Татьяна Гармаш-Роффе - И нет мне прощения
Серега юмор не оценил – или не расслышал. Оторвавшись от созерцания фотографий, он посмотрел на друга тем особенным отрешенным взглядом, который свидетельствовал о том, что мозг его целиком и полностью, как процессор компьютера, загружен решением какой-то задачи.
– Говоришь, Гектор таким образом страховался от гнева тестя? На случай, если б тот попрекнул его неверностью Аиде?
– Это Боря так сказал.
– А что думаешь ты?
– Что это вполне вероятно.
– Вероятно?
– Серег, если верить Гиппопотаму, – а не верить ему оснований у нас не имеется, – то…
– Не томи!
– Слежка за Гектором дала результаты?
– Нет. Я ж тебе сразу сказал: он в ближайшее время себя не выдаст. Вот и не выдает.
– Короче, чтобы тут окончательно разобраться, сначала надо с этим мужичком переговорить, с возлюбленным Аиды.
– Возлюбленным?
– В операх по-другому не называется.
– А у нас тут опера происходит? – Громов придирчиво осмотрел Киса, будто ища признаки начинающейся душевной болезни.
– У нас… У нас театральный разъезд после оперного спектакля.
– Кис, а скажи, почему у меня такое ощущение, что ты что-то не договариваешь?
– Наверное, потому, что я что-то не договариваю, – предположил Алексей.
– Ага. Давай колись.
– Серег, ты знаешь: я ненавижу высказывать безосновательные предположения!
– А как же интуиция? – ухмыльнулся Громов. – Она же у тебя…
– Она у меня ветреная любовница, – перебил его Кис, – не достойная никакого доверия!
– Возлюбленная. На твоем новом языке надо так ее называть!
– Ну уж нет, именно любовница! И ветреная. Изменщица.
– То есть не скажешь, – подытожил Громов.
Алексей промолчал. Не скажет он, Серега правильно понял. Кис даже себе самому не скажет! Потому что ненавидел безосновательные предположения! А слово «избавиться», хоть и занимало его серьезно, но пока абсолютно ни к чему не вело! Вот появятся хоть какие-то факты, хоть начальные, – тогда ладно, тогда он сможет позволить себе выдвинуть гипотезы. Гипотезы, а не домыслы!
Он вдруг решил не просить Серегу установить хозяина дачи на Новой Риге, куда Костя возил Манон. Громов его живым не выпустит, пока не узнает, отчего у Киса возник столь пристальный интерес к перемещениям сестры Аиды. Посмотрим сначала, что разнюхает Игорь, а там видно будет…
– Ладно, сукин сын, – ласково произнес Серега, – не будем тревожить нежное тельце твоей мадам…
– ?
– …интуиции. Будем оперировать крепкими телами фактов. Это, как я понимаю, адресок ее любов… возлюбленного? – Серега ткнул твердым ногтем в тот снимок, где номер дома и название улицы запечатлелись со всей ясностью.
– Он самый. Но номер квартиры Боря не знает. Я вчера туда сунулся, опросил два первых этажа, – пусто. Выше я не рискнул, поздно уже было.
– Зря время терял. Сейчас пробьем паспортные данные жильцов подъезда. Судя по фотографиям, этому романтику около сорока – сорока двух… Бородка обычно старит, возьмем интервал тридцать пять – сорок пять.
Громов вызвал к себе какого-то бледного узколицего парня, дал задание и снова принялся рассматривать фотографии.
– На художника похож, на бедного. Хотя в таком клоповнике все бедные, – внес он поправку. – Небедные уже давно свалили оттуда. На кой черт ему убивать Аиду, не пойму? У тебя мыслишка есть?
– Нет. И уверенности в том, что убил именно он, тоже нет.
– А тут, старина, мы как раз вернемся к мускулистым фактам! – Громов вынул из кучки снимков два, положил их рядом, достал лупу. – Курточка у парня, где позже нашли труп Аиды, точно такая же, как и на других снимках, где ее хорошо видно, ты заметил? И не тревожа изнеженное тельце твоей интуиции, мы можем считать фактом, что свиданку в саду «Аквариум» назначил именно он. И ждал Аиду у кустов тоже он.
– Нет.
– Не понял.
– Во-первых, не точно такая же, – снимок сделан в темноте, на довольно большом расстоянии, и недостаточно четкий, чтобы судить, даже с лупой, – кивнул он на орудие Серегиного труда. – С уверенностью можно только сказать, что куртка похожая. Во-вторых, лица мужчины под капюшоном разглядеть невозможно. А может, и не мужчины вовсе, между прочим.
– А бородка? Глянь-ка через лупу, бородка все-таки просматривается!
– В магазине для актеров можно купить.
– Ты намекаешь, что у нас тут опера «Сафо»? – блеснул Серега познаниями.
– Ни фига я не намекаю! Просто говорю, что с уверенностью судить ни о чем нельзя! Нет у нас факта! Мускулистого… Ничего на этом снимке нет, кроме куртки. Похожей. Ну, еще рост человека можно примерно определить. Средний.
– И что теперь? Будем еще и всех баб из подъезда изучать?
Кис очень любил Серегу. Но очень не любил скоропалительность выводов, которая неизбежно возникала в полиции из-за спешки, давления по «раскрываемости», прессинга начальства и «начальников жизни», которые прессо-вали полицейское начальство… Он из-за этого ушел с Петровки когда-то. И еще из-за коррупции. Но про коррупцию не будем. К Громову эта чума не имела отношения. Тот факт, что Серега не только не вылетел из полиции, но и существенно поднялся по рангу, Кис объяснял исключительными профессиональными качествами Громова, а также его почти ангельским (или мудрым?) «пофигизмом», в силу чего Серега был абсолютно неконфликтен и ухитрялся вести свои сыщицкие расследования как бы невзначай, безмятежно лавируя между требованиями и окриками разного рода.
– Серег, ты чего злишься? Баб нам не надо: на всех снимках Бори видно, что Аида встречалась с мужчиной. И проживает он по найденному Борей адресу, это как раз факт. А вот что убил Аиду именно он, пока не факт.
– Давай так, чувак: ты продолжаешь этим парнем заниматься, как договорились. Но без самоуправства, лады? Никакой самодеятельности. Как только его засечешь в квартире, звони Костику. Я на совещание убываю, так что он за главного.
В этот момент в кабинет Громова вошел почему-то не бледнолицый, а румяный крепыш и протянул начальнику распечатки.
Громов тут же вручил их Алексею.
– Изучай сам, я испаряюсь!
Алексей сложил листки вдвое, сунул их в свой портфель.
– А потом я с Гектором побеседую, если получится, – добавил Серега в дверях.
– Не выдавай Гиппопотама.
– Больно он мне нужен! – хмыкнул Серега. – Он тут вообще ни при чем! Это мои люди установили, что Гектор нанимал частного детектива! И пусть он ломает голову, где прокололся!
Грамотный ход. Каждый хитрец где-нибудь да прокалывается! И сам обнаружит его, этот прокол, и зависнет над ним, проклиная свою оплошность, – даже не подозревая, что полиция его примитивно взяла «на понты».
Забравшись в свою машину, Алексей принялся внимательно рассматривать распечатки, выискивая знакомое по снимкам Бори лицо… И не находил!
Неужели этот парень так сильно изменился со своих двадцати пяти, в которые делаются первые взрослые фото для паспорта? Ладно, подбородок его теперь скрывает растительность, усы тоже мешают разглядеть конфигурацию верхней губы… Но нижняя видна хорошо, и пропорции лба, носа, разрез глаз – это не могло ведь измениться?
Он снова перебрал распечатки, подолгу вглядываясь в каждую, но по-прежнему не узнавал возлюбленного Аиды.
Неужто Боря его надул? Не может быть. Ему ни к чему, дороже обойдется…
Или…
Он набрал номер Сереги. Но его мобильный оказался отключен: совещание, видимо, уже началось. Алексей хотел было позвонить Костику, но раздумал. Раз искомого фото нет в распечатках сведений о жильцах подъезда, – значит, наш парень там квартиру снимает. Но вряд ли сведения об этом обнаружатся в налоговой базе. Деньги за аренду тихо переходят из рук в руки, от съемщика к хозяину, и никаких налогов последний не платит как пить дать. Так что беспокоить своих «петровичей» – друзей с Петровки, 38, – смысла нет.
Он вернулся на Смоленку, быстро перекусил.
Игорь пока не звонил, и Кис, как ни хотелось ему узнать поскорее, как там протекает его визит на дачу с белым диваном, дергать его не стал. Игорь позвонит сам, как только сможет!
Закончив есть, он сделал себе очередную чашку кофе и пошел с ней к компьютеру. Вставил флешку Бори в гнездо, выбрал из множества фотографий одну, на которой любовник Аиды был особенно отчетливо виден, отделил с помощью специальной программы от него Аиду и распечатал портрет мужчины в двух экземплярах, для себя и для Игоря.
Время перевалило уже за полдень, пора бы Игорю…
Алексей не заметил, как уснул у компьютера.
Разбудил его, кто бы сомневался, звонок телефона. Игорь.
– Кис, они – их там двое, отец и взрослый сын, – не отпирались! Признали, что Манон была у них прошлой ночью! Но говорят, что Константин должен был обсудить с ними некоторые бизнес-проекты. А девушка, мол, так некстати напилась… Константину пришлось приехать с ней. Ее уложили на диван, и он как раз белый! Она бредила, они втроем старались ее успокоить.
