Иван Максименко - Спрячь Ищи Найди Продай
— Ну, хорошо, Ферди, надеюсь, не забудешь.
— Не забуду, не бойся. Главное, чтобы клиент не устроил нам какой-нибудь сюрприз.
— Хорошо. Это все?
— Да, это пока все. Созвонимся еще…
Золик положил трубку, расплатился с ничего не подозревающей кассиршей и покинул почтовое отделение.
«О, мои верные друзья не отстают ни на шаг, — заводя двигатель и поглядывая в зеркала заднего вида, подумал Фердинанд, — потом и машину надо бы проверить, а вдруг они мне подсунули какой-нибудь жучок. Хрен знает, что у этих ментов на уме… а поменять свою машину они, видимо, так и не додумаются, который день гоняются за мной на этом сером драндулете…»
Мерседес сорвался с места и влился в широкий проспект, оглушенный и ослепленный бесконечным автомобильным потоком, блиставшим на фоне темноты красными и желтыми огнями. Следом, разумеется, потянулся и тот самый серый драндулет.
Следующий день. Около четырех часов дняЗолик оставил мерседес в подземном гараже и вышел на улицу. Оглянувшись по сторонам, он приметил пустовавшую скамейку на краю сквера и, не спеша, зашагал к ней.
Было сегодня приятно прохладно, солнце пряталось за свинцовой пеленой облаков, воздух был сырой от короткого ливня с грозами, прошедшего утром. Фердинанд то и дело взирал на прохожих, пытаясь вычислить переодетых полицейских, однако ни тайных агентов, ни серебристого автомобиля пока нигде не было видно. Вообще, в последнее время любая мелочь вокруг казалась ему крайне подозрительной, особенно после того, как неделю назад ему позвонили какие-то незнакомцы и предложили кругленькую сумму за эскиз Эуса. Золик, естественно, им категорически отказал, почувствовав, что это провокация, задуманная или сыщиками, или журналистами.
Всего в десяти метрах от скамейки и в пяти шагах от входа в метро стоял таксофон, но Золик не спешил им воспользоваться, так как опасался, что оперативники стоят где-то под боком и могут каким-нибудь специальным микрофоном записать его.
Посидев еще пару минут, Фердинанд, наконец, решился покинуть скамейку и пошел не к телефонному аппарату, как ожидали полицейские, спрятавшиеся в зеленой легковушке на дальнем конце улицы, а прямо к метро.
Арт-дилер спустился трусцой по лестнице, купил в кассе билет и устремился к платформе, постоянно оборачиваясь назад. Заскочив в электричку, прибывшую секунд через двадцать, он проехал две остановки, поднялся на поверхность и подошел к стоявшему поблизости таксофону.
Надеясь, что полицейские следопыты отстали от него, он снял поцарапанную трубку, вставил пластиковую карточку в аппарат и набрал номер Фредди Букмекера.
— Алло, это «Букмекер»?
— …Да, — после недолгого колебания ответил Фредди, — этот номер вам дал «Губа»?
— Именно. Вы не передумали насчет сделки?
— Нет, у меня серьезные намерения. Вас устроят триста пятьдесят?
— Я рассчитывал получить за нее как минимум четыреста пятьдесят.
— Не имея никаких гарантий, мне трудно принять такие условия. А если я предложу триста шестьдесят?
— Товар в очень хорошем состоянии, очень редкий экземпляр. Может быть, дотянем до трехсот семидесяти?
— Ну… — подумал Фредди, — ладно, пусть будет триста семьдесят. Я согласен. А вы сможете уладить и вопрос с провенансом?
— Я об этом позабочусь.
— Хорошо… А, как и где мы осуществим передачу?
— Тридцатого вы свободны?
— Да, до восьми вечера я доступен.
— Хорошо. До деревни Клитиц вы знаете, как доехать? Она находится в пятидесяти километрах к востоку от Калиопы.
— Да, я знаю, где это, — подтвердил Фредди.
— Очень хорошо. Ждите меня на выезде из деревни, поближе к дорожному знаку, со стороны леса. Там с одной стороны лес, а с другой — поле. Я предлагаю встретиться рано утром, пока там нет лишнего присутствия. Пять часов утра вас устроит?
— Да, без проблем.
— Отлично. Значит, пять утра на выезде из Клитица. Если я опоздаю больше, чем на двадцать минут, уезжайте. И еще — наденьте бейсболку. Если учуете какую-то опасность или поймете, что за вами следят, наденьте бейсболку так, чтобы козырек был сзади. Это будет для меня сигналом тревоги. Поняли?
— Да, я все понял.
— Рассчитаемся долларами, да?
— Да, конечно.
— Хорошо, договорились. Тогда встретимся тридцатого. А, и вот последнее — на чем приедете?
— У меня черный БМВ Х5, - ответил «Букмекер».
— Ясно. Тогда до встречи. До свидания.
Золик положил трубку, вытащил пластиковую карточку и пошел обратно к спуску в метро. Сделав несколько шагов, он остановился у канализационной решетки, наклонился, как будто хотел завязать шнурок, и незаметно для окружающих спустил карточку в одну из прорезей грязной решетки.
«Карту они вряд ли найдут, ее смоет, — зайдя в вагон и усевшись на потертое сиденье, начал рассуждать Фердинанд, — ну, допустим, они ее найдут. Докажут только, что я ему звонил… сам разговор-то они не могли записать. Они не знали, откуда и кому я буду звонить. Плохо будет, если они поймают Губу раньше времени, и он расколется… главное, успеть вывести деньги заграницу, тогда менты не смогут до них добраться. Эх, хоть бы тридцатого все прошло гладко… Интересная штука — столько времени прошло, а никто не заявляет, что эскиз его. Не верят, что он подлинник, что ли? Зря не верят…»
На обратном пути Золик решил немного изменить маршрут — он вышел на остановку раньше и оставшееся расстояние — километра полтора по кривой — прошел пешком по улицам, огибая сквер, у которого, как он догадывался, его подстерегали полицейские. Оперативники его все же засекли на подходе к подземному гаражу, в котором был припаркован его мерседес, но это уже не имело никакого значения, так как им не удалось сделать главное — перехватить столь решающий телефонный разговор.
20
Марио и Лиза, касаясь головами, лежали на большом полотенце на лужайке в центральном парке столицы и молча, смотрели на пушистые облака, медленно плывшие по тускнеющему небосводу, окрашенному переливающимися тонами голубого и розового. В листве буковых деревьев, ограждавших полукругом лужайку, прятались звонкоголосые дрозды и, если бы не комары и мошкара, то эту картину вполне можно было бы сравнить со сказкой. Не под силу, однако, было назойливым насекомым испортить хорошее настроение двух молодых людей.
— Марио, а ты когда-нибудь дрался из-за девушки? — лениво разглаживая свои густые черные локоны, спросила Лиза.
— Кажись, я дрался из-за всего, что только можно придумать, а вот из-за девушки, вроде, нет, — ответил Марио, глядя на молодую пару, прогуливающуюся по дорожке около лужайки.
— А из-за меня парни в школе дрались, я даже боксерские турниры устраивала — кто победит, тот будет меня после уроков домой провожать. Был один такой крепкий парень, он был выше всех на голову и всегда побеждал. Никто не мог его одолеть.
— Встречались? Шуры-муры у вас были?
— Мы с ним были, скорее, как брат с сестрой. Ну… пару раз, правда, получилось, как у взрослых… хороший был парень. Интересно, где он сейчас? Он был старше меня на год. Может, женился уже, детей имеет… не знаю.
— В последней моей школе тоже был один крупный парень, на год или два старше меня. Звали его Генри, и он считал себя самым крутым. Он вместе со своими дружками постоянно издевался над ботаниками, деньги у них отбирал, всякое такое… И случилась однажды история — одним прекрасным днем я шел мимо школьного двора и увидел, что Генри снова прижал в углу какого-то бедолагу и бутузит его. Эта сцена меня почему-то так сильно вдруг зацепила, так разозлила, я в тот день вообще был в скверном настроении. Да и у нас с ним до этого были, так скажем, некоторые трения. Вот я и крикнул Генри, чтобы он оставил парня в покое. Генри сначала сильно удивился, что я вмешиваюсь, а потом послал меня. Я еще пуще разозлился и тоже обматерил его. Генри это не понравилось, и он пошел на меня, думал, что навалю в штаны и убегу. Не тут-то было. Подошел ко мне, замахнулся ударить, но не попал. Ну, я, понятное дело, специального приглашения ждать не стал и двинул ему аккурат в челюсть. Он пошатнулся, отступил назад от неожиданности, ну, тут и начался классический мордобой…
— И кто победил? — спросила Лиза, глядя на Марио с любопытством.
— Справедливость победила, Лиза. То есть я, — улыбнулся разносчик пиццы, — правда, пару недель мне пришлось прятаться от корешей Генри, так как они хотели мне отомстить, кости переломать, но я увернулся… как всегда. Ой, знала бы ты, как я ненавижу трусов, которые строят из себя больших смельчаков…
— Ты всегда заступаешься за слабых?
— Да нет, Лиза, я отнюдь не борец за справедливость. Особой жалости этот ботаник во мне как-то и не вызывал, скорее равнодушие. Я думал только о Генри и о том, как меня бесят такие ничтожества, как он… справедливость ведь нужно творить осознанно, иначе получится хуже, чем несправедливость. В моем случае просто все удачно совпало.
