Сергей Зверев - Домой по рекам крови
Оба опомнились, когда за окнами забрезжил рассвет и в подъезде послышались шаги: кто-то явно торопился на первую электричку. Денис осторожно, чтобы не разбудить девушку, поднялся с дивана и с удивлением обнаружил себя в другой комнате. Попытался вспомнить, как это произошло, но затею эту пришлось бросить — в голову лезли совсем другие мысли. Вышел в коридор, запутался в чем-то мягком, присмотрелся — это оказалось покрывало, как оно здесь оказалось — тоже осталось загадкой. Денис бросил его на свой диван, нашел часы — почти пять утра, можно еще поспать, часов до восьми, а дальше… Тут рассудок милостиво, как сознание при болевом шоке, способность рассуждать ненадолго отключил — о том, что будет дальше, думать было невыносимо. Денис прошел на кухню, выпил немного холодной воды из-под крана, закрыл пробкой полупустую бутылку коньяка, и вдруг взгляд сам собой упал на коробку из-под пиццы. Она так и стояла у стенки рядом с холодильником, Денис бессмысленно смотрел на нее, вспоминая, как они с Настей едва ли не подрались за первый кусок, вспомнил курьера, что привез ее, тщедушного пацана в очках… Курьер, он обычный курьер, он не вызовет подозрений. Ему надо заплатить за доставку, только не сухого теста с просроченным сыром, и он отвезет как миленький. И плевать, что ехать придется в Москву.
Чисто для собственного успокоения Денис включил телефон и еще раз набрал номер господина Вавилова. По мобильнику отозвался автоответчик, домашний ответил длинными гудками — ничего нового, все, как и несколько дней назад. Выключил телефон и вернулся к Насте, сел рядом с ней на диван и сказал, наклонившись к ее уху:
— Подъем. Я кое-что придумал.
Настя точно этого и ждала, приоткрыла глаза, улыбнулась, потянулась к нему, обняла за шею и притянула к себе. Но Денис уперся ладонью в подушку и сказал:
— Есть выход. Наймем курьера, заплатим ему, и он отвезет записку твоему отцу. Не застанет дома — поедет в офис, куда скажем, туда и поедет. Он приедет за тобой, вечером ты будешь дома, и все закончится. Ну, как тебе мой план? Я гений, правда?
Чего угодно в ответ ждал — радости, благодарностей, восторга — только не этого. Настя опустила руки, сжалась под одеялом и отвернулась, улыбка исчезла. Денис даже обалдел слегка, прикидывая, не сморозил ли какую глупость, но нет: план был прост и великолепен одновременно, странно, что раньше это решение не пришло ему в голову. А Настя даже смотреть на него не хочет, отвернулась к стенке и глядит в нее в точности, как вчерашним вечером, спокойно смотрит и отрешенно, так, точно одна в комнате и рядом никого нет.
— Что? Что не так? — спросил Денис, чувствуя, что начинает злиться. — Что тебе не нравится? Сразу надо было так сделать, я просто не догадался… Что не так?
Он взял Настю за плечи, развернул к себе, сдавил ей кожу так, что на ней остались красные пятна. Впрочем, их и так было достаточно, и на шее, и на груди, и еще много где, но с тех мгновений будто вечность миновала.
— Что? — почти выкрикнул он, заглянул Насте в глаза, девушка отстранилась и сказала, глядя в стенку:
— Не поможет. Он не приедет.
Смысл ее слов дошел не сразу, Денис продолжал сжимать ее плечи и бестолково пялиться. Настя молчала, осторожно касаясь кончиком языка прокушенной губы. За стенкой заорал телевизор, девушка вздрогнула, и Денис спросил:
— Почему? Почему не приедет?
И разжал пальцы. Настя оказалась у стенки, накрылась одеялом до подбородка, закуталась в него, точно это могло помочь, и сказала:
— Я не нужна ему. Вавилов мне не отец.
Чувство такое, точно тем самым легендарным пыльным мешком по голове огрели — стало мутно и душно одновременно. Денис смотрел на девушку, а та кое-как собрала растрепанные волосы в хвост и теперь перекручивала его жгутом.
— Да ладно, — Денис выдал первое, что пришло в голову. Понимал, что выглядит глупо, но поделать с собой ничего не мог. Удивился — это мягко сказано, и даже не обалдел, а попросту не понял, о чем это она. Не отец… Ничего себе, вот это номер. А кто тогда?
— Отчим, — сказала Настя, пряча глаза, — Вавилов мне не родной отец, а отчим, муж моей матери. Я наврала тебе, прости. Я не знала, что все так получится.
Чтобы прийти в себя, понадобилась пауза. Денис неторопливо оделся, пытаясь собраться с мыслями. Но получалось паршиво, даже не так — ничего не получалось, вихрь в голове образовался тот еще и укладываться не торопился. Настя так и сидела под одеялом, подняла на Дениса глаза, когда он остановился на пороге, и повторила:
— Я не нужна ему, он ненавидит меня и будет только рад, если меня убьют. Он и сам прикончил бы меня, как Мотьку, но…
— Что за Мотька? — перебил Денис. История нравилась ему все меньше, а все события прошлой недели вдруг предстали в новом свете. Она ему не родная… А зачем тогда… И что за Мотька?
— Моя собака. — Настя говорила спокойным и ровным голосом, смотрела в окно, за которым синело небо. Задернуть штору никто не озаботился, не до того было, да и сейчас незачем: все закончилось, вернее, заканчивается прямо сейчас, в эту самую минуту.
«Ничего не понял». Денис прислонился к косяку и решил вопросов пока не задавать. Да и нужды не было, Настя говорила сама, говорила быстро, точно желала поскорее освободиться от гнетущих ее воспоминаний.
Эта была старая история любви, еще школьной, оборвавшейся после выпускного и возродившейся много позже, после дальнейшей учебы, службы, работы, вдовства. Мать Насти вышла замуж за Вавилова, когда дочке было семь лет. Красавец-мужик с военным прошлым и командным голосом поселился в их доме и тут же завел свои порядки. Впрочем, ничего сверхобычного он от падчерицы не требовал, но любовью особой не пылал, просто терпел ее, как довесок к любимой женщине. Но интересовался успехами в школе, следил за кругом ее общения и требовал отчета о всех передвижениях. А передвижений было всего ничего: школа, потом институт.
— Он хотел, чтобы я училась на экономиста и могла работать в его фирме, — сказала Настя, глянула на Дениса и пояснила: — У Вавилова свой салон по продаже китайских или корейских машин, я точно не знаю.
«Не врет», — отметил мысленно Денис, припомнив, что про салон она говорила. Пока все просто и незатейливо, и тем не менее…
— Твой отчим раньше служил? — спросил он, зацепившись за фразу Насти о военном прошлом Вавилова. Это могло быть интересным, и не ошибся.
— Да, но я не знаю, где именно. И мать не знает, муж сказал, что об этом ей знать необязательно. Но я видела его удостоверение — у него звание полковника, он бывший фээсбэшник, сейчас в отставке.
«У этих бывших не бывает». Часть картинки сложилась сама собой. Теперь понятно, почему Вавилова готовили на смену Никольскому — серые тени за спинами власти решают такие дела в своем кругу, и Настиного отчима сочли подходящей кандидатурой, только самого смотрящего предупредить забыли. Ну, точно, не ошибался он насчет нее — избалованная девчонка из богатой семьи… И все же было здесь что-то не то.
— Что за Мотька? — напомнил Денис.
— Да, Мотька, Матильда, спаниель. Ушастая, смешная, добрая… Вавилов хотел, чтобы я училась на экономиста, а мне нравились иностранные языки. Я хорошо знаю английский, хотела выучить еще несколько, чтобы работать в турфирме, но он и слышать об этом не хотел. После школы заставил меня сдать документы в Плехановский, на экзаменах мне помогли по его просьбе, и я поступила. Проучилась год и бросила — это было не мое.
Ну, точно, капризная девчонка — перед ней жизнь, можно сказать, открыли, а она вон что отколола. Странно, что Вавилов ее не прибил, знать, мужик крепко держит себя в руках, но в ФСБ других и не держат.
— И отдала документы в иняз, поступила сама, без помощи. Проучилась полтора года, скрывая от всех, когда правда выплыла. Мать была в бешенстве, а Вавилов… Он ничего не сказал, точно ему все равно было. А потом убил Мотьку, ей было четырнадцать лет, она почти ничего не видела, была глухая. Я повела ее гулять, Вавилов был на улице, сидел в машине и подозвал Мотьку к себе. Она побежала к нему, а отчим сбил Мотьку, переехал два раза у меня на глазах. Потом взял ее за задние лапы и отнес в мусорку. Мотька была еще жива, она стонала, у нее началась агония, из пасти и ушей текла кровь, а поводок волочился по земле, Вавилов нес ее на вытянутой руке и швырнул в контейнер. Потом просто прошел мимо меня, как мимо пустого места.
По хребту пробежал холодок, Денис теперь тоже смотрел в окно, обдумывая услышанное. Это ж надо — раздавить пса на глазах у девчонки, у мужика, похоже, с башкой большие проблемы, зато нервы в полном порядке. Припомнил, как слышал еще в армии о подготовке таких вот спецов, вернее, о проверке их на психологическую профпригодность. Якобы и в морги их водят на вскрытие раковых трупов, и собак опять же резать заставляют, преимущественно сук беременных или тех, которых сам с щенка вырастил. Думал, врет народная молва, но теперь понятно — она много чего скрывает, нежные обывательские чувства щадя.
