Владимир Колычев - На прикладе насечки, на сердце рубцы
– Издеваешься?
– У тебя научился. И у Даши. Умеете вы мозги полоскать… Только дважды в одну воду не зайдешь. Если вода эта не стоячая. А я не застойный, Валера у меня голова есть. А ты меня снова загрузить хотел…
– Да нет, я правда спасти тебя хотел! – захныкал бандит. – Не веришь, и не надо. Давай бабки пополам поделим, и разойдемся. Никто никому не верит, но деньги все равно по-братски разделим.
– Пополам?
– Если хочешь, тебе шестьдесят процентов, а мне сорок?
– Девяносто на десять.
– Ну, раз уж такое дело, то можно и так…
– Слишком легко ты согласился. Значит, пакость у тебя какая-то в голове. Думаешь, как выкрутиться… В милиции выкручиваться будешь.
– В какой милиции? Ты что, конопли объелся? Менты из меня котлету сделают.
– Плакать не буду.
– Будешь… Я же не Зоя Космодемьянская, долго под пытками не выдержу, сломаюсь. И тогда расскажу, кто Ахмата завалил…
– Угрожаешь?
– Нет… Чечены за нами по пятам ходят. Они пока не знают, кто Ахмата сделал. Поэтому ты должен пылинки с меня сдувать. И за кордон отправить. «Лимон» баксов отдашь, а остальное себе возьмешь… Сам танкер купишь, будешь в загранку гонять, деньги делать…
Не нужны мне твои деньги. Кровь на них.
– Деньги не пахнут.
– Не знаю, не знаю…
Игорь взял у чеченцев проклятые деньги, а Степан их Даше передал. И друга потерял в последнем бою из-за них. и сам в историю вляпался, из которой до сих пор выбраться не может…
– Тогда сестре своей отдай, мужу пусть поможет..
– Не поможет. Не будет им счастья от этих денег, – покачал головой Степан.
– Это не просто деньги! Это миллионы. Милтоны долларов! Это само по себе счастье… Тебе счастье, солдат, привалило, а ты мозги мне компостируешь…
Степан мрачно усмехнулся. Столько счастья привалило, что сразу не разгребешь… Что с трупами делать? Милицию вызвать – беду на себя навлечь, здесь Валера прав на все сто процентов. Нельзя с ментами связываться, никак нельзя. Но трупы девать куда-то надо. В погреб не сбросишь. И в огороде не закопаешь: ночь лунная, светлая, а забор низкий – соседи заглянуть могут, вопросы у них появятся, как бы отвечать потом не пришлось.
– Васю ты убил? – спросил он.
– Я… Честно признаюсь, я это сделал. Подушкой его задушил. Бес попутал… Ты же видишь, я правду тебе сказал, как на духу. Между нами все должно быть по-честному…
– Вот и я так думаю, – кивнул Степан. – Ты здесь грязь развел, тебе и прибираться. Трупы в багажник загрузишь…
– Багажник маленький, все не поместятся.
– Васю в салон посадишь.
– Можно и так… Ты меня развяжи, я все сделаю.
– Сделаешь, – кивнул Степан.
«Беретту» он замотал в тряпку, сунул в старую бабушкину сумку для продуктов. Туда же положил «глок» Васи и «ТТ» Петлюры. Себе взял «чезет» Бычка. На этом пистолете могла быть чья-то кровь но ведь Степан все потом выбросит. Сейчас бы с трупами разобраться.
Он развязал Валеру, взял на прицел.
– Смотри, одно неосторожное движение, и ты станешь четвертым.
– Да нет, нормально все будет…
Валере пришлось попыхтеть, чтобы упаковать увесистого Бычка в багажник. И Петлюра дался ему нелегко. Степан не помогал бандиту, хотя бы потому, что не хотел запачкаться кровью. И Васю Валера затаскивал в салон без его помощи. Сам намусорил, сам пусть и убирается…
– Все! – сказал он, с измученным видом закрывая дверцу машины.
– Нет, еще не все…
Степан заставил его вымыть пол в доме. Измазанные в кровь половики сбросил в погреб, чтобы затем сжечь их в огороде. Туда же он отправил и чемоданы с деньгами. Их он также сожжет.
– Вот теперь все! – кивнул парень, глядя, как Валера выливает в палисадник за домом воду из ведра.
Он ударил его кулаком в шею. Сначала связал, а затем сунул в машину. Теперь можно уезжать, пока еще ночь на дворе.
Глава 23
Солние красило небо в предрассветные, розово-пельные тона. Высокие перистые облака, казалось, обрели кроваво-рубиновый цвет.
Но кровавый дождь прольется на землю не с неба Машина с трупами свалится в ущелье с высокой скалы.
– Да нет, ты не сможешь этого сделать! – мотал головой Валера, глядя на Степана безумными глазами.
Он сидел на водительском сиденье, руки связаны, ноги тоже. Валера понимал, что находится над пропастью. Степану достаточно было толкнуть машину, чтобы она покатилась под уклон и нырнула вниз со скалы.
– Что я не могу? – холодно посмотрел на него Степан.
– Ну, ты не можешь меня убить…
– Еще как могу.
– Э-э… Мы же не на войне… И я не чеченец!
– Достаточно того, что ты враг.
– Я не враг!
– Враг! И ты очень опасен…
– Я никому ничего не скажу!
– Конечно, не скажешь. Там высота метров сто…
– Ну не надо!
– Давай, сильней дергайся. Чтобы машина сама покатилась…
Валера испуганно замер, вытянувшись в струнку.
– Забери себе все деньги. Все до копейки! Только отпусти! – жалобно простонал он.
– Деньги я сожгу.
– Идиот!
– Может быть.
– Подумай хорошо! Не бери грех на душу! убьешь меня, а это смертный грех.
– Это ты Васе расскажешь, на небесах. А насчет греха ты прав, надо перекрестить…
Степан осенил себя крестным знамением и костяшкой кулака ударил Валеру точно в висок. Бандит лишился чувств, и он без суеты освободил тело от пут. Закрыл водительскую дверь, еще раз перекрестился и, двумя руками упершись в бампер машины, столкнул ее вниз…
Джип тихонько покатился под уклон, у самого обрыва остановился, словно раздумывая, не слишком ли высокая скала. Степан пошел за ним, чтобы подтолкнуть, но машина, будто испугавшись его, сама перевесилась через край обрыва и под тяжестью собственного веса рухнула вниз.
Степан осторожно встал на скальный выступ, глянул вниз. Высота сумасшедшая, да еще и ветер поднялся, так и норовит сбросить со скалы. Голова у него не закружилась, и ветер не смог справиться с ним, но взметнувшийся вверх столб из огня и дыма заставил его отступить на шаг.
Пламя не достало до вершины скалы, но раскат взрыва донесся до ушей Степана. Он снова глянул вниз и увидел, как среди валунов полыхает разбитая всмятку машина. Можно не сомневаться, что с Валерой покончено…
Он достал из бабушкиной сумки завернутую в тряпку «беретту», размотал пистолет и, не касаясь пальцами его поверхности, сбросил вниз. Ствол обязательно найдут, сличат уцелевшие отпечатки с папиллярным узором на пальцах покойного Валеры, рели, конечно, кожа на них не выгорит дотла. Ну а если не с чем будет сравнивать, наверняка отпечат-кя Валеры хранятся в милицейской картотеке. Не зря же капитан Притопов так хорошо осведомлен о нем.
От остального оружия Степан избавился по пути к Авдеевке, откуда он затем уехал в свое Денесино на утреннем автобусе.
Дома он был в девять часов утра. Осмотрел пол в комнате, где произошло убийство. Крови там не было, но ею были забрызганы две занавески на окнах и стена между ними. В той же стене он нашел и отверстие, которое оставила пуля, навылет пробившая голову Петлюре.
Пулю он выковырял, кровь со стены соскреб вместе с побелкой. Занавески сорвал, бросил в погреб. Ночью надо будет вынести их в огород вместе с половиками. Он обольет их керосином из старой лампы, запалит костер, в котором и сожжет бандитские деньги.
Он поднял наверх один чемодан, поставил его на стол, открыл… Не нужны ему эти деньги. Прокляты они. Ничего, кроме несчастья, они не принесут. Но почему же тогда руки перебирают пачки со стодолларовыми купюрами, почему хочется их пересчитать?..
Деньги манили и завораживали. Десять тысяч… Это новенькая «Волга». Пятьдесят тысяч… Можно купить «пятый» «БМВ» с нуля. Сто тысяч… Это уже представительский класс. Двести тысяч… Можно построить роскошный дом на берегу моря. Триста тысяч… Во дворе этого дома можно разбить огромный бассейн, где можно купаться даже зимой. Мил лион… А на эти деньги можно купить яхту.
Степан дошел до четырех миллионов, когда ^ спиной раздался возмущенно-восхищенный возглас «Ну ничего себе!».
Он обернулся и увидел Ольгу. Так увлекся, что не заметил, как подъехала и зашла в дом сестра. А ведь это могла быть Даша, например. Уж она бы не стала выяснять, откуда деньги. Она бы сразу нанесла удар в спину…
– Откуда у тебя столько денег? – недоуменно спросила Ольга.
– Родину продал, – закрыв чемодан, отшутился Степан.
– Родина столько не стоит.
– А это смотря как ты ее ценишь.
– Я смотрю, ты ценишь ее очень высоко!
– Потому и разбогател… А если серьезно, это гости мои оставили.
– Эти, которые на джипе были?
– Были, да сплыли.
– Уехали?
– Что-то вроде того…
– А где половики, занавески?
– Продал. Им продал. За эти деньги.
– Я серьезно!
– Я тоже…
– А это что? – Ольга показала на кровавую кляксу, растекшуюся по зеркалу трельяжа.
Все-таки еше оставались в доме следы убийства. Степан закусил губу. Уж очень рано он принялся считать чужие деньги.
