Константин Чернецов - Крым бандитский
Хавич сохранял определенную независимость, несколько раз ухитрялся остаться «над схваткой» в башмаковско-сейлемовских разборках. Постепенно он готовился отойти от дел, но прекрасно понимал, что просто собрать свои немалые капиталы и уехать, хоть в Патагонию, не выйдет, найдут и в лучшем случае обчистят до нитки. Поэтому и выращивал подмену.
Выбор его остановился на братьях Любичах. Под его руководством и на его деньги братья набирались опыта, боевого и хозяйственного, до тех пор, пока не решили, что «дедушка» сковывает их инициативу и самостоятельность и вообще устарел, отстал от жизни.
Но об этом, неизбежном во всяком бездуховном авторитарном сообществе, эпизоде несколько позже. Сейчас — о третьем знаменитом гангстерском объединении, о «греках».
Его создателем и почти харизматическим лидером был этнический грек, Константин Савопуло. Фамилия среди греков достаточно распространенная, но Константин уверял, что его предок — крымский негоциант прошлого века, памятный симферопольцам по надписи, высеченной над обустроенным родником-фонтанчиком в горсаду. Во всяком случае, денег и хлопот на изготовление нового дизайна этого фонтана Константин не пожалел.
Ближайшим его помощником был родной сын, Иван Савопуло. Группировка быстро разрасталась, особенно охотно в нее вступали репатрианты — болгары и греки. К середине девяностых под контролем группировки, полностью или частично, находились солидные промышленные предприятия (например, завод «Сельхоздеталь»), сеть ресторанов «Марина», бары, десятки магазинов, большинство обменных пунктов на Центральном рынке; часть денег группировки была вложена в московский банк «Чара».
Это, так сказать, видимая, легальная часть. Были еще традиционные базарные кидалы и рэкетиры, перекупщики и сбытчики наркотиков и, естественно, сильные охранные службы.
«Греки» не слишком увлекались экспансией, предпочитая полное подчинение «зоны», в основном юго-западной части Симферополя. Зато конкурентам давали жесткий отпор, что не могло не привести к большим разборкам.
Фактически с 1992 года у «греков» шла война с «башмаками». Численный и организационный перевес был на стороне «башмаков», однако решительного воплощения этот перевес не находил. Как вы помните, в 1994-м и 1995 годах империя «башмаков» потеряла своего лидера и немало бойцов (не говоря уже о финансовых потерях), затем произошло большое осложнение с татарами, — в общем, «греки» могли воевать еще долго, тем более что главные их «кормушки» были выбраны правильно и денежный поток не иссякал.
Группировка чувствовала себя достаточно уверенно, настолько, что Савопуло решился предоставить крупный, по местным масштабам, заем (полмиллиона долларов) врагу «башмаков» — объединению «Сейлем».
Взяв чужие деньги и на время, сейлемовцы почему-то совсем не захотели отдавать свои и навсегда.
Срок возврата кредита прошел, и «греки», естественно, «включили счетчик». Достаточно скоро половина превратилась в целый миллион. Но к тому времени уже вовсю громыхали взрывы и раскатывали автоматные очереди: «грекам» навязали войну на два фронта, в дело вступила организация Любичей. Участвовали в разборке и полегли, вместе с вожаком, и бригады Юрия Иванова.
Традиционно принято говорить о войне «Казино» против «греков». Это, пожалуй, не совсем так. Сам глава «Казино», Хавич, эту войну не поощрял и не поддерживал, несколько его боевиков и телохранителей также держались в стороне. Но все, кто выполнял заказы Любичей, в той или иной мере относились к группировке «Казино».
Долгое время кровавые подробности этой войны были никому не известны, и, наверное, они так бы и остались в скупых строчках милицейских протоколов, если бы не чрезвычайное обстоятельство. В 1997 году в руки крымских убоповцев попал один из главных «героев» этой войны, у которого (дело неслыханное!) в конце концов удалось взять интервью, так что читатель имеет уникальную возможность узнать о том, что творилось еще недавно, буквально из первых уст.
И ДЕТСТВО БЫЛОМой собеседник-человек совершенно нормальный, далеко не дебил, в его жизни не просматривалось ни идей, ни сколь-нибудь серьезных духовных устремлений, ни четкого следования элементарным нормам бытия, сосредоточенным, скажем, в десяти заповедях. Просто он занимался своими семейными делами и подрабатывал, чтобы как-нибудь прожить еще один день, просто стремился спокойно существовать, не загадывая наперед, не планируя, пытался жить, согласуясь с тем, как сложатся обстоятельства.
Большинство людей его «профессии» живут не намного дольше, чем их жертвы, а при жизни практически никогда не «раскрываются».
Собственно, заказные убийства как явление, а не отдельный эпизод, не проявляют пока тенденции к искоренению главным образом потому, что исполнители стараются остаться в тени или же их в вечную тень отправляют заказчики, нанимая для этого следующих исполнителей.
Итак, Петр Анкудинов, легендарный киллер.
Список убиенных, дерзость исполнения заказов, отработанный почерк свидетельствовали, что работает профессионал, которому, несмотря на видимую открытость действий, удавалось почти два года успешно избегать встреч с правоохранительными органами.
И это при том, что его видели десятки людей, а сам он, как оказалось, житель Симферополя, и все убийства совершались именно в том районе, где он вырос и жил.
Тем не менее никто не мог описать его подробно. Шок от увиденного охватывал людей. Они помнили только грохот выстрелов и кровь, много крови. И еще страх, желание спрятаться, скрыться, не видеть, не помнить.
Воображение рисовало этакого крымского Александра Солоника. Никак не меньше. Но реальность, как всегда, оказалась сложнее.
Идею встречи поддержал Михаил Корниенко, в то время начальник крымской милиции. Сам позвонил генеральному прокурору, Владимиру Шубе, и согласовал этот визит. Но в коридорах прокуратуры позднее что-то не сработало, и встреча была отложена почти на год.
И вот — коридор СИЗО-1 города Симферополя. Открываются тяжелые решетки, и в небольшой комнате, скудно обставленной привинченной к полу мебелью, ждем встречи.
Он входит не спеша, с улыбкой, молодой, начинающий слегка лысеть парень, ничем не похожий на преступника. Худощавый, спортивный, с тонкими пальцами музыканта. В глазах — интеллект и никакого удивления и закрытости. Только едва уловимая досада, что жизнь сложилась именно так и шансов, что приговор не будет исполнен, у него, скажем так, пятьдесят на пятьдесят.
Представившись, достаем приготовленную пачку сигарет, закуриваем. Похоже, он рад возможности пообщаться, хотя наручники, приковавшие его к табурету, стесняют движения.
Петр Анкудинов родился в 1971 году в городе Железногорске Тюменской области. Затем его семья переехала в Симферополь. Родной брат Анкудинова по матери, Андрей Дрожжин, входил в бригаду, которой руководил сейлемовец-казиновец Валерий Любич, являвшийся по совместительству директором фирмы «Аудит-резерв».
Согласно уставу, фирма могла заниматься чуть ли не чем угодно: хорошие юристы, собранные в «Сейлеме», умело использовали специфику законодательства при составлении учредительных документов. Здесь был и собственно аудит — весьма удобное средство контролировать состояние дел потенциальных «дойных коровок», — и всевозможное посредничество, и легальный игровой бизнес, и нелегальный наркобизнес. Но главным было всетаки другое.
Фирма занималась отстрелом кредиторов и должников, «недобросовестных», с их точки зрения, партнеров, отстрелом конкурентов и всех прочих, кто мешает работать. Воспитанники Хавича, братья-разбойники, брали на фирму самые черные дела — лишь бы прибыль была высока, и старались устранить всякого, кто «мешал работать». Полагают, что в числе устраненных «помех» в свое время оказался и главный работодатель Вишняков.
По слухам, фирма принимала и просто заказы на ликвидации; точно об этом могли бы сказать сами Любичи, но в нашем мире показаний от них уже не получить. Только косвенно они говорят «да» — фактом своей нелегкой кончины.
— Говорят, что все мы родом из детства. Каким вы были в детстве? Было ли оно счастливым? — спросил я Анкудинова.
— Ничего особенного. Родился я в Тюменской области. Здоровье у меня было неважное. Маме сказали, что я могу умереть, если она не переедет куда-нибудь на юг. Мы приехали в Симферополь. Здесь все наши родственники жили. Родной отец жив и здоров, но я его никогда и в глаза не видел. Воспитывал меня другой человек. Отчим.
В школе я был твердым троечником. Занимался легкой атлетикой, увлекался футболом. Мог и подраться, когда приходилось доказывать свою правоту.
— Маме хлопот много доставляли?
— У меня очень хорошая мама. Она пыталась сделать все, чтобы и я вырос хорошим человеком. Отчим также порядочный человек.
