Вячеслав Жуков - Мастер харакири
За то время, пока был в отсидке, мать окончательно спилась и умерла, успев перед кончиной продать квартиру.
После освобождения Гуляев недели две ночевал на Казанском вокзале, пока не намозолил глаза местным ментам. Потом перебрался на Курский. Но это тоже был не выход. Опять въедливые ментовские взгляды. Преступника они видят за версту.
А тут и деньги стали кончаться. И когда положение уже казалось безнадежным, он случайно встретил Ксюху.
Она остановилась возле табачного ларька купить сигарет и едва не столкнулась с Гуляевым. Узнала его.
– Ты?!
– Я, – ответил он, с интересом разглядывая ее новенькую «девятку». «Тачка у нее классная. Значит, неплохо живет», – решил Гуляев и уже знал: теперь ей от него не отвертеться.
Она выглядела совсем взрослой молодой женщиной.
«Молодая леди», – подумал Гуляев и, чтобы она не сбежала, сел в ее машину. Скоро он убедился, как изменилась Оксана за эти годы. Это уже не та молоденькая дура, позволяющая скрипачу Александрову мять ее титьки, а умная, расчетливая женщина.
– Ты живешь все там же, с родителями? – спросил он, решив проверить, не соврет ли. По старому адресу он уже побывал и узнал, что Ксюха там давно не живет.
Она не соврала.
– Не живу. Мамы с папой нет больше. Они разбились, – ответила она с отдаленной грустью, как о чем-то былом, о чем не хотелось вспоминать.
– Поверни вон в тот переулок, – сказал ей Гуляев и показал на скопище кирпичных четырехэтажек. Даже не знал, как теперь эта улица называлась. За то время, пока его не было, многое изменилось, и в первую очередь названия улиц.
Когда машина остановилась, Ксюха вопросительно уставилась на него: что, мол, дальше?
Гуляев стал не спеша расстегивать ширинку. Пуговица за пуговицей.
Такой наглости Ксюха не ожидала, даже растерялась. Убежать? А как же машина? Не оставишь ее этому уголовнику.
– Ты что? Спятил? Зачем ты это делаешь?
– Сейчас увидишь. Ты моя должница. Забыла? Ты стуканула на меня ментам. – Он засмеялся, взял ее за волосы.
– Эй, ты что? Нельзя ли полегче?
Не обращая внимания на ее слова, Гуляев сказал:
– Покажи, как ты умеешь сосать, – и наклонил ее голову.
– Фу-у! Ты грязный. Немытый, – Ксюха еще пыталась протестовать.
– Да, я немытый. Но за одно могу поручиться: тубика и СПИДа у меня нет. Так что соси смело.
Деваться Ксюхе было некуда.
Почувствовав прикосновение ее губ, Гуляев от удовольствия закрыл глаза. Теперь ее не надо было принуждать. Она вошла в кайф. Даже когда он кончил, она не поднимала головы.
– Вот здесь я и живу теперь, – Ксюха открыла дверь.
Гуляев вошел.
– Классная у тебя хата, – похвалил он, откровенно завидуя. – Твоя?
– Теперь моя. Я здесь жила с одним человеком. Он меня забрал из детдома.
– И трахал во все дырки, – добавил Гуляев и расхохотался.
Ксюха сделала вид, будто не расслышала этой пошлости, и не ответила.
Гуляев решил ее не огорчать, перестал смеяться и сказал уже серьезно:
– Слушай, а у тебя нехило. Я поживу пока.
Ксюха и не пыталась отказать ему. Теперь этот псих был ей нужен. «Ну, Манай, держись», – подумала она и спросила:
– Ты все так же владеешь ножом?
– А что, есть потребность в моем умении? – ответил он вопросом на вопрос.
– Есть, – как бы шутливо и в то же время серьезно произнесла Ксюха.
– Ну что ж, тогда я тот, кто тебе нужен. Тем более и мне кой с кем пора посчитаться. Выполнить обещанное.
На следующий день Гуляев съездил туда, где когда-то жил по соседству с Ксюхой. Слазил в подвал и достал свой спрятанный нож. Удивился. Нож за столько лет даже не покрылся ржавчиной. Остро отточенное лезвие блестело.
– Я вернулся, – сказал Гуляев, поднес нож к губам и поцеловал. Он его настоящий друг, который никогда не подведет его и всегда защитит.
Глава 24
– Брось обрез, или я ее кончу! Хочешь посмотреть, как из ее брюха полезут кишки? – Гуляев слизнул с лезвия ножа Ксюхину кровь.
Глаза холодные, бешено сверкают.
Лешка не сомневался: этот псих не шутит. Раз он убил стольких людей, что ему стоит прикончить и ее?
Ксюха сморщилась от боли, но молчала, старалась не раздражать убийцу. Одно не понравившееся ему слово, и он может распороть ей живот.
Лешка стоял в тяжелом раздумье. «Бросить обрез – значит, остаться с голыми руками против убийцы. Да и где гарантии, что он отпустит ее. Вот тебе и ситуация».
На этот раз Ксюха посмотрела на него умоляюще. Но Лешка не стал ее обманывать, покачал головой.
Да и с какой стати он должен рисковать из-за нее?
И в глазах у нее появилась обреченность.
– А-ах, – Лешка вздохнул. – Ладно. Черт с тобой, ублюдок! – Переломив стволы, он вытащил из обреза патроны. – Я брошу. Но без патронов.
– Бросай. – Гуляев оскалился в улыбке.
Когда Лешка положил обрез на ковер, скомандовал:
– Нет. Ты мне его бросай!
«Вот сволочь», – подумал Лешка, ногой толкнул обрез. Но по шершавому ковру он не заскользил.
Теперь обрез лежал между ними на равном расстоянии.
– Отпусти ее. Слышишь? Ты же обещал. Я бросил обрез.
Гуляев усмехнулся.
– Да пожалуйста, – сказал он и вдруг резко ткнул Ксюху в живот кухонным ножом. Но поскольку он стоял за ее спиной, разрез сделать не смог.
– Ну ты и сволочь! – крикнул Лешка и прыгнул к обрезу.
Оттолкнув медленно оседающую на пол Ксюху, Гуляев бросился на него, ударил.
Нож скользнул по плечу, распоров кожаную куртку.
Из раны потекла кровь.
Видя, что вышла промашка, убийца ощетинился, приготовился к следующему удару.
Схватив обрез, Лешка откатился под стол, быстро вставил в стволы патроны.
– Погоди, гад! Сейчас я вышибу из тебя мозги! – угроза была вполне реальной. Обрез – это не нож.
И Гуляев понял, что у него нет возможности для второго удара. Зло выругавшись, он перепрыгнул через корчащуюся на полу Ксюху и в две секунды очутился в прихожей.
Не целясь, Лешка выстрелил туда. Дробь крупная, стало быть, легче попасть, хотя бы зацепить его. Он услышал, как хлопнула входная дверь.
– ушел, сволочь! Эх, Ксюха, Ксюха. Зачем ты это все?..
Она посмотрела ему прямо в глаза, и побелевшие губы зашептали:
– Он велел подставить тебя. Чтобы сбить ментов со следа. Прости.
Ксюха лежала, обеими руками закрывая здоровенную рану, из которой обильно вытекала кровь.
– Ладно, ладно. Ты лежи. – Лешка схватил телефон, набрал номер «Скорой». Сказал про ножевое ранение в живот, что большая потеря крови, и назвал адрес.
Диспетчер пообещала немедленно выслать машину.
– Не уходи, – попросила Ксюха. – Я боюсь остаться одна. Боюсь умирать.
Лешка положил обрез в свою сумку.
– Прости. Но я не могу остаться. Сейчас сюда приедут и менты. У меня дома сделали обыск. Нашли нож, который ты положила под ванну…
Она закрыла глаза. По щеке скатилась слезинка.
– уходи скорей.
Лешка быстро вышел из комнаты.
Глава 25
Несмотря на поздний час, майор Калинин был еще в своем кабинете, сидел за столом, заваленным бумагами. Некоторые из них он перечитывал по нескольку раз, другие не читая откладывал в сторону.
Получалась какая-то нестыковка. Пусть Хохлов маньяк, с легкостью убивающий людей, но не такой же дурак, чтобы раскроить живот Потапову возле своего подъезда. Понимает ведь, что все подозрения падут на него.
Звонок из дежурной части заставил Калинина прервать свои размышления. Он поднял трубку.
– Василич, – голос дежурного был усталым, – ты у себя? Час назад тебя спрашивала какая-то баба.
– Жена? – спросил Калинин.
– Нет. Она не назвалась. Ну да ладно, еще позвонит. А сейчас я вот чего звоню. У нас тут поножовщина. Какой-то придурок позвонил, сказал, тяжело ранена девушка.
– Давно звонил? – спросил Калинин.
– Я точно не знаю. Он не нам звонил, в «Скорую». Они нам и сообщили. Я послал туда группу захвата. Записывай адрес. Сейчас удивишься, – обрадовал дежурный.
И Калинин действительно удивился.
– Там же месяц назад убили старшего лейтенанта Колобова. Это квартира бандюка Кузьмина. Там теперь живет его приемная дочь Оксана. Ранили ее?
– Не знаю, Оксану, Машу, Дашу или еще кого. Только эта баба, звонившая тебе, сказала, что Хохлов, которого ты ищешь, поехал к Ксюхе. Сечешь момент?
– Хохлов? Я сейчас выезжаю, – коротко сказал Калинин.
Служебные машины были все на выезде, и добираться Калинину пришлось на своем «жигуленке».
Когда майор приехал, группа захвата уже была там.
– Похоже на драку, – доложил Калинину молоденький лейтенант.
– Вроде того, – кивнул Калинин, осматривая залитый кровью ковер и лежащую на нем молодую девушку без признаков жизни.
Над ней колдовали три врача со «Скорой».
