Владимир Колычев - Третий должен уйти
Я пожал плечами.
— Баба с возу, кобыле легче? — язвительно спросила она.
— Ты какими здесь судьбами?
— Ну, ты же не думаешь, что я приехала сюда из-за тебя? — усмехнулась Лиза.
— Нет, конечно, — тем же ответил я.
Скорее всего, Полубояров дал ей пинка под зад. Может, и бросил шубу с барского плеча, но этого ей мало. Похоже, Лиза ищет нового спонсора — чтобы он мог содержать ее альфонса…
— Но раз такое дело, мы бы могли тряхнуть стариной…
Я увидел Симу, которая шла к отелю со стороны моря, Ярослав с ней, Катя. Все, водно-солнечные процедуры закончены, пора в номер, готовиться к ужину. И мне пора.
— Извини. — Я поднялся, вышел из мини-бассейна.
— Я живу в шестьсот семнадцатом номере, — выкрикнула мне вслед Лиза.
— Я в групповухах не участвую, — не оборачиваясь, с едкой усмешкой бросил я.
Сима даже не спросила, с кем я принимал бурлящие ванны. Или она не видела меня в обществе красивой женщины, или не придала этому значения. Мало ли кто мог ко мне подсесть? А роман с этой «мало ли кто» я не мог закрутить по определению. Не мог, если это была не Лиза…
Я уходил от Лизы, не желая ее больше знать. Не нужна она мне, и пусть проваливает — и так я думал всерьез. Но, как оказалось, это во мне звучал голос ревности. Если она привезла с собой качка, чтобы вызывать во мне это чувство, то ее план удался. Правда, я не сразу это понял.
Мы приняли душ, спустились в ресторан отеля, где нас ждал ужин. Там я увидел Лизу. Она сидела за столиком в компании своего альфонса. У меня захватило дух — настолько она была красива. Роскошная прическа, вечерний макияж, нарядное платье для светских раутов. Она загадочно улыбалась, бросая на меня пылкие взгляды…
Ночью я запросто мог пожаловаться на бессонницу и под этим предлогом отправиться к морю. Сима так доверяла мне, что ничего бы не заподозрила. Но именно поэтому я и не стал обманывать ее. И к Лизе не пошел. А на следующий день сказал, что нам нужно уехать. Пусть Лиза развлекается со своей приманкой сама…
Снова осень, опять холодные дожди, но это не страшно, если дома — безоблачное лето. Все хорошо у меня в семье, поэтому и работа ладится.
— Вадим Борисович, к вам Курдов, — сообщила секретарша.
Олег дождался, когда о нем доложат, и, войдя в кабинет, остановился, выжидательно глянув на меня.
— Проходи! — Я показал ему на кресло за приставным столом.
Курдов давно уже освоился в роли моего заместителя по безопасности, он чувствовал себя большим начальником. В некоторых вопросах мог перечить мне и даже язвить, но рамки свои знал. И не борзел. Кровожадностью не страдал, с агрессивными конкурентами старался решать вопросы мирно, а если не получалось, подключал к делу ментов — тогда в ход шли провокации, подставы, все такое прочее. Грязно, подло, но это лучше, чем убийства…
А с ментами Олег взаимодействовал плотно, да и сам по себе представлял определенную силу, поэтому я давно уже забыл о бандитских наездах. И с ретивых чиновников мы обламывали достаточно эффективно… В общем, работа шла, и Курдов отлично с ней справлялся.
И к моей жене он дышал ровно. Может, когда-то Сима и нравилась ему, но сейчас она интересовала его исключительно как объект охраны. У него семья, свою жену он очень любит и даже не пытается ей изменить. Как некоторые. Когда-то…
В общем, я зря в свое время сомневался в Олеге.
Он сел в кресло, открыл папку, заглянул в содержимое:
— Чайков Михаил Витальевич, семьдесят третьего года рождения. В девяносто пятом году был осужден на двенадцать лет.
— Ну, знаю такого, и что?
— Миха, его кличка. Он и Шильник — одна банда.
— Что было, то было.
— Он с Лизой Ларцевой жил, — гнул свою линию Курдов.
— Короче можешь?
— А Лиза к тебе, Вадим Дмитриевич, клеится.
— Это ты про случай на море?
Я не рассказывал Олегу о своей встрече с Лизой, но разве от него что-то скроешь? Его глаза и уши всегда где-то рядом со мной.
— Это хорошо, что ты дал ей отставку. Нам проблемы с ней не нужны.
— Ты к чему этот разговор завел?
— Чайков освободился.
— И что?
— Он с Лизой жил, а ты с ней спал. У тебя с Полубояровым проблемы из-за нее были, как бы теперь с Чайковым не возникли.
— Он знает, что я с ней спал? — в раздумье спросил я.
Как-то не думал я, что Миха когда-нибудь освободится. Двенадцать лет когда-то казались вечностью. Но годы прошли, Миха отмотал срок, и что теперь? Лиза для него святое, а он с ней спал. Как бы я поступил на его месте?
— А вдруг?
— Когда это все было!
— Но ведь было.
— И что ты предлагаешь?
— Все зависит от тебя. Чайков с тобой хочет встретиться. Приходил, спрашивал, я пока дал отбой. Вот информацию о нем собрал. — Олег щелкнул пальцами по своей папке. — Если захочешь с ним встретиться, его привезут. Если нет, мои ребята поговорят с ним, и он забудет к тебе дорогу. А если не забудет… Он прикидывается заблудшей овечкой, но я ему не верю. В душе он волк, и я боюсь, как бы не показал зубы.
— И чего он хочет?
— Сказал, что ему нужна работа.
— И все?
— Возможно, это предлог, чтобы вцепиться тебе в горло.
— Возможно, ты преувеличиваешь… Я встречусь с ним.
Мои заводы и производства разбросаны по всему Подмосковью, а офис в Москве, там я проводил переговоры, заключал сделки, оттуда шло управление производством. Но был еще и архиповский кирпичный завод, в честь которого называлась моя компания. И когда моего присутствия в основном офисе особо не требовалось, я работал здесь, в своем кабинете, который отличался от старого размерами, отделкой и обстановкой. Старое административное здание превратилось в современный офис, а заводская ограда — в крепостную стену, во всяком случае, так говорил Курдов. Охрана у него здесь на высшем уровне, муха не пролетит.
И еще отсюда удобно было ездить домой.
Прежний свой дом я, как и собирался, отдал родителям, а сам переехал в новый особняк неподалеку. В родных местах лучше, чем на Рублевке, — и я так считал, и Сима.
Я принял Миху в своем кабинете на архиповском заводе. Он зашел с неловкой улыбкой на губах. Взгляд неуверенный, заискивающие нотки в нем.
Миха очень изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Загрубел, постарел. Ему всего тридцать четыре года, а выглядел он на все сорок, если не больше. Седина в черных волосах проблескивает, морщины на лбу. Но цвет лица вроде бы здоровый, плечи, как и прежде, широкие, руки сильные, на ногах крепко держится.
Я подошел к нему, подал руку. Он порывисто пожал ее, дернулся, как будто хотел меня обнять, но сам же себя и осадил. Как ни крути, а друзьями мы не были.
Одной рукой я коснулся его плеча, а другой показал на кресло за приставным столом.
Я предложил ему кофе с бутербродами, и он не стал отказываться.
— А ведь я у тебя здесь никогда и не был, — сказал он, усаживаясь.
Вроде как бы для поддержания разговора сказал, но в его словах угадывался намек. Не был он у меня раньше и дань с меня не снимал, хотя и мог.
— Раньше здесь было по-другому.
— Раньше все было по-другому. — И снова в его словах прозвучал толстый намек, но я и не ждал от него ничего другого.
— Ты спас мне жизнь. Ты не обкладывал меня данью. Я все это помню.
— Ты сам это сказал… — с легким торжеством в голосе проговорил Миха.
— Лиза приходила, сказала, что тебя посадили. Попросила денег, я дал ей пятьдесят тысяч долларов.
— Пятьдесят тысяч?
— По тем временам большие деньги.
— Да это и сейчас немало…
— А ты не в курсе?
— Ну, она говорила, что есть люди, которые мне помогли. Но про тебя конкретно ничего не сказала… «Дачку» от тебя в Сизо получал, это было…
— Как у тебя дела, Миша?
— Да как-то не очень… — Он отвел глаза, словно не желая, чтобы я увидел тоску в них.
— Что так?
— Говорила мне Лиза, в бизнес надо деньги вкладывать.
— Так в чем же дело?
— Да я пытался… Только как-то не очень… Все на «общак», все на «общак»… Надо было магазин свой открыть, сейчас бы горя не знал… Такой фарт мне пер, Вадик, а я все профукал. А Лиза предупреждала… — уныло вздохнул Миха.
— Лето красное профукал…
— Тебе легко говорить, у тебя тут все в шоколаде… — Он обвел рукой мой кабинет.
— Не жалуюсь.
— Говорят, ты моих пацанов с локтевскими стравил.
— Кто говорит? — Я удивленно повел бровью. — Это Шильник говорил. Я не заставлял его на локтевских наезжать.
— Но ты подсунул ему локтевский завод.
— Это претензия или как? — недобро глянул я на Миху.
— Да какие претензии… Шильник — сволочь, и хорошо, что его завалили…
— А что плохо?
— Да все плохо, Вадим. Вернулся домой, а дома-то и нет. Отец умер, сестра квартиру приватизировала, мать у нее на птичьих правах. Мне и вовсе места нет…
