Фридрих Незнанский - Смертельный треугольник
Представительный мужчина с благородными сединами — не то председатель жюри, не то президент фестиваля — говорил:
— ...Международный кинофестиваль «Доностиа-Сан-Себастьян», как повелось, не зажигает звезд. А его «Золотая раковина», главный приз, уступает по значимости «Золотой ветви» фестиваля в Каннах, «Золотому медведю» в Берлине, «Золотому льву» в Венеции и, конечно, наградам Киноакадемии Голливуда. А между тем именно Сан-Себастьян дал путевку в жизнь многим кинознаменитостям, например молодому Харрисону Форду, представив его «Звездные войны» в 1975 году! Стивен Спилберг впервые показал здесь «Челюсти»! Фестиваль стал стартовой площадкой для других юных дарований. Это и по сей день остается основной задачей Сан-Себастьяна — показать миру и поддержать малоизвестные и малоприбыльные проекты. Миссия, достойная истинных служителей искусства...
Гордеев внимательно осматривал присутствующих, хоть это было и не просто: в зале и на сцене присутствовало не меньше полусотни человек. Возможно, тут были какие-то знаменитости, но только не Фицпатрик. Гордеев перешел в следующее помещение.
— ...Сегодня кинофестиваль Сан-Себастьяна — основная надежда латиноамериканских кинематографистов в их борьбе за внимание мировой общественности. В прошлом году кинофестиваль учредил новый приз под названием «Сделано в Испании», для поддержки латиноамериканского кинопроката по всему миру.
Интерес к фестивалю, оказывается, был подогрет полемикой, развернувшейся вокруг испанского документального фильма, темой которого является баскская проблема. Консерваторам не понравилось то, что в фильме утверждается необходимость диалога для решения трудного для Испании вопроса, в то время как консерваторы считают, что в данном случае годится только сила. На этом основании они потребовали снятия ленты. Руководители фестиваля в ответ заявили, что этот фильм выступает против терроризма и насилия, хотя призывает к мирному решению баскского вопроса, а потому отказались снять картину из официальной программы.
Гордеев снова почувствовал себя неуютно. От этих террористов, оказывается, никуда не денешься. Терроризм ведь, в сущности, это вирус, который проникает в самые неожиданные места и принимает самые неожиданные формы, которые лишают возможности вести привычное комфортное существование.
Здесь Фицпатрика тоже не было.
Гордеев переместился в следующий зал.
В очередном зале публика довольно четко делилась по возрастному принципу: здесь были относительно молодые люди — примерно до тридцати пяти лет — и откровенно пожилые.
— ...Двадцать фильмов соревнуются за Дебютную режиссерскую премию, которая составляет сто пятьдесят тысяч евро и стала самым большим призовым фондом за всю историю кинофестивалей. Современный мир, с его серьезными проблемами, которые касаются всех нас, — вот центральная тема многих картин, созданных в разных уголках мира и сильно отличающихся друг от друга по стилю...
Гордеев добросовестно крутил головой, но и эта пресс-конференция проходила без Джона Фицпатрика. Более того, его имя даже ни разу нигде не прозвучало, и Гордеев не знал, радоваться этому или огорчаться. На следующий день должны были огласить итоги кинофестиваля, поскольку фильм Фицпатрика был в конкурсе, шансы увидеть его самого резко возрастали. Кто знает, может, он еще до сих пор не прилетел — в пресс-центре на этот счет Гордеев четкий ответ получить не смог, а в отеле, где жили главные кинозвезды, никакой личной информации о них не выдавали. Что же до премьеры фильма Фицпатрика, состоявшейся за три дня до приезда Гордеева, то его в Сан-Себастьяне представлял продюсер, который тоже провалился неизвестно куда.
5
Утром следующего дня адвокат погулял по изумрудным лужайкам парка Альдерди-Эдер. На склоне одной из гор, окружающих бухту Сан-Себастьяна, работал фуникулер и Гордеев поднялся на смотровую площадку, чтобы сверху посмотреть на океан и город...
Впрочем, Гордеев оставался Гордеевым. До оглашения результатов жюри основного конкурса еще было время, благодаря чему все-таки одним из самых сильных его впечатлений стал рыбный ресторан. Гордеев совершенно обалдел от выбора фантастических блюд из морских продуктов, наконец остановился на жареной камбале и, прикончив ее, развалился в плетеном кресле, чтобы вспомнить загадку Турецкого.
Значит, как там было? Во время похорон матери некая девушка увидела мужчину, который ей так понравился, что она влюбилась в него с первого взгляда. А через несколько дней девушка убила свою сестру... Хм... Вообще-то решение простое...
Он позвонил в Москву.
— Саня, как живешь?
— Бывало и лучше, — огрызнулся Турецкий. — Ну, говори, что придумал?
— Ну ревность, конечно, что же еще. Приревновала сестренку как пить дать.
— Чушь собачья. Думай дальше, — отрезал Турецкий и отключился.
Несмотря на то что его профессиональные чувства были немного ущемлены, Гордеев особенно не расстроился — было бы из-за чего. Вот если бы ситуация касалась реальной жизни, то мозги его сами собой включились бы на полную катушку, в этом он не сомневался. Подумаешь — загадку не отгадал! Зато он в Испании и чудесно проводит время. Правда, все-таки надо было идти на этот чертов кинофестиваль. «Я уже, кажется, ненавижу кино», — подумал Гордеев, понимая питерских своих «коллег», внимание которых, как он уже понял, привлекал совсем не фестиваль.
Все-таки какое нервное дело, подумал адвокат, поднимаясь по ступенькам дворца Мирамар, эти бесконечные марафонские киноцеремонии! Звезд все время норовят подловить: насколько ты органично радуешься победе конкурентов, умеешь ли «держать спину», справляясь с захлестнувшей тебя обидой, и, наконец, сможешь ли, если понадобится, уложиться в полторы минуты, чтобы поблагодарить продюсеров, режиссера, партнеров, гримеров, агентов, ну и, конечно, любимую маму... То ли дело спокойно посидеть с бокалом «перье», не думая о том, как ты выглядишь, и пожаловаться на тяжелую жизнь кинозвезды...
Джону Фицпатрику никого благодарить не пришлось — его фильм ничего не выиграл, и Гордеев тысячу раз мысленно возблагодарил жюри за этот подарок, а также за то, что англичанин наконец появился — наверно, все же на что-то рассчитывал. Гордеев видел, что происходит с победителями — каким бешеным спросом пользуются они у журналистов. И даже несмотря на это, Фицпатрику пришлось отвечать на десятки вопросов, а уж что было бы в случае успеха — страшно подумать. Гордеев немедленно последовал за Фицпариком на его первую (и, видимо, последнюю) пресс-конференцию, благодаря чему так и не узнал, кто победил на кинофестивале. Да ему, в сущности, было плевать.
Они встретились все в том же баре отеля «Мария Кристина» далеко за полночь. Собственно, адвокат засел там заранее. Расчет был безукоризненный: вечером компания Miramax давала там прием в честь Фицпатрика и его картины, не получившей в Сан-Себастьяне ни одного приза. К половине второго ночи вечеринка наконец закончилась. Гордеев «осаждал» Фицпатрика пару часов, и тот наконец согласился поговорить с «прилипчивым русским журналистом». Концы его черного галстука-бабочки были развязаны и двумя ленточками безвольно болтались на худой шее, рубашка расстегнута. И сам он был какой-то разморенно-усталый, непарадный. Видно было, что день выдался тяжелый. И говорить ни с кем ему не хотелось, а хотелось только выпить.
— О, факинг плэйс, вы только посмотрите, какие тут цены. На наши деньги... девятнадцать фунтов — какой-то вшивый коктейль, а?! — Фицпатрик с отвращением отбросил меню в сторону и заказал себе двойное виски. Поскольку вечеринка закончилась, напитки больше не были бесплатными.
Гордеев заказал арманьяк. Услышав это, Фицпатрик ухмыльнулся, но ничего не сказал. Гордеев спросил его, очень ли он расстроился, что ему не достался приз за режиссуру.
—А что, было заметно? — нахмурился Фицпатрик.
— Ну, в общем, да, — наобум сказал Гордеев, которому было на это тоже плевать.
— Ну тогда, значит, правильно, что не дали. Значит, я паршивый актер.
— Но вы же и не актер, — заметил Гордеев и попал впросак.
Оказалось, что Фицпатрик считает себя прежде всего артистом, художником, а режиссура — это так, минутное увлечение, которое, правда, растянулось на несколько десятилетий.
— Сегодня тебя рвут на части и засыпают предложениями, а завтра с трудом припоминают твое имя и предлагают позвонить через месяц, а еще лучше — через год, — жаловался Фицпатрик.
— Да, — подержал Гордеев. — Кто, к примеру, сегодня вспоминает Монахову, верно?
Фицпатрик внимательно посмотрел на «журналиста».
— Вы это к чему? Ах да, вы же ее соотечественник. Ну, о Монаховой вам лучше говорить с Зингером. Хотя сильно сомневаюсь, что у вас что-то получится. Он — тот еще зануда.
