Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь
— Вы не находите, что это извращение?
Дана поворачивает голову. Рядом приземлился тощий паренек с рыжей шевелюрой.
— Нет, а почему?
— Ну, мужской стриптиз…
— Это в вас говорит мужской шовинизм. Хотя я согласна, мужское тело менее впечатляет. Если бы у меня выросло спереди что-нибудь подобное, я бы этого не вынесла. Эта штука, по-моему, здорово мешает ходить. А уж думать-то она точно мешает. Но посмотреть на красивого парня я не откажусь.
— Он вполне доступен. Можно не только смотреть. Я вас тут раньше не видел.
— И что?
— Ничего. Меня зовут Руслан. А вас?
— Илона.
— Я вас угощу. Что вы хотите?
— Я просто хочу отдохнуть. Но теперь, похоже, мне не удастся.
Руслан смотрит на Дану. Она видит, как удивленно поднялись его брови, а глаза блеснули холодно и угрожающе.
— Вы считаете, что я клеюсь к вам?
— Вот именно, приятель. Я так считаю.
— И вам это не нравится?
— А что, должно?
— Так чего ты сюда пришла?
— Я должна отвечать?
— Конечно. Потому что я спросил.
Дана молча выливает содержимое своего стакана парню на голову.
— Остынь чуток.
Он делает замах. Так долго, что слона можно освежевать за это время. Дана бьет его по лбу стаканом из толстого стекла, толкает с высокого табурета, а носок ее ботинка входит под ребра нахалу. Она не любит, когда к ней обращаются на «ты». Она не любит наглых ублюдков. И ей совсем ни к чему сдерживаться, потому что давно хочется сорвать на ком-нибудь злость.
Парень пытается подняться, но Дана увлеченно избивает его ногами. Вокруг собирается толпа. Двое охранников проталкиваются в круг.
— Немедленно перестаньте, или нам придется применить силу.
— Не трогайте ее, уроды, пусть позабавится, — из толпы зевак слышен одобрительный смех, — мы заплатили за вход.
— Точно, пусть еще немного попинает, вам что, жалко?
Дана садится на табурет. Рыжий парень поднимается с пола. Его лицо покрыто смесью сока и крови.
— Надеюсь, тебе очень больно, — говорит она.
— Ты, сука, я убью тебя!
Охранники встают между ними.
— Пройдемте с нами.
Дана соскальзывает с табурета. Что ж, пора познакомиться с местным бомондом. Она идет вслед за охранником по коридору, входит в открытую дверь. За столом восседает управляющий.
— Молодые люди, я должен вас предупредить, что правила нашего клуба не разрешают устраивать драки.
— Если ко мне клеится наглый урод, я что, не имею права дать ему по морде?
— Для этого у нас есть охрана. Молодой человек больше не придет в наш клуб. Выведите его и больше никогда не пускайте.
Парня уводят. Управляющий с интересом смотрит на Дану.
— Честно говоря, я рад, что маленький подонок получил свое. — Он улыбается. — Это не первый случай, когда он докучает нашим посетительницам, но теперь я с полным правом могу гнать его, драки запрещены.
— Но он-то не дрался, наоборот, это я его избила.
— Эту подробность мы опустим. Хотите чего-нибудь?
— Я вылила свой сок на голову потерпевшего.
Управляющий поднимается из-за стола. Это молодой мужчина, невысокий и коренастый. Небольшие, близко посаженные карие глаза оглядывают Дану, и взгляд его теплеет.
— Если хотите, я проведу вас в более спокойное место.
— Идет.
Они выходят из кабинета и спускаются по лестнице вниз. Она видит большой уютный зал в желтоватых тонах, столики из полированного дерева и танцоров на небольшой сцене.
— Это для любителей спокойного отдыха. Присаживайтесь.
Дана садится за столик, управляющий устраивается рядом.
— Меня зовут Алекс. Если я спрошу, как вас зовут, вы не изобьете меня?
— Ну, чтобы избить вас, мне пришлось бы потрудиться. Тот парень — просто сопля в полете. А зовут меня Илона.
Они заказывают ужин, глаза Алекса следят за движениями сидящей напротив девушки. Она похожа на хищную кошку с зелеными глазами, неподвижными и настороженными. Он с удивлением понимает, что хочет познакомиться с ней поближе. В его жизни хватало женщин, а работая здесь, он мог иметь любую, но эта с зелеными кошачьими глазами кажется ему загадочной и интересной. И ему хочется узнать, что таится за этим неподвижным взглядом.
— Вы приезжая? — Алекс не узнает свой голос. — Здесь вы точно никогда не бывали, я бы запомнил.
— Неважно. У вас неплохо готовят, надо отдать должное вашему повару. Скажите, Алекс, вам нравится то, что вы делаете?
— Да, вполне. Собственно, у меня был не очень большой выбор: продолжать тратить свою жизнь на армию, прогнившую и нищую, или попробовать начать все с чистого листа.
— Вот как? Так вы военный?
— Был им, это правда. Закончил военное училище и десять лет мотался по гарнизонам. А когда исполнился тридцатник, оглянулся — что я видел? Полигоны, учения, казармы, офицерское общежитие. Ни семьи, ни материального благополучия, а жизнь-то проходит. Я подал в отставку.
— И устроились сюда?
— Нет. Сначала пробовал работать на государство. Меня взяли начальником охраны на один завод. Но где-то за границей кто-то продал по демпинговым ценам точно такую же продукцию — и завод умер насильственной смертью. Я работал сторожем, таксистом, многое перепробовал, потом случайно встретил бывшего однокурсника, которого в свое время отчислили из училища за нарушения дисциплины, а у него вот этот клуб. И уже три года я здесь.
— Не жалеете об армии?
— Нет. Потому что, только выйдя в отставку, понял, что годы пропали без пользы. Я обнаружил, что есть спокойные выходные, красивая одежда, вкусная еда, интересные люди и очаровательные девушки. А раньше я мотался по маневрам и ничего этого не замечал.
— Вам повезло. Вы могли найти все вышеперечисленное лет эдак в пятьдесят.
— Вот именно. Мне повезло. Потому что сегодня я встретил вас.
Его ладонь накрыла тонкие пальцы Даны.
— Вы считаете, что я тороплю события? — Алекс вглядывается в ее лицо. — Вы думаете, что я нахал?
— Я не знаю, что думать. Впрочем, мне уже пора. Пусть подадут счет.
— Нет. — Алекс умоляюще смотрит на Дану. — Я хотел угостить вас. Здесь есть бассейн, если хотите…
— В другой раз.
Дана поднимается. Она разыгрывает эту партию четко и хладнокровно. Все идет так, как она запланировала.
— А он будет, этот другой раз?
— Почему бы и нет? Мне здесь нравится.
— Если вы не на машине, я подвезу вас.
— Это лишнее.
Они поднимаются по лестнице. Алекс провожает ее до выхода, подает куртку.
— Когда я вас опять увижу?
— Думаю, на днях как-нибудь.
— Возьмите, пожалуйста, мою визитку. У вас есть телефон? Я позвоню.
— Думаю, это неудачная идея.
— Но вы придете?
— Вполне возможно. Благодарю за ужин.
Дана выходит в осеннюю ночь. Неоновая вывеска клуба переливается красными и желтыми огнями. Она хочет поскорее добраться до своего убежища, расслабиться и уснуть. Но идти далеко. Впрочем, это не страшно.
«Если бы ты знала, на что я трачу твои деньги, Дашута! — Дана злорадно усмехается своим мыслям. — Впрочем, я уверена, что ты знаешь и кусаешь себя за задницу, сидя в адском котле. Скажу тебе как мертвая мертвой, деньги — еще не все в этой жизни».
Перед глазами снова встает Аннушка — в розовом шелковом платье, с букетом белых роз. Маленькая принцесса с длинными льняными локонами, пахнущими птенчиком. Ее девочка, ее дитя. Дана сжимает кулаки. Злость закипает в душе.
«А этот ублюдок сейчас небось у очередной девки. Убил мою малышку, убил Лидию, убил и меня заодно — и все ему нипочем. Ладно, сволочь, попомнишь ты Данку».
Она входит в квартиру. Там тихо, пахнет чем-то чужим, и тоска снова выплескивается из глаз. Ей одиноко и страшно.
«Стасик, как же так случилось? Смотри, все рухнуло, вас больше нет. И меня — нет. Что мне делать, любимый? Как мне не хватает тебя! Ты бы посадил меня к себе на колени, обнял и что-нибудь утешительное сказал бы, я знаю. Стасик, я сама себя боюсь, слышишь? Но я должна это сделать. Потому что больше некому».
Красный рубец на ладони немного саднит. Дана смотрит в окно, в ночь. Ей хочется услышать чей-нибудь голос, но звонить некому. Пусть все поскорее забудут о ней. Потому что ее больше нет.
Дана проснулась в полдень. Она привыкла к тому, что ей теперь ничего не снится. Она даже рада этому. Не знать, не думать, не вспоминать, как родилась Аннушка и как смеялась беззубым ротиком, как прыгала в бегунках, как постоянно находила помаду и духи и любила наряжаться в бархатные и атласные платьица, как иногда сердилась и дулась, и рисовала, склонив набок головку. Аннушка. Анюта. Ее ребенок. Не помнить, забыть. В противном случае жизнь станет непосильной ношей даже для мертвой. Пусть ей ничего не снится. Маленький детеныш, убитый просто так.
Дана выходит за едой и газетами, возвращается с полным пакетом. Этого хватит надолго. Она рассовывает продукты по полкам холодильника и берется за газеты. В глаза бросается заголовок: «Кандидат в депутаты городской Думы Сергей Градский посетил детский дом». Золотистые глаза Кошки проглядывают сквозь ее зрачки. Она рассматривает холеное лицо своей жертвы. Ему только пятьдесят. Выглядит моложе, лицо породистое, с правильными чертами. Все знают, что он вдовец, но мало кто знает, что овдовел он почти тридцать лет назад. А не женился вновь потому, что не в состоянии пропустить ни одной юбки. У парня сдвиг на почве секса.
