в этом районе.
Девочки тут же пристроились к нему сбоку, и они отправились по извилистой грунтовой дороге к Лыково. Несколько километров пути промелькнули незаметно за интересными разговорами о том, какой Влад умный и каким важным делом он занимается. Потом они вышли на окраину поселка, и случилось именно то, чего Тертишный и опасался.
Несколько женщин и двое в хлам пьяных мужиков перегородили дорогу ему и двум его спутницам и разразились резкими оскорбительными возгласами:
– Вот они, шалавы! И этот гусь городской тут как тут! Ишь, а еще очки надел! Грамотный, а туда же. Девчонки несовершеннолетние, а ты чего удумал, стервец очкастый! Ишь, дылда похотливая! Куда только участковый смотрит! Устроил дом свиданий…
Влад опешил от такой атаки, равно как и от напора женских полных грудей и разгоряченных лиц, надвигавшихся на него. Он с опаской посматривал на двух мужиков, которые держались на ногах не очень уверенно, но были преисполнены самого настоящего негодования и решимости восстановить справедливость.
– А ну!.. – шепелявил один, пытаясь протиснуться сквозь женские тела. – Дайте-ка мне его. Я ему сейчас свисток оторву и собакам выброшу!
– Обходи его! – Второй мужик тыкал куда-то пальцем. – А то удерет. Я ему ноги узлом на затылке завяжу. Я его отучу девок портить!..
Влад попятился и стал неистово искать глазами справедливости в разгоряченных лицах. Он пятился, интуитивно стараясь не оказываться в кольце разъяренных граждан. Сейчас могло случиться что угодно, а он себя виноватым не чувствовал.
Наконец две девчушки перекричали мамаш и папаш. Они заставили эту небольшую толпу усомниться в том, что перед ними растлитель и педофил. Однако гневные фразы все равно звучали слишком уж решительно. Влад сообразил, что лучше постыдно ретироваться, чем…
– А ну хватит! – вдруг перекрыл этот гвалт властный, хотя и молодой голос. – Довольно орать, я вам сказал. Что вы на парня налетели?
Вперед протиснулся молодой человек в полицейской форме и с погонами младшего лейтенанта. Он осадил какую-то бабу, схватил за плечи и удержал от падения одного из мужиков, а второго толкнул прямо в руки его заботливой супруги. Гомон стал утихать, превращаться в негромкое злое ворчание.
– Не стыдно вам, а? – снова заговорил младший лейтенант, подходя к Тертишному. – Девчонкам интересно, они к нему ходят, учатся. Я и сам видел. Что же плохого в том, что он дочек ваших проводил до села? Им что, лучше одним было идти?
– Им вообще не надо было туда ходить, – дергая дочь за руку, возразила одна из женщин.
– Ну что вы за народ! – укоризненно заметил полицейский. – Вот ко мне никто не прибежал и не сказал, что вы ученого человека подозреваете в таком! Сами пошли, самосуд решили устроить, да? А вы знаете, что это тоже противозаконно?
– Ты, Коля, нас не стыди, – насупившись, пробасила еще одна женщина. – Мы девок наших бережем. А уж какой он там, ученый или нет, нам недосуг разбираться. Вот ты пришел, так и поговори с ним. Студенток пусть лапает да совращает!
– Да никого я!.. – Владик наконец-то осмелел, но участковый так саданул его локтем в бок, что он поперхнулся и замолчал.
– Все, расходитесь! – Младший лейтенант махнул рукой. – Оснований для беспокойства нет. Я разберусь, работу проведу. А вот если вы еще мужиков своих под градусом потащите самосуд устраивать, то я их, а не вас привлеку за хулиганство, если не хуже.
– Ой-ой-ой, – нестройно раздалось в толпе. – Он нас привлекать собрался. Молодой, а туда же!.. Вместо того, чтобы… Наверное, и сам не дурак!
Участковый дернул Тертишного за рукав, развернул его спиной к разозленной толпе и стал подталкивать в сторону магазина, где стоял его «уазик».
