Джадсон Филипс - Детектив США. Книга 2.
Тот презрительно скривил губы.
— Самоубийство, вот что. Какой-нибудь пьяница. Их теперь полно. И в правительстве тоже. В Вашингтоне. В Олбани. Везде, — он подозрительно взглянул на меня, будто проверяя, не отношусь ли я к указанному множеству.
Если бы я не отвернулся от него, то не заметил бы мужчину и женщину, спешащих по Тридцать Четвертой улице. Я без труда узнал в них Майлса Уайдстейна и Джанет Вистлер.
Глава 8
Два часа спустя, когда я вошел в холл моего отеля, Джанет, в темно-зеленом кожаном пальто и том же брючном костюме, бросила в пепельницу недокуренную сигарету и поднялась мне навстречу.
— Нам надо поговорить, — сказала она.
— У меня или в баре? Нам не помешают ни тут, ни там.
— В баре, — твердо ответила она.
Мы без труда нашли свободный столик, потому что в зале не было ни души. Мы сели около двери, она заказала бурбон с содовой, я остановился на шотландском.
— Где Уайдстейн? — спросил я, когда бармен обслужил нас и удалился за стойку.
— Он заедет за мной чуть позднее.
— И на что это похоже?
— Что?
— Работать с Прокейном.
— Мне нравится.
— Ваш ответ не объясняет мне, на что это похоже.
Джанет сняла пальто.
— Во всяком случае, это совсем не то, чем я занималась раньше.
— Вы учились в колледже?
— Три курса.
— Хотите, отгадаю в каком?
— Не надо. В Холиоуке.
— А потом?
— Ездила по свету. Была манекенщицей. В Париже, в Лос-Анжелесе.
— А как вы оказались у Прокейна? По объявлению в газете?
— Меня рекомендовал его психоаналитик. Я встречалась с ним. Он сказал Прокейну, что я обладаю задатками первоклассного вора. Мы познакомились, поговорили и стали работать вместе.
— И какие у него проблемы?
— Разве к психоаналитику обращаются только те, у кого возникли какие-то проблемы? У вас удивительно старомодные взгляды.
— Мне говорили, что я отстал от жизни.
— Разве вы никогда не ощущаете потребности просто поговорить? У такого человека, как Прокейн, может появиться подобное желание. А может, он просто боится высоты. Неужели вы никогда не испытывали сомнений или страхов, причины возникновения которых вам не ясны?
— Вероятно, вы правы. Ничто человеческое мне не чуждо.
— И это совсем не означает, что вы чокнулись и нуждаетесь в психиатрической помощи.
Я улыбнулся.
— Мне кажется, вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать различные аспекты деятельности психоаналитиков.
— Нет, — она отпила из бокала. — Я хочу поговорить с вами о Джимми Пескоу, — Джанет взглянула мне прямо в глаза.
— А чем он вас заинтересовал?
— Вы его знали?
— Я слышал о нем.
— Он мертв.
— И?
— Мы думаем, что именно он украл журналы Прокейна.
— Мы?
— Майлс и я.
— Почему вы пришли к такому выводу?
— Майлс нашел человека, которому Пескоу пытался продать эти журналы.
— Кто он?
Джанет пожала плечами.
— Это не важно. Он — надежный человек. Пескоу предлагал журналы за десять тысяч.
— Но он не купил?
— Нет.
— Он знал, что в них написано?
— Нет, но Пескоу сказал, что хозяин журналов с радостью выложит за них сто тысяч.
— А почему Пескоу сам не предложил их владельцу?
— Он слишком нервничал.
— Однако ему хватило смелости вломиться в чужой дом.
— Тут требовалось совсем другое.
— А почему этот парень не купил журналы у Пескоу?
— Потому что у него не было десяти тысяч.
— И вы говорите, что Пескоу мертв?
— Да.
— Когда это случилось?
Джанет взглянула на часы.
— Часа два назад. Он выпрыгнул, выпал или его выкинули из окна отеля. Комната восемьсот девятнадцать в отеле «Джоплин». На тридцать четвертой улице.
— Вы были там?
— Сразу же после того, как он выпрыгнул. Или его выкинули, или…
— Он выпал, — закончил я фразу Джанет. — И что вы сделали? Смогли ли вы ему помочь?
— Мы не знали, кто это, и подошли взглянуть на тело. Несколько секунд спустя на улицу выскочил портье и воскликнул: «Это мистер Пескоу из восемьсот девятнадцатого». Он повторял это снова и снова. Мы вошли в отель, взяли ключ от восемьсот девятнадцатого, поднялись на лифте на десятый этаж, спустились по лестнице на восьмой и осмотрели его комнату. Журналов там не было.
— Вы нашли что-нибудь еще?
Ее глаза сияли, когда она рассказывала об обыске номера Пескоу. Тут действительно требовалось немалое самообладание.
— Мы ничего не нашли. А что там могло быть?
— Шесть тысяч долларов, — ответил я, довольно улыбнувшись.
— Какие шесть тысяч?
— Которые Бобби Бойкинс заплатил Пескоу за украденные журналы.
Она взглянула на меня с нескрываемым уважением. Во всяком случае, я именно так истолковал выражение ее глаз.
— Однако вы не такая уж соня, как кажется с первого взгляда. Как вы узнали об этом?
Я рассказал ей о встрече с Финли Камминсом и о визите на Тридцать Четвертую улицу.
— Однако вы не теряли время даром.
— Просто я знал, у кого спрашивать. Впрочем, и вы довольно быстро вышли на Пескоу. Но нам по-прежнему неизвестно, у кого сейчас эти журналы. Скорее всего, именно этот человек убил Бойкинса и Пескоу. Вы выяснили, что, кроме Бойкинса, Пескоу пытался продать журналы кому-то еще. Я узнал, что Бойкинс предлагал Камминсу войти с ним в долю. И одному богу известно, к кому еще обращались Бойкинс и Пескоу. Вероятно, один из них решил получить всю добычу. Он убил Бойкинса и взял журналы. Пескоу знал имя убийцы или догадался, кто это мог быть. И он выпрыгнул из окна или выпал, или его выкинули.
— Мистеру Прокейну это не понравится, — заметила Джанет.
— А где сейчас Уайдстейн? Рассказывает ему о ваших находках?
— Да.
— Ему не следовало торопиться.
— Почему?
— Тогда он мог бы сообщить мистеру Прокейну, что я тоже не в восторге от создавшейся ситуации.
Глава 9
Детективы Оллер и Дил без энтузиазма восприняли мой отказ сообщить им имя человека, давшего мне девяносто тысяч.
— Похоже, вы разработали кодекс чести посредника, — фыркнул Карл Оллер.
— Честь тут ни при чем, — возразил я. — Это моя работа. Если я буду много говорить, ко мне перестанут обращаться, а я слишком стар, чтобы ходить на биржу труда.
— Вам еще нет сорока, — заметил Френк Дил.
— Я говорю не о теле, а о душе.
Мы сидели в маленькой душной комнатушке уже больше часа. Дил напечатал, а я подписал протокол допроса, и теперь мы вели светскую беседу.
— Вы же понимаете, что мы можем обвинить вас в сокрытии тяжелого уголовного преступления, — его голос звучал не слишком убедительно, будто он сам не верил в то, что говорил.
— Вам это не удастся, потому что вы не знаете наверняка, совершено ли преступление. Вам известно, что я принес в прачечную девяносто тысяч и нашел там тело Бойкинса. Я не должен рассказывать вам, где я взял эти деньги. Я даже не знаю, нес ли я их Бойкинсу, а не кому-то еще.
Дил неторопливо достал пачку сигарет, спички и закурил.
— Бобби Бойкинс проворачивал какое-то крупное дело. Во всяком случае, крупное для него. Ходят такие слухи.
— Не понимаю, какое отношение они имеют ко мне.
— Если вы скажете нам, кто ваш клиент и что у него украли, мы сможем понять, кто убил Бойкинса и почему.
Я покачал головой.
— Вы ведь не рассчитываете на то, что я скажу вам его имя.
— Мы не знаем, что вы можете сказать, — ответил Оллер. — Поэтому мы задаем так много вопросов. Вдруг вы ответите на один из них.
Оллер стоял справа от меня, прислонившись к стене. Засалившиеся на локтях рукава и узкие лацканы его темно-синего костюма указывали на то, что детектив купил его лет пять назад. Чуть ниже узла на его красно-голубом галстуке темнело какое-то пятно. Вероятно, у Оллера было много детей и мало денег.
Я встал.
— Если у вас будут доказательства того, что эти девяносто тысяч предназначались Бойкинсу, я, возможно, помогу вам.
— Возможно, — хмыкнул Оллер. Ему явно не нравилось это слово. Он взглянул на Дила, — Френк, мне пришла в голову одна мысль.
— Какая?
— Когда-нибудь нам позвонят и скажут, что кого-то застрелили или зарезали и засунули в багажник автомобиля. Мы откроем багажник и знаешь, кого мы там найдем?
