Сергей Зверев - Жить и умереть свободным
К тому же угон боевой винтокрылой машины наверняка не мог сойти уголовникам с рук. Малина вел Ми-28 на предельно малой высоте, чтобы его не могли засечь радары. Однако можно было не сомневаться, что командование военной части в Февральске уже стоит на ушах. И вполне возможно, для поисков уже высланы другие вертолеты или даже истребители.
А потому решение надо было принимать как можно быстрее. Дальнейшие действия должны были стать не просто нестандартными, но и такими, которые бы наверняка отсекали любые преследования.
Денег и прочих ценностей, награбленных в офисе Ян Суня, по мнению Астафьева, ему бы хватило до конца жизни. Документы также были в порядке – даже очень дотошный мент вряд ли бы стал придираться к теперешнему паспорту беглеца. На несходство фотоснимка и оригинала тут мало кто обращает внимание; ведь суровые дальневосточные условия за несколько лет могут до неузнаваемости изменить облик человека. Стало быть, теперь следовало сымитировать свою смерть и осторожно пробираться куда-нибудь в большой город с вокзалом или аэропортом, откуда можно было бежать на Большую землю. Вот и получалось, что Витек по всем раскладам теперь становился лишним. Конечно, пока он еще был нужен как пилот Ми-28, но не вечно же висеть в воздухе!
Внизу проплывала заснеженная тайга. Ни признаков человеческого жилья, ни зимовий, ни даже вырубок по-прежнему не наблюдалось.
– Малина, – палец Чалого прижал к шее ларингофон. – Там, может, карта какая-то есть? Ты вообще представляешь, где мы сейчас находимся?
– Более или менее представляю, – неожиданно ответил пилот.
– Ты смотри… Ну, и где же?
– Неподалеку от Старобеловского заказника. Тут на приборной панели электронная карта, все наши передвижения прекрасно фиксируются.
– Ты что – бывал тут раньше? – не поверил Астафьев.
– Много раз. Начальство транспортировал на своем вертолете в этот самый заказник, на охоту-рыбалку, – последовал ответ… – Когда еще в сельхозавиации работал. Поэтому и решил старый маршрут проложить.
– Ну-ка, ну-ка! – искренне заинтересовался Чалый. – А что там такое?
– Несколько охотничьих домиков на берегу озера… Ну, не таких, в которых мы ночевали в прошлый раз, а посерьезней. Со всеми удобствами, почти как в пятизвездочной гостинице. Как раз для высоких гостей и построили.
– Сторож в тех избушках есть?
– Только летом, и то не всегда. Зимой туда вообще никто не наведывается. От человеческого жилья далековато, а от диких зверей там забор из колючей проволоки и ров с валом.
– Что там поблизости? Железная дорога, шоссе…
– Железная дорога километрах в пятнадцати. Но никаких станций рядом. Сам понимаешь – БАМ.
– Ты смотри, ты смотри, какая пруха! – завосхищался Астафьев. – А далеко это?
– Думаю, километров семьдесят. То есть топлива должно хватить. Так что – туда лететь?
– Конечно, туда! – от нетерпения Чалый аж заерзал в кресле. – Только вот боюсь, чтобы те вояки следом за нами погоню не отправили. Или не сбили средствами ПВО или как там это называется…
– Это, Кеша, вряд ли, – изрек пилот, подумав. – Сам прикинь: кто осмелится сбивать вертолет, стоящий миллионы долларов? Местные командиры на такое не пойдут. Им еще надо будет придумать, что они соврут насчет угона и всего остального. Пока свяжутся с Хабарой, пока Хабаровск свяжется с Москвой, пока там найдут генерала, который возьмет на себя такую ответственность, пока определят, где мы находимся, – вот время и пройдет. Нам до заказника хватит. Да и сбить нас пока тяжело: высота меньше двадцати метров, ни один радар нас не засечет. Только со спутника.
Вертолет с низким рокотом летел над тайгой, и на снегу синхронно ему проплывала огромная черная тень. Солнце дробилось радугой в несущем винте. Оранжевые лучи красили снега на вершинах елей и лиственниц буйной акварельной гаммой.
– Значит, озеро там есть? – зачем-то переспросил Астафьев.
– Ну да, – донеслось из наушников шлемофона недоуменное. – А зачем тебе?
– Большое?
– Среднее. Кеша, а зачем спрашиваешь? Искупаться, что ли, решил? Так оно сейчас промерзло!
– Это хорошо, что промерзло, – Астафьев явно разрабатывал план дальнейших действий. – А вертолет на озеро ты бы посадить смог?
– Это почти одиннадцать тонн взлетного веса. Минус израсходованное горючее, минус остальное, – принялся прикидывать пилот. – Ну, пусть будет десять тонн, тоже немало. Я ведь не знаю, насколько оно сейчас замерзшее…
– Ты мне тут му-му не води, а говори прямо: можешь или нет! – прикрикнул Чалый.
– Ну, в принципе вертолеты на замерзшую воду садятся. Но только после того, как специальные береговые службы пробьют лунки, сделают соответствующие замеры…
– Короче, давай на лед садись, – решительно приказал Астафьев.
– А если провалимся?
– Тогда я тебе язык через задницу выдеру… Если только при этом спасешься! – ласково пообещал Чалый.
Спустя полчаса вертолет уже висел над иссиня-белым озером, на берегу которого примостились три избушки с заснеженными крышами. Сверху водоем действительно выглядел промерзшим. Но никто не мог дать гарантии, что толщины льда будет достаточно, чтобы опустить сюда тяжеленный вертолет.
– Ну все, давай приземляйся, – распорядился Чалый, прикидывая, как быстро он сможет покинуть кабину, если вертолет вдруг пойдет ко дну. – Давай не ссы… Прорвемся!
Вертолет, вздымая непроницаемое облако колкой алмазной пыли, неторопливо пошел на снижение. Двигатель взвыл на полтона выше. В какой-то момент из-за поднятой снежной тучи видимость сделалась абсолютно нулевой.
Момент был критический… Ведь в любую секунду винтокрылая машина могла бы провалиться в холодную пучину вод. И тогда времени, чтобы откинуть верхний застекленный фонарь и попытаться спастись еще до того, пока «вертушка» не уволочет с собой под лед, у Чалого было очень мало.
Тем временем вертолет наконец приземлился. Хотя самой земли не было видно из-за настоящей снежной бури, вздымаемой винтами, Чалый определил это по ощутимому толчку. С минуту он сидел, тревожно прислушиваясь к звукам снаружи. Лед вроде бы не хрустел под тяжестью машины, да и вертолет стоял ровно.
– Витек, – просипел Астафьев в ларингофон. – Сиди пока тут, не выходи. Я выйду и проверю, что там в этих избушках.
– Да никого там зимой не бывает, это я точно знаю! – послышалось из наушников.
– Ты че, чмошник, не понял, что сказано? – с нескрываемой угрозой прикрикнул Астафьев. – Или слух плохой? Я сказал – сидеть!..
* * *Ртутное солнце белело сквозь серый свод над серой равниной. Кромки леса по сторонам широкой вырубки отчеркивали пространство. Впереди разворачивался унылый белый простор. На снегу отчетливо виднелись рельефные следы копыт.
Огромная рыже-полосатая кошка вышла из тайги, низко склонив голову. Вот уже несколько часов тигр шел по следам лося. Следы эти, обнаруженные неподалеку от железной дороги, сперва причудливо петляли по редколесью, а затем неожиданно повели хищника в сторону старой вырубки, уже заросшей кустарником. Тигр преследовал лося со всей осторожностью, на какую только был способен. Догнать жертву следовало засветло. Рыже-полосатая кошка не ела уже четвертый день. Никакой другой добычи пока не предвиделось. Лось был единственным спасением от голодной смерти.
Осторожно ступая мягкими лапами, под которыми с хрустом проваливался сухой ноздреватый наст, зверь то и дело опускал голову, принюхиваясь. Порывистый ветер, насквозь продувавший вырубку, забивал ноздри амурского тигра колким снежным крошевом. Однако теперь главным для него было не обоняние, а зрение. Следы, не заметенные снегом, теперь выглядели рельефными и отчетливыми. Несомненно, добыча была уже совсем близко.
Он заметил жертву спустя минут десять. И сразу понял: с этим сохатым придется серьезно повозиться. Судя по рогам, это был матерый самец, который вряд ли отдал бы свою жизнь без борьбы. Лось стоял в зарослях стланика. Длинная бурая морда была наклонена. Глаза изучающе смотрели на тигра, и во взгляде лося не было обычной для молодых особей паники. Розовые замшевые ноздри, извергающие две струи пара встревоженного дыхания, двигались судорожно и нервно.
Лось наверняка понимал: спасаться бегством не имеет смысла. От тигра по заснеженной вырубке все равно далеко не убежать. Склонив голову еще ниже, он выставил вперед рога и застыл как изваяние. Лишь клочковатая шкура нервно передергивалась на спине. Настороженные уши тщательно ловили каждый звук. Черные глаза по-прежнему внимательно изучали движения полосатого хищника.
Таежный убийца не спешил нападать на лося в лоб. Ведь одного движения головы с мощными рогами было бы достаточно, чтобы жертва прошила ему бок или шею. Присев в снег, тигр негромко, но угрожающе зарычал, чтобы вселить в добычу страх. Лось, однако, никак не отреагировал на этот рык. Он так и остался стоять с опущенной мордой, демонстративно выставляя свои роскошные рога. Тигр, неотрывно глядя на лося, осторожно подался вправо, чтобы попробовать напасть на жертву сбоку. Но маневр хищника был быстро разгадан: сохатый тут же повернулся в ту сторону, откуда собирался напасть убийца. Хищник еще несколько раз попытался обойти лося сбоку, но тот всякий раз разворачивался в ту сторону, откуда грозила опасность. При этом рога его по-прежнему грозно смотрели на нападавшего. Конечно, если бы рыже-полосатая кошка охотилась на лося летом, все решилось бы куда проще. Достаточно было одного рывка в сторону и резкого прыжка на спину лося, чтобы мгновенно переломить ему хребет. Однако теперь лапы хищника вязли в снегу, и это лишало его необходимой быстроты маневра.
