Татьяна Полякова - Миллионерша желает познакомиться
— Опять скандалили, — сделала я неутешительный вывод, но вздохнула с облегчением.
Ритка в сердцах покинула квартиру и Севка тоже, должно быть из вредности, не заперев дверь. Взгляд мой внезапно остановился на ярком цветовом пятне: на рыжей плитке пола выделялся красный тапок, красный в мелкую зеленую клетку. И тапок валялся не просто так, он был на ноге, подозреваю, Севкиной, раз это папин тапок и Севка его давно облюбовал. Выходило, что сам Севка зачем-то улегся за барной стойкой, из-за которой и торчит нога. Он что там, спрятался? Нет, это форменный сумасшедший дом. Пора разъезжаться.
Я решительно направилась к стойке, заглянула за нее и почувствовала, что с меня хватит. На сегодня, вне всякого сомнения, потому что это даже с моим невезением никуда не годится.
Севка лежал, лицом вниз, вытянув перед собой руки, затылок его был похож на треснувший арбуз, кровь разлилась вокруг головы, точно Севка устроился в клюквенном сиропе.
— Мама моя, — сказала я с отчаянием и грохнулась на пол.
Я категорически не хотела открывать глаза, но пришлось, потому что Стас бил меня по щекам, весьма невежливо, да к тому же больно.
— Маня… Маня, посмотри на меня, — звал он жалобно, но по щекам продолжал колошматить. Пришлось очнуться.
— Он здесь? — спросила я, по-прежнему не открывая глаз.
— Здесь, — ответил Стас со вздохом.
— Мертвый?
— Ты ведь никогда не испытывала к нему родственных чувств. Верно?
— Это не я его, — поторопилась заверить я.
— Конечно не ты, я сказал в том смысле, что особо горевать тебе не из-за чего.
— С ума сошел? — возмутилась я. — Человека убили.
— Ты, главное, береги нервы. Убили и убили, чего теперь…
— Как-то странно ты рассуждаешь.
— Я беспокоюсь за твое душевное здоровье. Два трупа с интервалом в полтора часа слишком даже для моих нервов, а ты такая хрупкая… Не смотри туда, смотри на меня.
— Ты милицию вызвал?
— Пока нет.
— Почему?
— Потому что не знал, что произошло.
— А теперь знаешь? — съязвила я.
— Парень лежит здесь довольно давно, кровь уже запеклась. Выходит, убить его ты никак не могла, значит улики уничтожать не надо и можно смело звонить в милицию. — С этими словами он набрал 02, стал изъясняться с дежурным и тут раздался топот и милиция, как по-волшебству, возникла в нашей кухне, вызвав у меня прилив гордости за родные органы. Прибыли они в рекордно короткие сроки, не иначе как на ракете. Но гордость тут же сменилась другими чувствами, потому что дюжий дядька заорал:
— Руки за голову, быстро.
Двое прибывших с ним тоже заорали, а я только покачала головой , луже догадываясь, что нас ожидает.
— Я звонил в милицию, — добросовестно держа руки над головой, заявил Стас.
Ваш дежурный все еще нас слышит. Сделайте что-нибудь, — рявкнул он в трубку.
Эти психи тычут в нас оружием, еще пристрелят, чего доброго.
Что мог сделать дежурный, для меня было не ясно, как должно быть и для него, однако, вопль имел положительный результат, злобный дядька выхватил у Стаса из рук телефон, гаркнул:
— Да… — После чего страсти пошли на убыль, ему что-то сказали, он что-то ответил, посмотрел на нас, потом махнул рукой, буркнул:
— Хорошо. — И вернул телефон Стасу. — Рассказывайте, — предложил он без всякого к тому желания.
И Стас начал изложение, а я залпом выпила два стакана воды, после чего присоединилась к нему , я имею ввиду свой рассказ.
К моменту, когда мы закончили, в квартире появились еще люди, в основном мужчины, по виду очень деятельные. Приехала так же женщина, наклонилась к Севке, произнесла мудреную фразу и отбыла восвояси. А нас вновь начали расспрашивать, мне достался молодой человек лет двадцати восьми, высокий, худой и ослепительно рыжий. Веснушки сияли на его физиономии, а шевелюра рождала ассоциации с костром в ночи.
Я подробно рассказала ему о том, как приехала, как обнаружила незапертую дверь, как позвонил Стас и как я увидела Севку. К моему удивлению я его интересовала мало, спрашивал он в основном о Ритке. Как долго они были знакомы с убитым, дружно ли жили, ссорились и если да, то доходило ли у них до драки. Через двадцать минут я почувствовала беспокойство, а еще через полчаса настоящую панику. Не зря они Риткой интересовались. Самое плачевное, помочь ей я ничем не могла. Соврать, что жили они с Севкой душа в душу и то не могла, от их воплей у соседей стены дрожали.
Меня оставили в покое, разрешив посидеть в гостиной, но стало даже хуже, потому что внимания на меня они не обращали, говорили откровенно, а то, что я узнала, меня совсем не порадовало.
В 14.15 соседка услышала дикие вопли из нашей квартиры. Время она помнит точно, потому что смотрела телевизор, фильм только-только начался. Кричали минут пятнадцать, она сделала звук погромче, потом все стихло, но стоило ей убавить громкость, как вновь заорали. Сколько это продолжалось, сказать не может, со звуком она больше не экспериментировала, и только когда фильм закончился, выключила телевизор и смогла констатировать, что у соседей затишье. Она вышла во двор с собакой, не успела отойти от подъезда, как оттуда выскочила Ритка с «совершенно безумным выражением лица», как заявила Нина Филипповна (так звали соседку, само собой, милиционеры сообщить мне об этом не потрудились, но собака в подъезде только у нее, так что догадаться не трудно). Нина Филипповна поздоровалась с Риткой , но та не ответила, судя по всему, даже не слышала, что к ней обращаются, бросилась к машине, а в руках у Ритки, по словам соседки, была дубина, причем окровавленная. Как следует она ее не рассмотрела, дубину, то есть, однако предполагает, что это дубина, а на ней кровь. Ритка забросила ее в машину, села за руль и на бешеной скорости покинула двор.
Соседка погуляла с собакой и, возвращаясь к себе на третий этаж, обратила внимание, что наша дверь прикрыта неплотно. Это обстоятельство Нину Филипповну насторожило, но решив, что чужая дверь не касается, она ушла к себе. В милицию она не звонила и делать этого не собиралась. Кто вызвал милицию, судя по всему, оставалось загадкой.
Показания других соседей не были столь красноречивы, но тоже не в пользу Ритки. Скандалили часто и не раз слышали, как Ритка грозилась сожителя убить.
Буквально на днях. Должно быть от слов перешла к делу.
— Ясно, — кивнул мужчина лет пятидесяти с благородной сединой, которому все это докладывал один из сотрудников. — Женщину надо найти, как бы она сгоряча еще чего не сотворила. — Тут взгляд его обратился ко мне и он полез с вопросами. — Как, по-вашему, куда она могла поехать?
— Не знаю, — покачала я головой, — только Ритка его не убивала. Скандалить они, конечно, скандалили. Иногда даже дрались, но это все ерунда, понимаете? С какой стати ей его убивать?
— Бывает, — пожал он плечами. — Шваркнет чем-нибудь в сердцах… На прошлой неделе жена мужа зарезала, тут неподалеку. Девять ножевых ран, говорит, ничего плохого не хотела.
— Вы что, с ума сошли? — возмутилась я, забыв, с кем имею дело, мужчина обиделся и отошел, а я мяла в руках носовой платок и думала о Ритке.
Неужто она вправду Севку убила, что называется в сердцах? Может, Севка напал на след денег, оставленных папой, а Ритка здорово обиделась? Она, конечно, самозабвенно любила деньги, но убить человека… Как-то в это не верилось. Я бы и не поверила, но одно смущало: показания соседки, по словам которой Ритка выскочила из подъезда с дубиной в руках (что за дубина такая, черт возьми?) и сбежала. Этому должно быть объяснение…
Если б я могла найти Ритку, все бы наверняка встало на свои места, но найти ее, сидя в квартире в окружении милицейских чинов, возможным не представлялось, и я заревела от тоски и досады.
Рядом материлизовался Стас, присел передо мной на корточки и сказал самую большую глупость на сегодняшний день:
— Не переживай.
— Тебе легко говорить, — обиделась я.
— Вовсе нет. Я тебе изо всех сил сочувствую. Надо сматываться отсюда, не то это дурно скажется на твоем здоровье.
— Ритку жалко, — вздохнула я.
— Не стоило ей бить его по башке дубиной, — заметил он, а я разозлилась:
— Не повторяй глупости.
— Хорошо, не буду, — легко согласился он.
Через двадцать минут он вновь появился в поле моего зрения и сообщил, что мы можем уехать.
— Куда? — растерялась я.
— Ко мне. У тебя что, есть другое место?
Это показалось мне возмутительным и я ответила:
— Конечно, есть. Я могу поехать к Светке.
— Две женщины в квартире ночью, когда вокруг сплошные трупы…
— Прекрати, — невольно поежилась я.
— Вот-вот. Поехали, а то как бы эти типы не передумали. Разумеется, я согласилась. Мы покинули квартиру, машина Стаса стояла возле подъезда, причем запереть ее он не потрудился, так спешил спасти меня. Это неожиданно вызвало в моей душе теплые чувства и я взглянула на него под другим углом. Стас на мгновение показался весьма привлекательным молодым человеком, но я напомнила себе, что он бабник и теплые чувства исчезли.
