Ростислав Самбук - Миллион в сигаретной пачке
Увидев Хаблака в сопровождении участкового инспектора и еще двух мужчин в штатском, но с явно военной выправкой, Хмыз перепугался. Капитан впервые видел его испуганным, и, честно говоря, это доставило ему моральное удовлетворение.
Хмыз стоял на крыльце в хлопчатобумажных брюках и желтой майке, челюсть отвисла, он растерянно подтягивал брюки. Штанины задрались, оголив белые, покрытые рыжими волосами ноги, и вся его поза подчеркивала страх и растерянность.
Хаблак предъявил санкционированное прокурором постановление на обыск и попросил участкового привести понятых. Хмыз несколько пришел в себя и попытался даже выразить возмущение:
– На каком основании? – заорал он. – Это незаконно, я буду жаловаться в высшие инстанции! В чем меня обвиняют?
Хаблак оборвал его:
– Мы вынуждены произвести обыск в связи с расследованием дела об убийстве Бобыря.
– Какое убийство! – встрепенулся Хмыз. – Вы же сами сказали, – несчастный случай!..
– У нас есть дополнительные данные, гражданин Хмыз, – объяснил капитан, – вот и возникла необходимость в обыске.
– Ищите хоть десять лет, – махнул он рукой, – все равно ничего не найдете!
Проховник привел понятых – соседей Хмыза. Взволнованные, они смущенно смотрели на него, как бы подчеркивая, что не имеют ничего общего со всем происходящим, но Хаблак читал в их глазах любопытство, даже нетерпение: знали, небось, или догадывались, кто такой в действительности Хмыз, и радовались, что правда, наконец, восторжествует.
Хаблак распорядился отправить детей к соседям, и оперативники взялись за дело. Хозяин с женой сели в углу большой комнаты, не разговаривали, напряженно следя за работой милиции.
…Прошло уже несколько часов, участковый даже бегал в ближайшую закусочную за бутербродами для оперативников и понятых, но так ничего и не нашли. Закончив обыск в доме, перешли в усадьбу. Хаблак принялся осматривать сарай, где весь стол и несколько полок занимали различные инструменты.
Хмыз был человеком хозяйственным: инструменты разложил в идеальном порядке, имел ключи всех размеров, ножовки, пилки, топоры, даже портативный столярный верстак с циркулярной пилой и электрорубанком. В отдельных ящиках хранил болты, гайки, гвозди, шурупы. Хаблак перебрал все это хозяйство и не нашел лишь молотка. Обыкновеннейшего молотка, без которого не обходится ни один хозяин, не говоря уж о таком старательном, как Хмыз. Капитан вышел из сарая, спросил у Хмыза, примостившегося на грубо сбитой, собственного производства табуретке:
– Есть ли у вас молоток, Ярослав Михайлович?
– Как же не быть, – ответил он, подняв глаза, но сразу опустил их и, взявшись руками за табуретку, прибавил: – у меня, видите, инструмент в ажуре.
– Покажите, где молоток, – попросил Хаблак, но Хмыз продолжал сидеть, и его пальцы, сжимавшие табуретку, побелели.
– Ищите, – сказал он, – должен быть в сарае.
– Я уже все обыскал.
– Дети могли затащить куда-нибудь или кто из соседей одолжил. Ты не брал? – спросил он у понятого.
Тот удивленно посмотрел на Хмыза.
– У тебя возьмешь!.. – только и сказал он, и Хаблак понял, что Хмыз вряд ли одолжил бы кому-нибудь свой инструмент. Спросил:
– Какой у вас был молоток? Опишите.
– Обыкновенный, за шесть тысяч… Таких в магазинах навалом.
– Фигурный или брусочком?
– Брусочком.
– Найдите.
Хмыз неохотно встал с табуретки, пошел в сарай.
– Посмотри левее возле ящика, – сказала ему вслед жена. – Я вчера видела.
Хмыз даже не оглянулся. Ни возле ящика, ни в другом месте молотка не было. Посмотрел под столом, заглянул в ящик с гвоздями.
– Должно быть, дети куда-то затащили, – сказал он наконец.
Хаблак приказал участковому:
– Пойдите, спросите у детей, не брали ли молоток. – Смотрел, как шагает, тяжело переступая ногами, обутыми в летние тапочки, к своему табурету Хмыз.
Обыск подходил к концу, но ничего подозрительного оперативники так и не нашли. Все ценности Хмыза составляли несколько колец, дамские золотые часы, семьсот тысяч наличными и пятьсот – на сберкнижке. Один из оперативников полез на чердак в сарае, а другой подошел к водопроводной колонке, нажал рычаг, и вода полилась в подставленное ведро. Оперативник скользнул взглядом по резиновому шлангу и спросил у Хмыза:
– Каким насосом качаете?
– «Харьков».
– В шахте? – оперативник ткнул пальцем в землю. – Глубоко?
– Два с половиной метра.
– Колодец кирпичом выкладывали?
– Чем же еще?
Оперативник обошел вокруг колонки.
– Перекрытие из досок? – спросил он.
– Да.
– Аккуратно сделано, – похвалил оперативник. – Забросали землей, даже дерном обложили. Где у вас лопата?
Хаблак увидел, как у хозяина чуть-чуть задрожали губы.
– В сарае, – ответил он за Хмыза.
Оперативник вынес из сарая штыковую лопату, энергично срезал дёрн, оголив покрытые полиэтиленом доски. Через несколько минут вместе с Хаблаком они сняли их – глубоко в землю врезалась узкая шахта, на дне которой стоял электромотор «Харьков».
Оперативник принес лестницу, спустился в шахту. Постоял, пристально оглядывая стены, и начал простукивать их. Хаблак нагнулся над шахтой, следя за действиями коллеги. Уголком глаза увидел, как жена Хмыза привстала на табурете. Приказал старшине:
– Поаккуратнее, пожалуйста.
– Угу… – недовольно пробормотал тот. Он не нуждался в таких указаниях – был знатоком своего дела.
На высоте чуть больше метра от дна колодца старшина простучал несколько кирпичей и попросил капитана:
– Скажите Астахову, пусть подаст инструменты. Второй оперативник принес брезентовый чехол с какими-то железками, старшина вынул стальной стержень со сплющенными концами, поддел и легко вывалил из кладки кирпич. Потом второй, третий… Залез рукой, вытащил бронзовую шкатулку. Заглянул в тайник.
– Все. Держите, товарищ капитан.
Шкатулка была тяжелой. Хаблак тряхнул ее и услышал звяканье.
– Что в ней? – обернулся он к Хмызу.
Тот медленно встал, не сводя глаз со шкатулки. Весь как-то обмяк, ноги подогнулись, и капитану показалось, что он сейчас упадет. Но вместо этого Хмыз сделал шаг вперед, захохотал нервно, почти истерически.
– Шайбочки! – воскликнул он. – Там все мои шайбочки.
– Шайбы? – удивился понятой. – В шкатулке в тайнике?
– Не те шайбы, что вы думаете… – Хаблак снова встряхнул шкатулку и спросил: – Где ключ?
– В сарае… В коробке с шурупами… Там он. Оперативник принёс ключ. Заглянул и покачал головой.
Понятые вытягивали шеи, чтобы тоже заглянуть, и Хаблак не стал испытывать их любопытство: высыпал содержимое шкатулки на стол.
Золотые монеты, обручальные кольца, перстни с драгоценными камнями, браслеты…
Посмотрел на Хмыза и его жену. Они сидели, опершись грудью на стол, в одинаковых позах, и не сводили глаз с золота. Не видели сейчас ничего, забыли обо всем – о милиции, понятых, обыске, обо всем, что тяготело над ними, угрожало им, – смотрели, и глаза их жадно блестели.
– Красивые «шайбочки»! – Хаблак выбрал из кучи золотую монету, подбросил ее и ловко поймал.
Хмыз облизал пересохшие губы.
– Подавиться бы вам этими шайбочками! – яростно закричал он. – Ты за всю свою жизнь и сотой доли не заработаешь!
– Мне хватает зарплаты, – беззаботно засмеялся Хаблак, – зачем мне золото?
– Что ты в нем петришь! – поднял стиснутый кулак Хмыз, и в этом жесте было столько лютой злобы, ненависти и безнадежности, что Хаблаку показалось: дай ему это золото – проглотит его. – Золото – это жизнь!
– За решеткой! – бросил один из оперативников, и Хмыз съежился, вдруг как-то сразу постарев и сделавшись как будто ниже.
– Это ж надо! – поразился вдруг понятой: видно, подлинный смысл всего происходящего, дошел до него только теперь. – Иметь такое богатство и занимать деньги! Я сто пятьдесят тысяч получаю, а он мне еще пять штук должен… – кончил он как-то жалобно, словно осознав, что и пять тысяч безнадежно потеряны.
Хаблак придвинул к себе золотые украшения. Попросил понятых:
– Садитесь поближе, составим протокол. А вы, – он повернулся к старшине, – продолжайте обыск.
Тот развел руками.
– Собственно, все… – оглядел веранду, вдруг в поле его зрения попали грубо сколоченные табуретки, на которых перед этим сидели Хмыз с женой. Внимательно осмотрел, поддел массивной отверткой сиденье и отодрал его от ножек.
– Ничего… – вздохнул он. Простукнул сиденье и отставил табурет. Пнул ногой другой, небось, не хотелось возиться, но все же оторвал сиденье и у него.
– Посмотрите, товарищ капитан, – подал Хаблаку разбитый табурет. – Тут что-то есть…
Хаблак вытащил из хорошо замаскированного тайника деньги, завернутые в целлофан, и несколько сберегательных книжек. Пачка купюр по десять тысяч была такая большая, что женщина-понятая воскликнула:
