При попытке выйти замуж - Малышева Анна Жановна

— Кто ж откажется от такого заманчивого предложения! — истерически заорал Гоша. Василий со злостью пнул ногой корзину для бумаг и решительно вышел из кабинета. За ним печально поплелся Леонид.

Пострадавшая от налетчиков квартира располагалась на Кутузовском проспекте, ее хозяин — Гинзбург Илья Дмитриевич, гинеколог, владелец крупной клиники, ушел в отпуск четыре дня назад и, как все думали, отправился в круиз по Средиземному морю.

Сосед Гинзбурга — пожилой, но бодрый врач-окулист, которому было поручено поливать цветы в квартире Ильи Дмитриевича, зашел туда сегодня днем и увидел, что в квартире многого недостает. Воры покусились на антиквариат, картины и коллекцию минералов.

Как и в случае с Кузнецовыми, приехавший наряд милиции сразу обнаружил паспорта, билеты и прочие бумажки, необходимые для морского путешествия. Информация пошла по инстанциям и нашла адресата: полковника Зайцева.

А еще через сорок минут старший оперуполномоченный Коновалов допрашивал соседа-окулиста.

— Захожу сегодня с водичкой, то есть с бутылочкой, то есть с бутылочкой воды для цветов, а то четыре дня уже прошло после отъезда Ильи Дмитрича, пора цветы поливать, — рассказывал окулист Владимир Михайлович, — и вижу, что в квартире побывали непрошеные гости. Сразу стал вам звонить. Кстати, звонил от себя, из своей квартиры, — с гордостью понимающего в криминалистике человека заметил он, — а здесь ничего не трогал. Так что все цело — и отпечатки пальцев, и запахи, вам легко будет работать.

Василий застонал, но комментировать не стал. Хотя указание на наличие запахов в квартире, ограбленной, по всей видимости, несколько дней назад, его, безусловно, тронуло.

— Нюхать будет вот этот, — Коновалов ткнул пальцем в Леонида. — Он у нас большой спец по ароматам.

— Просто нюхать? — Леонид скептически пожал плечами. — Занюхивать готов, а так — увольте.

— И вот еще что, — продолжал окулист. — Жила тут одна. Такая… как вам сказать? Девушка, но такая… не то чтобы…

— Нельзя ли поточней? — сурово потребовал Василий.

— Да-да, конечно. Знаете, я думаю, она из этих… ну, легкого поведения. Точнее, я не просто так думаю, а, пожалуй, знаю. Мой сын имел с ней… ну, как сказать… ну, знаете, дело молодое, хотя я его предупреждал, что это небезопасно, ведь эти девушки — одна сплошная инфекция. Но они разве слушают нас?

— А где ваш сын? — Гоша вынул блокнот.

— Скоро будет. У них на работе вечеринка. По случаю приближающегося Нового года. Кстати, с наступающим вас.

Сын и вправду вскорости появился и сообщил опергруппе ряд ценных сведений. Да, девушка — проститутка, да, Дмитрия ее пригрел, да, седина в бороду и на молоденьких потянуло. Потом она же профессионалка, все умеет, а он — человек неискушенный, конечно, ему это все было интересно. Ну и удобно: она и ублажала его, и по дому все делала. Зовут Татьяна, светленькая, лет двадцать, высокая, худенькая, одевается агрессивно — такой стиль металлический.

— А вы где ее сняли? — уточнил Леонид.

— Не я, а мой товарищ. На Лубянке.

— Отлично! — Леонид подмигнул Гоше. — Там Вадик работает, так что мы ее быстро найдем.

С сутенером Вадиком по кличке Мелкий у Леонида были теплые, почти дружеские отношения, основанные на взаимовыручке и поддержке. Вадик Мелкий с готовностью информировал друзей из МУРа о жизни и деятельности криминальных элементов, попадающих в поле его зрения, а также в объятия подведомственных ему «девушек»; оперативники, в свою очередь, помогали Вадику справляться с «несправедливыми придирками и нападками» на него со стороны местного отделения милиции, сотрудники которого, по словам Вадика, — «вконец озверели, сами не знают, чего хотят и, главное, сколько».

— Время не ждет, — деловито заметил Леонид. — Вы уж тут сами, а я Мелкого навещу.

— Вот закончим, потом и навестишь, — попробовал приструнить младшего оперуполномоченного Василий. — Куда он денется?

— Конечно, — обиделся Леонид, — здесь собрались крупные специалисты по сутенерам (подразумевалось, что если кто и разбирается в этом непростом деле, то только сам Леонид). Но если я его не застану через два часа, а я его не застану, он уже смоется, я-то знаю, то свои претензии тогда засуньте себе…

— Ладно, — Василий махнул рукой, — вали. Передай от меня поцелуйчики.

— Само собой, — радостно пообещал Леонид и поспешно удалился, потому что у старшего оперуполномоченного Коновалова была дурная привычка скоропостижно менять свои правильные решения на неправильные.

Вадика Леонид застал на рабочем месте, то есть напротив магазина «Детский мир». Рядом в двух задрипанных «Москвичах» томился десяток девушек в открытых до дерзости нарядах. Зима не зима, а ноги должны быть видны сразу и шубки должны распахиваться по первому требованию, а под шубками тоже не должно быть ничего лишнего — клиент ждать не будет.

— Мама дорогая! — обрадовался Вадик. — Какие люди! По мою душу или… — он мотнул головой в сторону «Москвичей».

— Сдурел ты, что ли, Мелкий? — Леонид покрутил пальцем у виска. — Когда это я к тебе за девчонками приезжал?

— И зря, — с горечью вздохнул Вадик. — Есть неплохие. Тебе — со скидкой.

— Мне бы понадобилось — даром бы взял, — самоуверенно возразил Леонид.

— Так о чем и речь, — согласился Вадик. — Посмотришь?

— Если только одну, но конкретную. Высокая, светленькая, худая, молодая…

— О господи! — Вадик страдальчески воздел руки вверх. — Давно ли на малолеток потянуло? Да я и не беру их. — Помолчал и добавил: — Почти.

— Нет, не настолько молодая, лет двадцать.

— Тоже мне молодая! — Вадик смотрел на младшего оперуполномоченного, как на идиота. — Откуда у тебя такие странные представления о возрасте? Двадцать лет — это уже вполне подержанная мочалка. Работа-то вредная, тяжелая, на износ.

— Зовут Татьяна.

Вадик нахмурился.

— Ах, вот оно что. Я как чувствовал. И во что она вляпалась?

— Так ты знаешь, о ком речь? — спросил Леонид.

— Знаю. Но она сейчас не работает. Я ее сдал в аренду своему приятелю, Илюше, он у нас в институте преподавал, там и подружились. Святой человек, я тебе отвечаю. Он — женский доктор, клиника у него по этой части. Помогает мне девочек в форме держать, его врачи осмотры у меня проводят. И лечат, конечно, если надо, обязательно лечат.

— Так ты врач, Мелкий? — изумился Леонид. — По первоначальной специальности, я имею в виду.

— Был, был, был. Недолго, Лёня. Так-то работа хорошая, нужная, благородная, но не для меня. Дрянь то есть работа. Зарплаты просто, считай, нет, хлопот, наоборот, много, с больными людьми приходилось общаться.

— Кошмар! — согласился Леонид. — Не для того тебя учили на доктора, чтоб к больным и убогим приставить.

— Ага, ага. Грязная, Лёнь, работа.

— И ты нашел работу чистую, хотя и не такую благородную, — подытожил Леонид.

— Почему не такую? — Мелкий обиделся. — Мы нужное дело делаем. Тоже людям помогаем. Без нас, если подумать…

— Так что там про Илюшу твоего? — перебил младший оперуполномоченный. Мелкий с готовностью переключился на другую тему:

— Тоска, Лёнь, живет один, скучает. Скучал то есть. Я ему предложил — давай, возьми, будешь весь в шоколаде — она тебе и постирает, и приготовит, по магазинам походит, уберет, ну и если захочется чего — пожалуйста. Причем на профессиональном уровне, ты, Лёнь, знаешь — я дилетантизма не терплю. Я его еще и уговаривал: «такие есть сладенькие, такие вкусненькие». Так он, дурак, полгода упирался — нет и нет, не хочу, не буду.

— Но потом все-таки выбрал? — Леонид был догадливым сыщиком.

— Куда он денется! Взял Эльвиру. Ты представляешь, Лёнь?

— Подожди, подожди, — перебил Леонид. — Я тебя про Татьяну спрашивал, ты сосредоточься, не путайся.

— Лёнь, я тебе все по порядку, как дело было. Сначала он взял Эльвиру. Я уж не рад был, что втравил Илюшу в это.

— Что так?

— Ну, не лучшую взял. Я ведь хотел по-дружески ему порядочную предложить, а он вцепился в Эльвиру. Ну, что тут скажешь? — чувствовалось, что Вадика задел выбор приятеля, и оттого ему грустно.