Анатолий Галкин - Других версий не будет
– Чтоб деньги не мокли.
Глава 8
Только к вечеру Лев Зайцев начал понимать, что наступил его звездный час. Он уже начал мечтать о всенародной славе… На базе сегодняшних репортажей он сделает яркий фильм. Надо только потренироваться и выработать многозначительный и одновременно вкрадчивый голос. Так говорит гипнотизеры. Так говорили Кашпировский и Доренко…
Потом его пригласят на центральный канал. Это уже и слава, и большие деньги. Постоянно большие, а во времена предвыборные – огромные деньжищи!
Зайцев успел даже придумать название своей будущей передачи. Просто и солидно: «Здравый смысл».
… Врать он не будет никогда. Нет смысла. И из правды можно составить нужную картинку. Хочет, например, «хозяин» утопить политика А.– пожалуйста. Ловим беднягу на банкете и, пока он не успел прожевать икру, спрашиваем о потребительской корзине пенсионера. …На следующий день ловим жертву, выходящую из Мерседеса, и спрашиваем о росте цен на городской транспорт… Все! Через неделю такой тихой охоты депутат А. Выбит из седла вместе со своим рейтингом… И никакого вранья!
Хорошо мечтать на травке под сосной, да еще с видом на Волгу… Зайцев понимал, что все это возможно при двух условиях. Первое – должны опоздать к развязке московские репортеры. И еще – надо самому совершить нечто яркое. Пока он ведет беседы у стационарной камеры. Хорошо, но мало. Надо проникнуть, снять бандитов в их логове, с дрожащей камерой участвовать в захвате… Хорошо бы еще и ранение получить. Легкое…
За последние сутки Лев Зайцев хорошо изучил местность вокруг охотничьего домика. И среди группы захвата, и среди спецназа, охранявшего периметр, он был своим человеком. Он предлагал оператору снимать всех и обещал, что это будет в эфире. А кому не приятно видеть свою физиономию на экране?
Кроме того, Зайцев еще утром получил от полковника Лабоды полный спецназовский камуфляж. Форма обязывает. В своем обычном костюмчике Лев вел бы себя более спокойно. В пятнистом комбинезоне с рычащим барсом на рукаве тянуло на подвиги. Очень тянуло!
Лев встал с мягкой травки и, придерживая сумку с камерой, пошел поближе к месту действий.
Скоро начнется самое интересное. Депутат Шишов пойдет выкупать Самсонова. Предполагалось, что похитители возьмут деньги и как честные люди взамен отпустят парламентера и заложника. Что будет дальше – никто обсуждать не хотел.
Зайцев знал о катере, который запросили бандиты. Но катер внизу на косе. До него долгий спуск по крутому бережку. И неужели те, получившие два миллиона баксов, так наивны, что надеются спокойно дойти до легкого катера. Кто им даст? Кто разрешит завести мотор и из-за острова на стрежень, на простор речной волны…
Оператор дежурит у ворот. Его задача заснять вход-выход Шишова. А Зайцеы направился к забору. Его несколько раз останавливали, узнавали, а он как пароль произносил фразу: «Полковник разрешил…»
Дальняя часть забора почти не охранялась. Зачем? Сразу крутой спуск, а внизу почти болото и волжский заливчик с камышом и густой ряской на тихой водной глади.
Еще утром Зайцев заметил, что одна из секций забора держится на честном слове, на трех проволочках. Делая вид, что разглядывает домик в глубине сада, Лев проволочки раскрутил, секцию отодвинул и прыгнул в густой бурьян уже на вражеской территории.
Даже мечты о Москве ушли на второй план. Адреналин в крови так приятно возбуждал, что все остальное казалось мелочным, суетой сует… Зайцев стал ощущать себя Львом.
Он пополз… Камуфляж был очень кстати. Желто-зелено-коричневые пятна сливались с неухоженной августовской травой.
Первая преграда – развалины графского погреба. Груды затянутых землей кирпичей и торчащие во все стороны недоржавевшие железки.
Графские развалины огибали домик и близко подходили к задней его части, где когда-то была кухня.
Зайцев полз, оставляя на дореволюционной арматуре и современных кустах шиповника клочки подаренного утром комуфляжа.
На повороте он оглянулся. В просвете между кирпичными холмиками была видна площадка, а за ней ворота главного входа. И именно в этот момент ворота колыхнулись. Между створками протиснулась неуклюжая фигура. Похоже, что к его спине была привязана тонкая ветка с белой тряпкой наверху.
Прошлый раз Шишов шел к похитителям, размахивая белым флагом. На этот раз его руки были заняты: в каждой по пухлому, почти круглому резиновому мешку.
Зайцев повернулся и активней заработал локтями: надо успеть к раздаче… В голове шевелилась одна дурацкая мысль: «Сейчас круглая сумма в круглых мешках попадет к круглым дуракам? А что? Разве можно назвать похитителей умными? Отпустят они заложников, а как уйдут из окружения? Босиком по траве убегут? Нет, штурма им не избежать в любом варианте. И начало атаки будет снято изнутри.
Отбросив в сторону сумку от простенькой бытовой камеры Лев в несколько прыжков достиг задней двери домика.
Он искренне обиделся, когда обнаружил, что дверь элементарно заперта изнутри. Явное нарушение прав журналистов! Где свободный доступ к информации?
Рядом с крыльцом стоял огромный красный ящик с песком. Прямо над ним узкое окно. Было видно… Нет, чувствовалось, что оно не заперто… Лев прыгнул.
Перевалившись через подоконник он оказался на лестнице, которая и в прямом смысле была черной: захламленная, старая, грязная.
Подниматься наверх через бочки и ящики было невозможно. Лезть вниз, в подвал – бессмысленно.
Зайцев попытался без шума и пыли приоткрыть дверь первого этажа. Получилось! Он оказался в огромной кухне.
Первое впечатление – это декорация фильма из времен, когда еще не изобрели электричество: русская печь с занавеской наверху, сундуки, лавки и самовар у окна. При советской власти здесь добывалось только слоев десять краски на стенах и послевоенная газовая плита.
Прикрыв за собой дверь, Лев, ступая мягко, как пантера в ночном лесу, сделал первые шаги… Половицы не скрипели.
Выходов из кухни было два: один на черную лестницу, куда возвращаться не хотелось, и второй – на барскую половину.
Зайцев подошел к двери в тот момент, когда в гостиной раздались радостные голоса. Он наклонился. Через дырку на месте замка было все видно: вошедший в комнату Шишов обнимает всех, потрясая мешками… Бандитов четверо и двое из них в каких-то странных спортивных костюмах.
Трудно было ожидать, что похитители почти в обнимку с заложниками пойдут на эту всеми забытую кухню. Но они направились именно к этой двери, где была дырка, в которую смотрел правый глаз Льва.
Зайцев вскочил… Он уже не успевал развернуться, пробежать к двери черного хода, открыть, спрятаться, закрыть… Ближе всего была добротная русская печь. Стараясь не разбить камеру, Лев вспорхнул на сундук и юркнул за занавеску… Он никак не мог вспомнить, как называется эта надпечная каморка размером чуть больше верхней полки в купе. «Не помним мы своих корней. Надо об этом передачу сделать…»
На кирпичах с давно истертой побелкой лежал ароматный тулуп. Под потолком висели маленькие сухие веники из лесных трав. Кто собирал их и когда?
Лев свернулся калачиком и затих, стараясь не дышать, не колыхать занавеску.
Прямо под ним громко топали, двигали сундуки, скрипели, скрежетали. Все делали молча. Лев услышал лишь одну фразу с акцентом кавказской национальности: «Командир, ласты забыл… Держи, дорогой!»
Потом что-то хлопнуло, опять послышался грохот задвигаемых сундуков и топот уходящих ног.
Лев выглянул, осмотрелся, спустился… Странная компания, уходя, не закрыла дверь.
Он лег на пол, пополз и выглянул из-за печки: сразу за кухней в обе стороны шел коридор, а прямо напротив дверь в гостиную с множеством кресел, диванов и столиков. Голоса были слышны, но никого видно не было… Значит и его видно не будет.
Работая локтями, Зайцев двинулся вперед, держа перед собой камеру как оружие. Он и точно был похож на автоматчика, выползающего из окна.
Вперед и налево! Там в конце коридора была еще одна открытая дверь.
Зайцев вполз в столовую. Массивный стол на дюжину персон, казенный буфет из карельской березы и картина с медведями в лесу.
Комната была проходная. Вторая тоже открытая дверь, вела в гостиную. Лев пополз под столом по ковру с куцым ворсом.
Шторы в гостиной были задернуты. На полировке пустых книжных шкафов плясали блики от пышущего жаром камина.
Зайцеву везло: четверо, находившихся в комнате, стояли спиной к нему и сквозь просветы в шторах вели наблюдение за двориком и воротами.
Соседний диван стоял углом и за ним было очень уютное пространство. Лев вполз в гостиную т юркнул в пыльный закуток.
Теперь из своего укрытия он мог с определенным риском снимать происходящее и совсем без риска слушать.
Разговор был странный, не очень для Зайцева понятный. В другое время он быстро бы блокировал соображалку, переключив все силы только на две цели: получить сенсационные кадры и выжить.
