Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...
Пока Кресс приводит в чувство Рудакова, пока находят тропу наверх, арена уже пуста. Ни Хомченко, ни Вахланкина, ни золота, ни того, чей голос почудился Крессу. Целый день они бредут дальше по течению, обвиняя друг друга в головотяпстве, но река пуста: череда порогов, водопадов. Нужно уходить и молиться богу, что еще на свободе...
Перечитывая прыгающие строки, я испытывал невольное восхищение. Этот побег оказался одним из немногих, что удались. Беглецов не поймали – ни живых, ни мертвых. Умнее оказались, чем требовали законы жанра. Кресс и Рудаков просто исчезли. «На лиман» ушли. Эту тему сочинитель опустил, додумывать пришлось самостоятельно. У них хватило ума заняться «мирной» жизнью – без «блатной музыки», уголовных замашек... По каким документам и чем именно, история умалчивает. Но сгинувшее в неизвестность золото не давало покоя.
Пролетели годы, Рудаков и Кресс прибыли в Рыдалов – единственный населенный пункт вблизи того места, где посеяли золото. Они заявились к тому типу, что не лез на арену (не он ли висел базальтовой тяжестью над Вахланкиным?), поставили перед фактом, и тому просто некуда было деваться. Через энное время в городе появились два новых жителя: гражданин Грушницкий и гражданин Башлыков. Один устроился на автобазу, пройдя тернистый путь до ее начальника (хорошая хватка у мужика), другой подвизался в чернорабочие, позднее – в коменданты общежития. Мысль о золоте стала идеей фикс, смыслом жизни, наваждением. Периодически они совершали вылазки, используя в качестве стартовой площадки турбазу «Белые зори», которой в 91-м попросту не было. Возможно, у них имелся свой план поисков...
Я чувствовал сильное волнение. Убрал письмо в карман и пустился мотать круги по кабинету. Почему Башлыкову-Крессу взбрело в голову, что в его предстоящей смерти виновен Хомченко? Развлечение для бывалых зэков, опущенный малый, в каждом бараке таких по десятку... Может, Кресс имел основания так думать? А что, если... допустить: парень не погиб в водопаде. Не такие уж они кошмарные – водопады на Ашлымбаше. Выбрался – озлобленный, пылающий местью, прибил кого-нибудь, завладел документами, убрался подальше, начал новую жизнь, в корне противоречащую былой, обзавелся специальностью. Почему бы нет? Смена обстановки меняет людей. Но время шло, жажда мести разгоралась – за унижения, поруганное заднее место, за предательство Рудакова. И золото опять же не в последнюю очередь... Узнал, что эти двое проживают в Рыдалове, нанял сыщика, который прозондировал обстановку. Кто этот предположительный перевертыш? Валентин Голованов? Олег Мурзин? Куницын с физиономией Чака Норриса, хотя последнее – полный бред, не может «петушок» превратиться в такого качка... Или может?
Мысли переполняли черепную коробку. Зачем Башлыков написал письмо? Импульсивный порыв? Выговориться? Облегчить душу? Но почему не написал самого главного – откуда золотишко, кто со стороны оказывал содействие зэкам, загребая жар чужими руками? Не решился, полагая, что смерти можно избежать, а письмо попадет в «недобрые» руки?
И тут совсем уж дикая мысль. Вахланкин, падающий с обрыва с намертво пристегнутым рюкзаком... Потерять такой невозможно – либо погибнешь вместе с ним, либо выберешься – с ним же. Физически выносливый мужчина плывет, подхваченный потоком. Вернее, не плывет – золото тянет ко дну. Но есть и плюс в ситуации – с таким грузилом его не будет швырять с камня на камень. Предположим, выбросило на отмель, вылез – весь побитый, измочаленный, забрался в скалы с глаз долой. Мужик выносливый, но вот психика... Да еще и золото за плечами, которое любого может свести с ума. Неужели... свело? Хороший удар по голове и... много ли надо человеку?
Дичь – сокрушающая. Но как прекрасно сходится! Забрался в непроходимую глушь, припрятал золотишко, живет отшельником в гармонии с природой, одичал и даже не понимает, что можно жить иначе. Природная ловкость и интуиция помогают скрываться от людей. А Башлыков с Грушницким (или как их там) сделали вывод из «многолетних наблюдений за природой» и периодически совершают вылазки на Север, где есть места такие глухие, что никакие туристы не доберутся...
Свихнуться можно. Я сел, обхватил руками голову и с ненавистью уставился на телефон. Никто не звонит, в гости не заходит... Я сгребал мысли в кучу, систематизируя по хронологии. Не исключено, что нужные мне сведения не подлежат разглашению. Но делать что-то надо. Я сунул сигарету в зубы и убыл из управления.
Здание прокуратуры размещалось под боком. Я вошел, кивнул охраннику и отправился вдаль по коридору. Навещать районного прокурора Каморина в этот день не хотелось – виделись уже. Я добрался до следственного отдела, отыскал седовласого следователя Вышницкого и потребовал аудиенции. Находящиеся в кабинете обиженно поджали губки, но вышли.
Заслуженный прокурорский работник, одолевший пенсионный рубеж и сильно переживающий, что из формального пенсионера его произведут в действительные, робко посмотрел на меня из-за стопки бумаг.
– Надо же, какая честь, уголовный розыск пожаловал...
– Простите, Николай Петрович, что отвлекаю от архиважных дел, – я учтиво поклонился. – Знаю, у вас феноменальная память, вы помните все уголовные дела, произошедшие в регионе за двадцать лет. Проконсультируйте, пожалуйста. От вашей помощи зависит раскрытие четырех убийств и десятка злодеяний помельче.
И вас не отправят в этом году на пенсию, хотел добавить я, но промолчал. Именно об этом и подумал старший следователь.
– Ну-кся, ну-кся, – оживился пенсионер. – Говорите, молодой человек, вас внимательно слушают. Какое конкретно преступление вас интересует?
– Не знаю, – простодушно признался я.
– Оч-чень интересно, – потер ладошки Вышницкий. – А в какие ориентировочно годы произошло это возмутительное злодеяние?
– А вот это знаю, – лукаво улыбнулся я, – 28 сентября 1991 года. Или 29 сентября.
– Постойте, – опешил Вышницкий. – Вы говорите о дерзком ограблении инкассаторской машины, что всколыхнуло всю Хакасию и повлекло разгромные оргвыводы?
– Возможно, – сглотнул я. – Но только в том случае, если машина перевозила золото.
– Конечно, она перевозила золото... – Физиономия заслуженного дедушки покрылась фиолетовыми пятнами – воспоминания были безрадостными.
Я тоже начал испытывать волнение. Неужто еще одно подтверждение моего безумства?
– Николай Петрович, расскажите, пожалуйста, – взмолился я. – Насколько понимаю, пропавшее золото не нашли. Возможно, мы напали на след, но нужна помощь...
...Машину, везущую сорок килограммовых мерных слитков с аффинажного завода в Уртыгане в абаканское отделение Госбанка, хапнули вечером 28 сентября на участке трассы Уртыган – Белизово. Нападение было дерзким и подготовленным. Под покровом сумерек вооруженные грабители притаились на дороге. Машину сопровождения отсекли автоматным огнем, пробили покрышку, и автомобиль благополучно ухнул в кювет. Милиционеров, которые пытались выбраться из перевернутой машины, расстреливали в упор. Автомобиль инкассаторов тоже не смог вырваться – дорогу в узком месте перегородил валун. Вопреки инструкциям, инкассаторы выбежали из машины и были скошены прицельным огнем. На операцию ушли минуты. Золото перегрузили в неустановленный автомобиль, а когда через десять минут прибыла подмога с ближайшего поста ГАИ (один из инкассаторов успел отправить сигнал), на дороге уже никого не было. («Ничего себе, – подумал я, – проехали километров сто на юг, потом где-то утопили транспорт и поперли золото вниз по Ашлымбашу...»). Подтянули батальон солдат из Октябрьска, согнали милиционеров из ближайших населенных пунктов – два дня чесали округу, поймали группу дезертиров, раскрыли две кражи совхозного добра, наткнулись на угнанный трактор... но золото и грабители как в воду канули. Все указывало на то, что информация просочилась с аффинажного завода и кто-то очень ловко ею воспользовался. Но кропотливое расследование результатов не принесло. В итоге полетел в отставку республиканский прокурор, руководители районных отделов внутренних дел, парочка чекистов, курирующих работу с драгметаллами, уйма прочего ответственного народа, а следователь тогда еще Абахинской прокуратуры Вышницкий Николай Петрович две недели не видел семью и подвернул ногу, прыгая со скалы...
– Но следственная группа, вероятно, обратила внимание, что утром 28 сентября из учреждения строгого режима №45989 сбежали четверо заключенных? – спросил я.
– Конечно, обратила, – удивился Вышницкий. – Но при чем здесь заключенные? Акцию спланировали грамотно, подготовка длилась не день, не два...
– А может, у этих ребят был толковый «куратор»... – как-то неопределенно высказался я и с любопытством уставился на Вышницкого. Тот пожал плечами:
– Натянуто, капитан... – внезапно он вздрогнул и пристально на меня посмотрел. – А почему ты об этом говоришь? Нашел связь между золотом и сбежавшим отребьем?
