Эдриан Маккинти - Гибельный день
Я нашел секретаршу по имени Дорин — так было написано на бедже. Дама средних лет, широкая кость, ядовитое выражение лица и светлый парик в стиле Долли Партон.
— Дорин, я хотел бы поговорить с Гарретом. Я его старый друг. Меня зовут Майкл Форсайт.
— В настоящее время советник Клонферт проводит телефонную конференцию с Брюсселем, — ответила Дорин с ненавидящей улыбкой. — Если вы присядете и подождете, я…
Я не дал ей договорить:
— Дорин, я вовсе не хочу быть назойливым, но это дело чрезвычайной важности. Передайте ему, пожалуйста, что Майкл Форсайт хочет с ним встретиться.
Дорин поглядела в сторону двух телохранителей, сидевших на диване и читавших «Вэнити фэйр» с Кирой Найтли на обложке.
— Послушайте, Дорин, нет никакой нужды привлекать к этому ваших вышибал. Я не какой-нибудь нарушитель спокойствия. Просто вызовите Гаррета, я вас уверяю, он захочет меня выслушать, — тихо произнес я.
Дорин взяла телефонную трубку и отвернулась от меня. Говорила она едва слышно:
— Прошу прощения, советник Клонферт, но к вам посетитель, утверждает, что очень срочно. Он представился Майклом Форсайтом. Я могу сказать Ричарду, чтобы он выпроводил его из… А, хорошо. Хорошо. Я его сейчас же пропущу.
Дорин взглянула на меня более уважительно.
— Мистер Форсайт, сейчас я открою дверь, вы пройдете и постучите в первую дверь слева от вас.
Она нажала какую-то кнопку на столе, и тяжелая бронированная дверь за ее спиной распахнулась. Гаррет позаботился о дополнительном рубеже безопасности: бог знает, кто мог попытаться его убрать. Так как я оказался старым другом Гаррета, она не приказала держимордам меня обыскать. Это могло сыграть мне на руку.
Рядом с кабинетом Гаррета висел плакат, изображающий ирландских детей с одутловатыми лицами, стоящих на Блэкпул-пирс, а внизу надпись: «Голосуйте за Клонферта! Это мост в будущее!» Было б куда лучше, если бы фотограф запечатлел настоящий мост.
Чтобы застать его врасплох, я попытался открыть дверь без стука, но ручка не поддалась.
— Кто там? — выкрикнул он.
— Майкл Форсайт!
— А, это ты. Подожди секунду, я тебе открою.
Дверь зажужжала, и ручка повернулась.
Сидел Гаррет за исполинским дубовым столом в колоссальном кабинете. В огромном окне во всю стену виднелось здание Би-би-си и Белфаст, закрытый тучами.
Обтянутые кожей кресла, кожаный диван. Компьютеры и стереоустановка, транслирующая «Радио-3». На стене — репродукции: гогеновская стайка обнаженных полинезиек и фрагмент картины Климта «Три возраста женщины», изображающий старуху. На одном краю стола — фотография советника Клонферта, почти потерявшегося на фоне сенатора Теда Кеннеди и конгрессмена Питера Кинга на открытии в Нью-Йорке мемориала жертвам голода в Ирландии. На другой стороне стола — фото Гаррета с привлекательной молодой женщиной и маленькой девочкой.
Гаррет вышел из-за стола и протянул мне руку. Со времени нашей последней встречи он поправился, но выглядел хорошо. Старше тридцати, рыжеватые волосы, гладкие щеки, добрые глаза и улыбка. Одет в сшитый на заказ итальянский шелковый костюм с пурпурно-красным отливом. Да, вызывающий костюмчик для старого доброго Белфаста, а светло-желтый галстук только подливал масла в огонь.
— Майкл Форсайт! Сколько лет, сколько зим! — улыбнулся он.
— Рубака Клонферт… — отозвался я.
Мы пожали друг другу руки.
— Садись, садись! Сигару? Отменные!
— Нет, спасибо.
— Майкл, Майкл… Ты почти легенда, а?
— Ну я бы не сказал. Вот ты звезда, Гаррет. Советник, член Законодательного собрания — нет слов.
— Да ладно тебе! Я просто делаю для людей что могу. Моим призванием оказалась жизнь в служении.
— Уверен, тебе это подходит.
Взгляд его застыл — он вспомнил прежние деньки.
— Майкл Форсайт… Давненько о тебе не было вестей. Боже ж ты мой, я ушам своим не поверил, когда узнал, что ты вступил в британскую армию. Я рад, что ты смылся оттуда и мне не пришлось тебя убивать! — воскликнул он, оглушительно смеясь.
— Наверное, это мне надо было тебя шлепнуть.
Гаррет снова засмеялся:
— Э, да ты не слишком-то хорохорься, я все о тебе знаю, Майкл. Наслышан о твоих подвигах в Америке.
— О чем ты?
— Говорят, ты убил Темного Уайта из-за денег.
— Ну, можно сказать и так, — признался я.
— Наверно, об этом нельзя спрашивать… Но я полагаю, ты жил под вымышленным именем под прикрытием Программы защиты свидетелей?
— Да.
— Я слышал, ты скрывался в Австралии…
— Ну, так далеко я не добрался… Послушай, Гаррет, мне нравится беседовать о старых временах и твоем пути к славе и богатству, но я пришел сюда за помощью.
Улыбка сошла с лица Гаррета.
— Тебе нужна моя помощь? — недоверчиво переспросил он.
— Да.
— Майкл… хм… сейчас я должен придерживаться буквы закона. Я готовлюсь к выборам в парламент и…
— Гаррет, ничего незаконного. Я сейчас работаю на Бриджит Каллагэн, ее дочь…
— Слышал. Сбежала с каким-нибудь парнишкой, а теперь Бриджит из кожи вон лезет, рассылает повсюду своих ребят, чтобы ее найти. Я все знаю об этом.
— Рад за тебя. Ее люди не вышли на след, копы оказались бессильны, а теперь Бриджит прислали требование о выкупе.
Гаррет медленно кивнул:
— Так вот, значит, как… Ее похитили.
— Похоже на то.
— А я слышал, она сбежала. Может, она это все подстроила, чтобы вытянуть денежки у мамаши.
Мне его болтовня уже стала немного надоедать.
— Гаррет, не суть важно, как это случилось, я должен ее найти и надеюсь, что ты мне поможешь.
Гаррет откатил кресло назад, создавая между нами психологический и физический барьер. Чтобы понять эти намеки, психологом быть не нужно.
— За тобой должок, Рубака.
Он рассмеялся:
— Должок? О чем ты?!
— Вспомни грузовик с контрабандным виски. Если бы я не поджег его тогда, тебе бы пришлось сидеть пять лет.
Гаррет покачал головой:
— Майкл, без вариантов — я откупился бы деньгами независимо от того, поджег бы ты тот грузовик или нет. Не глупи, я ничего тебе не должен.
Я закрыл глаза. Шумно выдохнул. Не стоило ему сегодня так со мной разговаривать.
— Дай сигару, — попросил я.
Гаррет открыл коробку, вынул две сигары, обрезал кончики, раскурил и передал одну мне.
— Майкл, не перекусить ли нам? Я рад тебя видеть, и давай лучше поговорим о том, кем ты был и кем ты стал. Это просто невероятно: ты работаешь на женщину, которая, как я слышал, назначила миллион долларов за твою голову!
Я затянулся сигарой. Дорогая, кубинская. Намного дороже, чем может себе позволить член Законодательного собрания.
— Гаррет, я вовсе не угрожаю тебе… — начал я.
Гаррет рассмеялся:
— Ты? Мне? Чей, как ты думаешь, этот город? Да, я знаю, кто она такая, и видел ее ребят. Но позволь мне сказать тебе кое-что. Это тебе не чертов Нью-Йорк. Даже не пытайся начинать. Прекрати страдать фигней. Стал бы ты трезвонить на всех углах о Бриджит Каллагэн в Палермо? Вот и здесь не пробуй эти штучки.
— Гаррет, дело не только в ней. Ты же не хочешь, чтобы по твою душу пришли из ИРА?
— Майкл, ИРА придерживается Соглашения о прекращении огня. Завязывай с этой болтовней, ты портишь день счастливого воссоединения старых друзей.
— Выслушай меня, Гаррет. Все, что я хочу знать, — имя гангстера, который владеет «Молт шоп» на Брэдбери-плейс. Гребаный управляющий был слишком напуган, чтобы выложить его мне, но, сдается, тебе это имя известно.
Гаррет кивнул. Он знал. Он знал всех теневых заправил на своей территории.
— Почему это так важно для тебя? — спросил он.
— Именно в «Молт шоп» Шивон Каллагэн повстречала парнишку, с которым исчезла. От парня разило травкой. Он явно толкает наркоту. У него, должно быть, есть связи. Наверняка есть и разрешение торговать там, и тот, кто дал ему разрешение, знает, кто он такой и где он живет.
Гаррет медленно покачал головой:
— Майкл, мне жаль, но я не могу тебе помочь. Не хочу подставляться. Если они узнают, что я сказал кому-то, кто…
— У меня револьвер, — прервал я его.
— Я этого не слышал, Майкл. Внутренняя связь включена все время, пока ты тут. Я знаю, ты шутишь, и мне не хочется, чтобы охранники вломились сюда и пристрелили тебя по ошибке. Это было бы пятном на репутации будущего члена парламента от Западного Белфаста. Даже если меня поддержит вся НРП, это угробит мою кампанию, — весело сказал Гаррет.
Теперь я разозлился:
— Иди ты в задницу со своим «миром, властью», а также «процветанием»!
— Майкл, это важные вещи. Мы объединяем людей. Мы черпаем силу в старых архетипах, укорененных в прошлом, полном ненависти. Мы строим здесь новое общество.
— Рубака, не разыгрывай передо мной политикана, не прикрывай красивыми идеями свою сущность. Ты тот, кем был всегда, — паскудный ловчила. Да еще и равнодушный.
