Рудольф Кальчик - Рассказы
Откуда у него деньги, если он нигде не работал? Причем немалые деньги. Откуда вещи? Что это за вещи? И почему он так неадекватно реагировал на задержание при обычной квартирной краже?
После первых же шагов следствия, начатого в визовицком легочном санатории, стало ясно, что жизнь Ярослава Гавела вступила в новую и неожиданную фазу. Прежде всего, он уже не лечился. 20 августа, несмотря на возражения врачей, он покинул санаторий, оставив медикам расписку. С тех пор Гавел не работал, жил у какой-то вдовы на пятнадцать лет старше его, сопровождавшей его на гулянках.
От родителей он ушел — они корили его за распутный образ жизни. Санаторий покинул, так как не мог привыкнуть к строгому режиму: из санатория можно было выходить только по воскресеньям и только на четыре часа. Откуда же у него вещи и деньги?
— Ходил за мной как тень, — рассказал следователю лечащий врач, — упрашивал, чтобы я отпустил его на два-три дня. Якобы он хочет жениться на девушке, которая тоже находилась у нас на лечении, и ему надо повидаться с родителями — поговорить о свадьбе. Но разве они сами не могли приехать сюда? Они ведь живут недалеко отсюда. Видите ли, мы принципиально против перерыва в лечении. Но в конце концов он мне заявил, что с него хватит.
— Когда это было?
— Минутку… Медсестры ведут запись. Вот она. Он ушел из больницы в субботу 6 августа в тринадцать ноль-ноль и вернулся в понедельник в семнадцать часов тридцать минут, как раз к ужину,
«Хм. Родители живут в нескольких километрах отсюда, в деревне, — размышлял следователь. — На разговор о женитьбе ему хватило бы полдня.
Шестого, седьмого, восьмого августе… Не было ли в это время какой-нибудь кражи со взломом или еще чего-нибудь подобного?»
Следователь отправился в палату № 12, которая в течение долгого времени служила Гавелу домом. Он хотел поговорить с кем-нибудь из тех, кто жил с Гавелом в одной палате. Таких оказалось двое.
— Его кровать стояла рядом с моей, — рассказал пациент К., студент. — Он любил одиночество, был молчаливым, хмурым, не выносил шуток. Жил скромно, денег имел мало, он их получал от родителей. Но все изменилось, когда вернулся из Праги.
— Сколько же времени его не было? Вас ведь вроде бы надолго не отпускают?
— Ему врач разрешил отлучиться надолго.
— Когда это было?
— Я помню точно. У меня был день рождения. Уехал он шестого августа, в субботу. А вернулся через два дня.
— Он ездил домой?
— Где там) Я хорошо помню тот день. До половины первого Гавел лежал на постели, молчаливый и мрачный. Потом поднялся, сказал, что пойдет к врачу. Ему, мол, необходимо съездить в Прагу. И снова я увидел его лишь в понедельник вечером. Приехал нагруженный пакетами, как Дед Мороз. А когда уезжал, у него даже портфеля с собой не было. И денег на проезд одолжил: у меня двадцать крон, у Войтеха пятьдесят.
Значит, Гавел лгал лечащему врачу. Он не ездил домой, а находился в это время в Праге.
— Что конкретно он привез из Праги?
— У меня было такое впечатление, что он обошел в городе все магазины подарков! Притащил в палату портативный электропроигрыватель последней модели, а также фибровый чемодан с разными вещами. Две рубашки, два новых желтых галстука, небольшой будильник, игральные карты, шесть бутылок сливовицы и много пачек сигарет и плиток шоколада.
— Выиграл в лотерею?
— Этого он не говорил. Только отмахивался, когда его спрашивали. Подождите… Вспомнил, он еще привез два обручальных кольца с резьбой и наручные часы, самые обыкновенные. Сказал, что в подарок невесте. Но они были мужские.
— Он не пытался продать вам что-нибудь?
— Нет. Деньги ведь у него были.
— Но перед отъездом он брал взаймы, в том числе и у вас.
— Из Праги он вернулся с деньгами. И настроение у него изменилось. Когда он приехал навеселе, нас в палате было девять человек. Он подарил всем по плитке шоколада, потом стал хвастать, что у него есть деньги. Даже показал большой черный бумажник.
— Сколько в нем было денег, не знаете?
— Не знаю. Но много бумажных купюр.
— А не сказал, откуда у него все это?
— Только отмахивался, когда мы его спрашивали.
Итак, после его возвращения из Праги в палате № 12 постоянно играл проигрыватель, Гавел привез и шестьдесят пластинок к нему. Он всем раздавал сигареты, то и дело покупал сливовицу, напивался. Пребывание в больнице сделалось для него невыносимым. 20 августа, пьяный, Гавел открыл стрельбу из пистолета, который был конфискован вызванными работниками общественной безопасности. Говорит, что стрелял из-за неразделенной любви. Пистолет якобы нашел в туалете в поезде между Готвальдовом и Визовицами и решил оставить себе.
Информация, полученная в палате № 12, ошеломила. Гавел лгал лечащему врачу. С 6 по 8 августа он был в Праге и там где-то «загрузился» деньгами и вещами. Как? Лучше всего об этом, наверно, могли бы рассказать пещи, которые он привез и позднее все же начал распродавать. Оперативники взялись за их поиск, а точнее, за поиск новых владельцев вещей. Работали быстро и точно, ведь им образ жизни Ярослава Гавела был известен.
Исходным пунктом послужил ресторанчик «На вратницы», куда Гавел часто заходил выпить пива или сливовицы. Один из завсегдатаев, в компании которых он обычно коротал здесь время, вспомнил вечер, когда Гавелу очень нужны были деньги — он собирался съездить к какой-то знакомой молодой женщине. Гавел предлагал присутствующим купить у него проигрыватель и отличные пластинки всего за девятьсот крон. Их купил рабочий с кирпичного завода, из соседней деревни. Сначала он пошел домой к Гавелу проверить, работает ли проигрыватель, а потом унес его. И еще. Как-то в конце августа в селе Братржейов была вечеринка, и Гавел там продал круглые наручные мужские часы какому-то шабашнику из Остравы. За шесть сотен.
Своей возлюбленной — стареющей вдове Гавел подарил браслет, цепочку и брошь в виде бантика — все из золота. Дама, однако, сказала, что эти вещи она, к сожалению, потеряла в одной веселой компании. Но все же сумела — женщина остается женщиной — точно описать драгоценности. Более того, она добавила, что Гавел купил ей небольшой приемник и подарил покрывало на постель.
Гавел продолжал скрываться где-то в визовицких лесах, а тем временем вещи, которые он привез в начале августа из Праги, — эти «немые свидетели» — начали свой рассказ, который встревожил даже службу на Бартоло-меевской улице. Оттуда для расследования дела в Готвальдов направили двух опытных работников центрального аппарата.
В легочном санатории в Визовицах они нашли неразделенную любовь Гавела — Анежку В., тихую молодую женщину, которая, слава богу, вовремя прервала отношения с Ярославом. 8 или 9 августа он предложил ей взять у него деньги на их свадьбу и для начала совместной жизни. Подарил ей шоколадку и бутылку сливовицы. Предлагал в подарок часы с зеленым силоновым ремешком и золотую брошь в виде бантика, но она отказалась. Оставила себе только мелкие вещи, которые он подарил ей еще раньше: темно-коричневый гребень с белым украшением, комплект нижнего белья и коричневые кожаные дамские перчатки. Сколько он хотел дать ей на совместную жизнь? Шесть тысяч крон.
— Когда я спросила, откуда у него все это, — продолжала женщина, — он сказал, что вещи остались у него от лучших времен и что в Праге у него были деньги. Еще сказал, что хотел привезти радиоприемник, но не привез, так как женщина, у которой радиоприемник находился на хранении, продала его и взамен купила портативный электропроигрыватель, который сейчас у него в палате.
Часы с зеленым силоновым ремешком шабашник из Остравы перепродал приятелю из Готвальдова за 650 крон. У того их и изъяли. Что говорил Гавел, когда продавал их? Что они не краденые, он якобы получил их в подарок от невесты.
Вещи, которые Гавел раздавал и продавал, вскоре были достаточно полно описаны в отделении общественной безопасности Готвальдова. Этот список, который начали составлять, как только пошли по следам сравнительно мелкой квартирной кражи, неожиданно обнаружил сходство с описью вещей, украденных в квартире убитой Агнеши Зимовой. Дело приобретало новый оборот.
Самой важной вещью, превратившей подозрение в уверенность, был электропроигрыватель, который купил у Гавела рабочий кирпичного завода. Вместе с владельцем криминалисты отправились на автомобиле к нему домой в деревню неподалеку от Визовиц. «Немой свидетель» стоял в углу большой темноватой горницы. Чтобы рассмотреть номер, проигрыватель пришлось поднести к окну. Он оказался марки «Супрафон», модель Н/3-50, номер 100382-0253. Тот самый проигрыватель, который еще утром 7 августа находился в неприбранной комнате, где жила и умерла Агнеша Зимова.
Ярослава Гавела, вора-рецидивиста, можно было без всяких сомнений переводить в разряд убийц.
