Пропавшая сестра - Марр Эль

— Мы делаем все, что в наших силах. Можно дать вам совет?

Я согласно киваю.

— Разберитесь с вещами вашей сестры и отправляйтесь домой, в Калифорнию. Ваше присутствие в Париже никак не может повлиять на исход этого дела. Я буду постоянно держать вас в курсе. Еще раз извиняюсь за неприятные известия.

Он подходит и кладет руку мне на плечо.

— Послушайте. Париж — не самое безопасное место для одинокой молодой женщины, даже такой независимой, как вы. Если что, звоните.

Он уходит. Я стою не шевелясь, прислушиваясь, пока внизу не захлопывается входная дверь.

Сквозь открытые жалюзи открывается вид на площадь за окном. Если наклонить голову влево, то видна белая базилика Сакре-Кёр на вершине холма.

Прилетев в Париж, я знала, что придется нелегко. Мы не разговаривали с Анжелой несколько лет, и я не представляла, как она жила здесь, чем занималась, как изменилась. Не знала, что меня ожидает, что может обнаружиться у нее в квартире. Слова Валентина звучат в моей голове: «Анжела может быть причастна к ее исчезновению». Я опускаюсь на пол у кровати и крепко обхватываю руками колени. Да, у нас были сложности. Были моменты, о которых лучше не вспоминать. Но что такого могло произойти за три года, чтобы мою сестру связывали с похищением человека? Сама мысль об этом абсурдна.

Еще один взгляд на базилику, и я подхожу к двери, отталкивая в сторону коробку с электрошокером Анжелы. На этот раз засов закрывается легко, но с таким жутким скрипом, что мне становится страшно. Я подхожу к окну, подставляю лицо солнечным лучам, и холод, вызванный визитом Валентина, немного отступает. «Анжела не способна никого обидеть…»

Мои собственные слова эхом отдаются в голове… Зачем же я солгала?

Глава 14

От кого: Анжела Дарби

Кому: Дарби, Шейна

Дата: 12 июля 2015 г., 19:17

Тема: наследство Джеймса и Клэр

Моя дорогая сестра —

Близнец по крови и душе —

Соседка по комнате —

Мой первый друг и первый враг.

Прошло чуть больше месяца с тех пор, как родители ушли в мир иной. Но нужные слова так и не приходят. Я набираю текст, стираю, набираю снова и стираю. Потому что никогда не думала, что придется это писать.

Все это ужасно несправедливо. То, что тетушка Мередит улетела в Пуэрто-Рико, потому что «ничего уже не сделаешь», что тетя Джуди, обычно такая спокойная, совсем раскисла. А главное, то, что ты должна была заниматься похоронами меньше чем через месяц после аварии. Нам пришлось повзрослеть гораздо раньше, чем нужно.

Я знаю, тебе было ужасно тяжело. Черт возьми, это просто кошмар. Но вот я узнаю — причем не от тебя, а от нашего семейного адвоката, — что ты назначена распорядителем родительского имущества. Ну еще бы! Кто я такая?! Отрезанный ломоть. До самого конца вы, все трое, против меня. А я изгнана из Ла-Хойи навсегда.

Да, я прочитала документы. Моя доля в трасте оговорена, но я сейчас не о деньгах. Там есть крошечный пункт, озаглавленный «Совместная собственность» (то, что касается общего имущества), так вот, я хочу, чтобы мы продали родительский дом. Я не хочу, чтобы он напоминал мне о детстве и особенно о родителях, которые были так поглощены собственной карьерой, что постоянно забывали о нас.

Я связалась с мистером Декером, чтобы узнать, может ли он от нашего имени выставить дом на продажу, но оказалось, что ты категорически против, а согласно пункту о совместной собственности дом нельзя продать без твоего согласия. Я догадываюсь, почему тебе этого не хочется, но подумай, пожалуйста, и обо мне. Давай избавимся от этого напоминания о том, что уже невозможно попросить прощения за обиды, нанесенные в трудном возрасте. Ты можешь сделать это для меня? Ты, конечно, скажешь, что дом значит для тебя слишком много, особенно теперь, когда родители ушли, но я готова оставить прошлое позади. Ты и так уже натворила дел. После того, что ты сделала, ты не имеешь права ничего решать.

Я просто… Просто не могу.

С того самого времени, как в восьмом классе я выступила с докладом, притворившись тобой, и ты попала в класс отличников, ты навсегда стала любимицей мамы и папы. И как ты меня отблагодарила? Ты вечно придиралась к моим задвигам — то ли они тебя пугали, то ли выводили из равновесия, то ли еще что. Это было в детстве, но «по ты делаешь сейчас? Что ты творишь? Подумай, чего бы хотели родители. Мы должны найти компромисс, держаться друг за друга, как они всегда говорили. А теперь? Ты настолько ослеплена своим нарциссизмом, что не замечаешь, что продолжаешь вести себя как любимица. Хотя сама понимаешь, что больше не заслуживаешь этого.

Подумай о ком-нибудь, кроме себя, Шейна Астрид. Иначе я не уверена, что мы сможем общаться дальше.

Глава 15

От огромной университетской церкви Сорбонны до здания факультета правоведения тянется длинный ряд греческих колонн. Посреди вымощенного булыжником внутреннего двора бьет большой фонтан. Солнце клонится к закату, и тени карабкаются по каменным стенам, как в фильмах с Чарлтоном Хестоном [37].

Единственная польза от встречи с инспектором Валентином — это список того, что делала Анжела за несколько дней до своего исчезновения. «В пятницу, двадцать девятого, она была в Сорбонне. В четверг она выходила из дому только поужинать с Бронном в “Двух мельницах”. В среду заходила к Эммануэль Вуд, а во вторник ее видели на Елисейских полях». Теперь я могу проследить за Анжелой, как, возможно, следил ее похититель. После нескольких дней метаний по городу в образе моей сестры, практически в качестве наживки, у меня наконец появился хоть какой-то план.

Через двор, где толпятся кучками студенты и кто-то раздает флаеры, я иду к гуманитарному отделению. Из кабинета на втором этаже в вестибюль доносится властный голос Дельфины Руссо, но я не поднимаюсь. Внимательно исследую стены в поисках какого-нибудь послания от Анжелы. Блестящие скамьи и лакированные балюстрады лестниц вполне уместно смотрелись бы в каком-нибудь музее. Их поверхность отражает солнечный свет, струящийся сквозь решетчатые стеклянные панели потолка. Студенты вольно лежат на скамейках, читая конспекты или просто отдыхая после обеда.

Непринужденное сочетание современности с историей — все как любит моя сестра. Старинные статуи, снятые на телефон, и Эйфелева башня где-то на заднем плане во время привычного пути на работу. Некоторые статуи Сорбонны изображают реальных людей, которые когда-то ходили по этому двору; в их тени обмениваются эсэмэс-ками студенты. Мне становится грустно при мысли о том, что сестре пришлось преодолеть десять тысяч километров, чтобы стать частью этой студенческой семьи. Утешает лишь то, что она была здесь счастлива.

На другой стороне площади писатель Виктор Гюго охраняет вход в библиотеку. Чем ближе я подхожу к месту исчезновения Анжелы, тем сильнее бьется мое сердце. По словам Валентина, она приехала сюда в пятницу. Зачем? Взять какую-то книгу? Никто точно не знает. Свидетели говорят, что, когда началась стрельба, она была где-то среди книжных шкафов. Я поискала в интернете информацию об инцидентах со стрельбой в учебных заведениях Франции и обнаружила, что по местным законам обыкновенному человеку купить оружие почти невозможно, как и говорила Нур. Французские новостные сайты в один голос твердили, что это небывалое для страны происшествие. Сам стрелок употреблял самые разные вещества, испытывал трудности в общении со сверстниками и к тому же прошел серьезную идеологическую обработку «Красных братьев». Вооруженная охрана открыла ответную стрельбу, и в итоге он покончил с собой. Из-за хаоса и паники восстановить точный ход событий не удалось, но последний раз Анжелу видели именно в библиотеке.

Ряды столов с электрическими лампами производят умиротворяющее впечатление. Обычный читальный зал, если не считать того, что в некоторых окнах отсутствуют стекла и они затянуты прозрачным пластиком. Желтая лента с надписью «ZONE INTERDITE» — «Запретная зона» — отделяет часть зала. Осколков стекла нигде не видно, ведь прошло уже три недели.