Владимир Гриньков - Так умирают короли
Светлана повернула к нему запитое слезами лицо.
– Ты подонок! – выкрикнула она. – Холодный и циничный мерзавец!
Вскочила и запустила хрустальным стаканом в Самсонова, он едва успел увернуться.
– Хочешь, чтобы всегда все было по-твоему! Вмешиваешься в чужую жизнь, лезешь в душу грязными руками…
Семейная ссора – невыносимое зрелище. Я вышел из дома. Цвет неба уже потерял яркость – первый признак приближающегося вечера. Я поднял лицо к небу и долго рассматривал редкие облака с розовыми брюшками. Мне было неуютно и одиноко. Хотелось вернуться в Москву и позвонить Марине. Хотя бы просто поболтать с ней, если уж она не сможет ко мне приехать.
Откуда-то вынырнул Кожемякин. Он был уже пьян и чем-то озабочен. Прошел мимо меня в дом, не сказав ни слова, будто и не заметил меня.
Проехала по соседней улице машина, и снова все стихло. Легкий ветерок приносил с клумбы сладковатый запах вечерних цветов. Я спустился по ступенькам и прошелся по асфальтированной дорожке до ворот. Уже знакомые мне «жигули» с надписью «Спартак» стояли через дом от нас.
Я вернулся в дом. У накрытого стола никого не было. И во всем доме стояла такая тишина, будто я один здесь и остался. На кухне тоже было пусто. Из неплотно закрытого крана бежала тонкая струйка воды. Я вернулся к столу и выпил две рюмки водки. В одиночестве пьют алкоголики и еще те, кому очень плохо. Мне было очень плохо. Если бы знал, на чем отсюда можно выбраться, – уехал бы не раздумывая.
Очень скоро появился Кожемякин.
– Хорош гусь! – пробормотал он. – Сам пьет!
Налил себе водки и выпил. Рюмку он поставил неверным движением, и та упала, звякнув о вилку. Было заметно, что до его обычного состояния ему остается всего ничего.
Минут через пять к нам присоединился Демин. Он был все так же мрачен.
– Может, будем возвращаться? – предложил я.
Демин посмотрел на меня тяжелым взглядом и ничего не ответил. Мне показалось даже, что он не расслышал моих слов.
– Вы не видели Загорского? – осведомился я.
– Видел, – объявил Кожемякин. – Шляется по дому и разговаривает сам с собой.
Он пьяно захихикал, так что трудно было понять – можно ли серьезно относиться к его словам.
Загорского я нашел на кухне. Он стоял у окна и нервно курил. Все-таки здорово ему досталось от Самсонова. Я хотел уйти незамеченным, но Загорский резко обернулся.
– Потерял вас, – пробормотал я извиняющимся голосом, не зная, что сказать.
– Я здесь, – холодно ответил Загорский. – Все это время.
Мне почему-то было очень неловко и неуютно.
– Пора возвращаться в Москву.
– Почему бы и нет, – поддержал меня Загорский.
У него был все такой же холодный голос.
– Я скажу Светлане…
– Потрудитесь.
В гостиной ее не было, Кожемякин, против обыкновения, не спал. Сидел за столом, мрачно всматриваясь в пространство перед собой. Наверное, будет большая драка. Так ведь мне объясняли: либо сон, либо дебош. Третьего не дано.
Я поднялся наверх и приблизился к двери спальни. Мне почему-то казалось, что Светлана именно там. Вместе с Самсоновым. Я вспомнил об этой паре и заскрипел зубами. Черт побери, какие сюрпризы подбрасывает нам иногда судьба!
Но в спальне никого не было. Я неслышно прикрыл дверь и стал заглядывать во все комнаты. Некоторые из них были заперты. Возле них я задерживался дольше и прислушивался. Так я бродил и даже не отдавал себе отчета в том, что хочу увидеть их вместе. Мне будет больно, еще больнее, чем сейчас, но именно этого мне и хотелось. Наверное, я заболел, но пока сам не понимал этого.
Светлану я нашел внизу. Спустился на первый этаж и, проходя мимо ванной комнаты, услышал плеск воды. Дверь была незаперта. Я толкнул ее, и Светлана резко распрямилась. Из крана била тугая струя воды.
– Пора ехать, – буркнул я.
Она потянулась за полотенцем и утопила в нем свое мокрое лицо, будто спряталась от меня. Наверное, проплакала все это время.
– Все уже готовы. Одну тебя ждем.
Я вернулся в гостиную, но Светлана появилась не сразу. Вошла и встала в дверях.
– Едем? – спросила коротко.
Сидевший к ней спиной Демин вздрогнул от неожиданности.
– Куда? – пьяно спросил Кожемякин.
– В Москву.
Кожемякин, ни слова не говоря, поднялся из-за стола. У него были неверные движения сильно пьяного человека. Демин тоже встал. Я вышел на кухню и сказал Загорскому, что мы уезжаем. Он коротко кивнул и загасил сигарету прямо в раковине.
Все уже стояли у цветочной клумбы.
– Надо бы предупредить Сергея Николаевича, – предложил я.
Мне никто не ответил. У каждого была своя причина промолчать. Мне показалось, что они готовы уехать не попрощавшись.
– Кто его видел? – спросил я.
Молчание. Я развернулся и пошел к дому. Один только Кожемякин поспешил за мной.
– Наверху его нет, – буркнул я.
Кожемякин отправился на кухню. Я не стал его останавливать – пусть побродит. Его действительно некоторое время не было видно, но он объявился, когда я открыл дверь, ведущую из дома в гараж. Кожемякин, нетвердо ступая, вышел из соседней комнаты и объявил:
– Нету!
Я и сам знал, что «нету». В гараже было темно. Я не сразу нашел выключатель, а когда свет зажегся, то увидел роскошный «линкольн». На этой машине Самсонов приезжал на работу, но в последнее время не ездил – что-то там случилось с карбюратором.
Здесь Самсонова тоже не было. Я на всякий случай заглянул в салон – пусто, значит, уедем не попрощавшись. Я пошел к воротам из гаража, повернул ручку встроенной двери, но полностью открыть дверь не успел, потому что Кожемякин за моей спиной издал какой-то нечленораздельный звук. Я обернулся. У Кожемякина было крайне удивленное выражение лица. Еще бы!
В огромном багажнике «линкольна», который зачем-то открыл Кожемякин, лежал Самсонов. Глаза у него были открыты, но это никак не могло обмануть. Он был мертв.
Глава 24
Я, споткнувшись о высокий порог, вывалился из дверного проема. Светлана вопросительно посмотрела на меня.
– Сюда! – не своим голосом закричал я.
Из фургона выглянул Демин и поинтересовался:
– А что такое?
У меня, наверное, был вид безумца, потому что, хотя я им и не ответил, они, все трое, направились ко мне. Я пропустил их, давая возможность лично лицезреть страшную находку Кожемякина.
Они так и остановились на пороге, словно вмиг потеряли способность двигаться. Я видел, как они напряжены; по их спинам. Тем временем Кожемякин пробормотал с выражением растерянности и угрозы одновременно:
– Кто?
Ему никто не ответил, и тогда он возвысил голос:
– Кто?!
– Заткнись! – мрачно бросил ему Демин и подошел поближе в машине.
Он зачем-то взял за плечо мертвого Самсонова и попробовал его развернуть, будто хотел уложить поудобнее.
– Не надо, наверное, ничего трогать, – сказал Загорский.
Он непослушными пальцами пытался прикурить сигарету, но это ему никак не удавалось.
Демин оставил покойника и стоял, нервно покусывая ус.
– Это те, – вдруг сказал он. – Которые повсюду преследуют нас на «жигулях».
Светлана развернулась, оттолкнула меня и выбежала из гаража. Я даже не сразу понял, что она собирается предпринять, И только когда клацнул замок калитки, я догадался и бросился за ней следом.
«Жигули» никуда не делись. Светлана добежала до них и замолотила кулаками по металлической крыше.
– Вы его убили! – кричала она. – Это вы его убили!
Один из парней вышел из машины. И поступил очень опрометчиво, потому что еще мгновение – и Светлана вцепилась бы в него, но я обхватил ее руками и крепко прижал к себе.
– Что такое? – осведомился парень.
– Там – труп, – ответил я и кивнул себе за спину.
Тут и второй выбрался из машины, и они вдвоем побежали к самсоновскому дому.
– Убийцы! – кричала им вслед Светлана.
Ее сотрясала дрожь. Я с трудом довел ее до гаража.
Парни уже были здесь. Стояли над распахнутым багажником и смотрели на мертвого Самсонова такими глазами, будто не верили в реальность происходящего. Все наши жались к стеночке. Было видно, что сильно перепугались.
– Сволочи! – выкрикнула Светлана.
И тогда парни очнулись. Обернулись к нам, и я увидел в их руках пистолеты.
– На пол! – заорали они одновременно. – А то всех перестреляем! На пол!
Мы попадали, как перезревшие яблоки в сильный ветер.
– Никаких движений! – грохотало над нами. – Всем молчать! Руки за голову!
Мы подчинялись с поспешностью новобранцев.
– Всем лежать тихо! – объявил один из наших стражей. – Мы из милиции.
– По твоей роже не скажешь, – проявила непокорную дерзость Светлана.
Я думал, что ей сейчас достанется по ребрам, но парень нисколько не обиделся, полез в карман и поднес удостоверение к самому лицу Светланы. Она увидела фото человека в погонах, потом посмотрела в лицо владельцу удостоверения и вдруг заплакала. Горько, по-детски.
Парень распрямился и спрятал удостоверение.
