Владимир Колычев - Бедовый месяц
– А может, ты мне все расскажешь? Кто ты такая? Почему тебя зовут Женя? Почему ты назвалась Майей?..
– Кому я назвалась Маей?
– Шагаеву.
– Кто тебе такое сказал? – Юля-Женя смотрела на него пристально, и в голосе звучал металл.
Кириллу все больше становилось не по себе.
– Не важно.
– Я спрашиваю, кто тебе это сказал? – Голос ее стал еще жестче.
Но и он ожесточился.
– Жень, что-то ты мне совсем не нравишься!
Он припарковал машину к обочине в разрешенном для этого месте, резко повернулся к Юле и обмер, увидев направленный на него ствол пистолета. Это был такой же «ППС», который он видел вчера в ресторане.
Юля держала оружие правой рукой, предплечьем касаясь ручки дверцы. В неудобном положении у нее пистолет, но ствол смотрел точно на Кирилла. И выстрелить она могла.
– Я сама себе не нравлюсь.
Она смотрела на него сурово, но в голосе звучали примирительные нотки.
– Откуда у тебя ствол?
– Это не имеет значения.
– Это ты убила Витаева?
– Я.
– А Портнова?
– Я.
– Твою мать!
– Не надо трогать мою мать! – угрожающе сощурилась она.
– Не надо подставлять меня!.. Хотя ты уже подставила… Мне же теперь башку снимут!
– Извини.
Взгляд у Юли непривычно холодный, но Кирилл все-таки заметил в этой мерзлоте проталину раскаяния.
– Что извини?.. Втерлась ко мне в доверие! Вошла в наш круг!
– Я не втиралась к тебе в доверие. Ты первый начал.
– Ну да, конечно!
– Я работала официанткой, ты сам стал приставать ко мне.
– А зачем ты работала официанткой?
– Это уже другой вопрос.
– Блин, надо же так вляпаться! – Кирилл прижал к надбровьям ладони, пытаясь тем самым успокоить себя.
– Ты вляпался, когда стал работать на Авдеева, – беспощадно сказала она. – На этого ублюдка и подонка.
– Так, допустим, он ублюдок. Допустим, он подонок, но тебе какое дело до него?
Кирилл правильно понял, что его жене угрожает опасность, поэтому и поехал к ней, чтобы спасти. Расспросить обо всем и спасти. Но вдруг оказалось, что имеет дело с самым настоящим киллером, за которым сам же и охотился. И теперь он должен спасать самого себя… А Юля враг, и если он вдруг убьет ее или сдаст Авдееву, то не должен будет об этом жалеть. Не должен, но будет. Хоть она и сука, но ведь в ней осталась его Женя, которую он так любил.
– Он убил мою маму. Он убил моего отца. Этого достаточно?
– А что, есть еще что-то?
– Прежде чем убить, он изнасиловал мою маму. Продолжать?
– Ну, продолжай…
Как чувствовал Кирилл, что продолжение болью отзовется в нем.
– Его ублюдок Эльнар Шагаев изнасиловал меня.
– Тебя?! Шагаев?!
– Мне тогда было двенадцать лет… Авдеев был. Шагаев. Германов. Портнов. Витаев… Мой отец занимался строительным бизнесом, они обложили его данью, но в какой-то момент решили, что он платит им мало. Поэтому ночью ворвались к нам в дом, избили отца, пригрозили, что изнасилуют мою маму, он подписал договор, отписал им свой бизнес, квартиру, дом… Они должны были оставить нас в покое, но они убили отца. А потом изнасиловали мою мать. А пока они насиловали ее, меня насиловал Шагаев… Мне тогда было всего двенадцать лет…
– Это правда?
– Да.
– И тебе было всего двенадцать лет?
– Ты должен понимать, что это такое…
– Я понимаю.
– Маму они убили. И меня ударили по голове. Я потеряла сознание, они думали, что убили меня. Они подожгли наш дом, они думали, что я сгорю в огне. А я не сгорела. Я выпрыгнула в окно, убежала… Я не знаю, как я смогла спастись, ведь эти нелюди были где-то рядом. Но я спаслась… Я плохо помню, что было потом. Потому что я сошла с ума. Да, я натурально сошла с ума… Нет, я не бесновалась, не билась головой об стенку. Я просто перестала реагировать на то, что происходило вокруг. Я жила в своем мире, где были живы мои мама и папа, где меня никто не насиловал… В милиции меня спрашивали, кто я такая, что со мной произошло, но я ничего не говорила. Потому что ничего не соображала. В конце концов меня отправили в интернат для детей… Меня отправили в детскую психушку. Меня лечили. Меня вернули в реальность. Сначала я сказала, как меня зовут. А со временем рассказала, что со мной произошло. Но мне никто не поверил. Вернее, сделали вид, что не поверили. Никому не хотелось связываться с бандитами. К тому же я впала в самое настоящее буйство…
Юля говорила обо всем этом спокойно, почти бесстрастным тоном, но чувствовалось, что эта выдержка давалась ей с большим трудом. Ей приходилось напрягать все свои внутренние ресурсы, чтобы ее рассудок оставался на плаву.
– Ты не похожа на психопатку…
– Я научилась держать себя в руках. Хотя и не всегда получается…
– Как, например, с Шагаевым? Ты кастрировала его…
– Нет, я тогда была совершенно спокойна. Меня трясло и лихорадило, когда все закончилось, когда мне ничего не угрожало…
– Трясло и лихорадило… Я помню, как трясло тебя, когда ты увидела Портнова.
– Да, было такое. Но я удержала себя в руках.
– Но траванула его…
– Да, было такое…
– У тебя был яд?
– Он и сейчас при мне…
Юля коснулась пальцами своей сумочки.
– Ты, кажется, подавала ему кофе, – вспомнил он.
– Да, я подавала ему кофе.
– А если бы Портнов умер сразу?
– Нет, я все рассчитала правильно. Подозрение на меня не пало.
– Да, но подозрение пало на Раю. Ты знаешь, что с ней случилось? Ее убили… Я сам привез ее к Авдееву… Они сказали, что она во всем призналась… Она не могла признаться… Или призналась под пытками… Портнова убила ты, но наказали за это Раю…
– Кто наказал?
– Авдеев.
– А кто конкретно?
– Авдеев там был. Его телохранители… Я поехал показывать фотографию, приезжаю, а ее уже нет…
– Убили?
– Ну, да.
– Если там был Авдеев, ее, возможно, еще и изнасиловали…
Кирилл помнил, каким огнем горели глаза Авдеева, когда он смотрел на Раю. Он смотрел на нее как возбужденный маньяк…
– Он такой, он может… – с мрачной иронией усмехнулась Юля. – Но все-таки что-то человеческое в нем еще осталось. Тогда, когда погибли мои родители, он сказал своему Шагаю, чтобы тот не трогал меня. Сказал… Но не остановил…
– Я понимаю, Шагай – мразь. Но ты убила не только его. Из-за тебя погибла Рая…
– Лес рубят – щепки летят. – Голос Юли прозвучал холодно и цинично.
Кирилл глянул на нее, ожидая увидеть непроницаемо спокойное лицо, но заметил сочувствие к погибшей девушке.
– К тому же здесь есть и твоя вина. Ты же обвинил Раю в убийстве…
– Ну да, обвинил, – нервно кивнул Кирилл. – Потому что аналогия была. Шагай снял Майю, а Портнов снял Раю. Майя и Рая могла быть одним лицом… А Майя – это ты… Я видел, как ты убила Шагая. Я знаю, как ты убила его телохранителя. Но я не могу поверить, что это была ты.
– Не верь.
– Но это была ты! – простонал он.
– Я.
– Ты работала ножом, как заправский спецназовец! Ты стреляла в Витаева, как заправской киллер!
– Я много училась.
– Чему? Убивать?
– Да.
– Где ты этому училась?
– Был учитель.
– Кто?
– Мой врач. Тот самый, который меня вылечил… А знаешь, как он меня вылечил? Он сказал, что я должна собрать свою ненависть в одно целое, спеленать ее и нянчиться с ней, как с ребенком. Я должна была холить свою ненависть и лелеять, я должна была расти вместе с ней, поднимаясь до тех высот, с каких я могла отомстить своим врагам. А расти мне помогал он. Помогал в качестве эксперимента… Я жила с ним…
– Ты жила с ним?
– Да, я жила в его доме… И даже любила его… И как отца любила, и как мужчину…
– Ты меня совсем убила!
– Тебе-то что? Ты уже вычеркнул меня из своей жизни, – печально усмехнулась Юля.
– Да нет, не вычеркивал… И как я могу вычеркнуть тебя из своей жизни, если ты моя законная жена?
– Твоя жена – Евгения Геннадьевна Юрнаева, а я – Юлия Геннадьевна Маевская. Штамп о нашем браке стоит в фальшивом паспорте…
– Ну, паспорт – это всего лишь бумажка. Не забывай, что мы венчаны на небесах. А там наши земные имена не имеют значения, там у душ свои имена…
– Может быть.
– Так что ты моя законная жена.
– А тебе это нужно?
– Но я тебя люблю, – без должной нежности, но все-таки уверенно сказал Кирилл.
– Ты в этом убежден?
– Абсолютно… Кстати, в Писании сказано, да убоится жена мужа своего, – с юмором, но совсем не весело проговорил он. – И убоится направлять на него пистолет…
– Так прямо и написано?
– Да, так прямо и написано. Правда, не сказано, бесшумный это пистолет или какой…
– У меня бесшумный. И ты это знаешь. Ты и в оружии разбираешься, и рукопашный бой знаешь, – убирая пистолет, сказала она. – Но мой тебе совет, не делай резких движений…
Она смотрела на него с жесткой и угрожающей насмешкой. Только Кирилл не очень-то ее боялся. Он действительно не какой-то там беспомощный ботаник, не способный постоять за себя. И еще он не боялся ее, потому что не собирался с ней воевать.
