Вячеслав Жуков - «Ореховские» шутить не любят
«Сволочи! Еще угрожают! Они не хотят, чтобы я занимался этим делом. Значит что? Значит то, что они не нашли доллары в квартире Бондырь. Не нашли. И чего же они хотят теперь? – спросил он себя и сам же ответил: – Они хотят обыскать водителя банкира. Расчет верный. Банкир должен был взять шестьсот тысяч. Но в момент убийства их у него не оказалось. Водитель мог забрать эти шестьсот тысяч? Мог. И преступники думают точно так же. Значит, они заявятся к нему».
Ивлев стоял в прихожей возле аппарата, смотрел на себя в настенное зеркало и будто мысленно разговаривал со своим изображением.
Он опять чувствовал отдаленную тревогу. Проклятое чувство! Ему, капитану уголовного розыска, угрожают! И, похоже, угроза может быть исполнена. Удивляло то, что звонившие, прекрасно зная, кто он, не только не боятся, но даже требуют повиновения.
На такой шаг могли пойти очень решительные люди. Это настораживало. «Неужели они каким-то образом узнали, в каком магазине работает Наташа? Мерзавцы! Надо будет сказать ей, чтоб ни к кому в машину не садилась. Только в автобусы, где народу много. И чтобы была поосторожней. Неужели я столкнулся с отморозками? Эх, мадам Бондырь, мадам Бондырь! Жаль, ты не написала, где мне их отыскать. Без этого вся твоя писанина и гроша не стоит».
Ивлев услышал, что Наташа уже проснулась, открыл дверь в комнату.
Она лежала на постели сонная и красивая, улыбалась ему.
– Доброе утро, ягодка! – сказал он, подошел, наклонился и поцеловал ее в губы. От ее волос приятно пахло домашним уютом и ее любимыми духами.
Ивлев закрыл глаза и вдохнул этот запах.
– Какая ты у меня вкусная!
– Ты уже вернулся? Я даже не слышала, как ты пришел. Ты на меня не обидишься?
– За что, Наташка?
– За то, что не встретила тебя. Я люблю тебя встречать. А провожать – нет.
Он взял ее руку, прижал к губам и поцеловал ладошку.
– Так что там произошло, товарищ капитан? – спросила Наташа шутливо, восхищенно глядя на своего детектива, как частенько любила его называть.
Он не захотел портить ей настроение. Про выезд соврал, сказал о бытовой краже. А про телефонную угрозу решил вообще не говорить, чтобы не пугать ее.
Уже потом, после того как все же насильно влил в себя стакан молока, закусив кусочком булки, и стал собираться, сказал как бы между прочим:
– Наташа, постарайся не садиться ни в какие такси. Езди только на автобусах. – Увидел ее тревожный взгляд. – И вообще, будь поосторожней.
– Что-нибудь случилось? Или должно случиться? – спросила она, все еще настороженно глядя ему в глаза.
– А что должно случиться? Ничего. Телефонограмма пришла в управление. Опять какой-то маньяк появился. Охотится на женщин, – соврал он, и Наташе ничего не оставалось, как поверить. Сводки криминальных сообщений в последнее время то и дело рассказывали о насильниках и прочих ненормальных, нападающих на молодых женщин. Тем более лето, самый сезон.
– Что ж, нельзя его поймать? – спросила Наташа, встав с постели и быстро одевшись.
У Ивлева было погано на душе, поэтому на этот раз он не проявил к жене должного внимания, почувствовал, что она немножко обиделась, хотя старалась не подавать виду.
Капитан вздохнул и стал заправлять постель.
– Поймать можно. Только разве всех их поймаешь! Одного поймаешь, посадишь – тут же другой как из-под земли появляется. Так что будь умницей, помни все, о чем я тебе говорил, – закончил он свои наставления.
– Ладно, – ответила Наташа.
Ивлев почувствовал в ее голосе грусть. Он так и не понял, поверила ли она до конца в его болтовню или заподозрила неладное и просто промолчала.
Едва капитан Ивлев поднялся на третий этаж, где размещался отдел уголовного розыска, как к нему подбежала секретарша полковника Махова. Вид у нее был такой, будто она его тут дожидалась давно. Сразу появилось желание повернуть, уйти в дежурную часть, лишь бы не встречаться с этой милой женщиной, обладавшей редчайшей назойливостью. Если уж Махов даст ей поручение взять с кого-нибудь справку по уголовному делу, то можно быть спокойным. Она не отойдет от стола до тех пор, пока оперативник справку не напишет. В отделе говорили, что она пришла сюда с полковником и уйдет только вместе с ним.
– Алексей Иванович! – возбужденно заговорила секретарша с такой интонацией, как будто произойдет что-то грандиозное, если Ивлев не послушает ее. – Полковник Махов велел вам срочно зайти. – Она надеялась тут же увести Ивлева с собой.
Но капитан, как будто пропустив ее слова мимо ушей, достал из кармана ключ от своего кабинета.
– Алексей Иванович! Вы что, не понимаете? Срочно! – повторила секретарша с некоторым раздражением, тщательно выговаривая каждую букву. Ей страшно не нравилось, когда кто-то не воспринимал ее слова. Она привыкла ставить себя на второе место после Махова, внушив себе, что секретарь – фигура жизненно необходимая для отдела.
Ивлев понял, что она не отвяжется. «Уж слишком исполнительная. Не секретарша, а клад», – подумал про нее капитан. Пришлось убрать ключ назад в карман.
– Пойдемте, – сказал Ивлев и пошел впереди секретарши.
Она, в модных туфлях на высоком каблуке, едва поспевала за ним. Но возле самых дверей в приемную, как ракета, обогнала Ивлева. Откуда только прыть взялась?
– Входите, – проговорила она, не успев отдышаться и тут же хватаясь за телефонную трубку звонившего аппарата.
– Да, Константин Сергеевич, пришел. У меня в приемной, – защебетала она.
Ивлев догадался: «Про меня докладывает».
– Хорошо, Константин Сергеевич. – Она аккуратненько положила трубку и объявила: – Идите скорей. Константин Сергеевич сердится. Заждался вас.
Хотя этого можно было и не говорить. И так понятно. Иначе для чего бы с ходу тащить Ивлева сюда?
В кабинете полковника Махова, кроме него самого, сидел и старший лейтенант Квасов с красным, как у нашкодившего школяра, лицом.
«Он свое уже получил. Теперь моя очередь», – мысленно приготовился Ивлев и поздоровался с начальником:
– Здравствуйте, Константин Сергеевич.
Махов сидел надувшись. На вошедшего капитана даже не взглянул.
– Проходите, садитесь, – официально сказал полковник.
И не успел Ивлев сесть, как он спросил:
– Как же так получилось, Алексей Иванович, что вы допустили смерть женщины? – Вопрос прозвучал с таким упреком, словно капитан Ивлев не милиционер, а врач, у которого во время операции по его вине скончался пациент.
«Опять докучают старику звонками», – смекнул капитан, наскоро обдумывая, как лучше ответить, чтобы не вести себя слишком вызывающе и в то же время не выставить себя виноватым.
– Хорошо, Константин Сергеевич, сейчас я все объясню. – Но Ивлев только тянул время, соображая, что мог полковнику наговорить тут Квасов.
– Да уж, пожалуйста, потрудитесь, – с обидой произнес Махов. Досаднее всего, что эту самую обиду полковник сейчас выплескивал на своего заместителя.
«Наверное, должности заместителей для того и существуют, чтобы в нужный момент начальник мог с себя вину переложить на зама. И обиду тоже», – подумал капитан и сказал:
– Что касается Бондырь, вчера лейтенант Квасов приглашал ее к нам в отдел для беседы. Но Бондырь не захотела пойти с нами на контакт.
– Но ведь у вас сразу было подозрение, что она имеет прямую причастность к пропавшим долларам и к убийству мужа? – словно прокурор, строго спросил Махов и посмотрел сперва на Квасова, потом на Ивлева.
«Эх, Квасов! Уже проболтался», – глянул Ивлев на лейтенанта. Но Квасов только кивнул головой в свое оправдание. И кивок этот означал одно: надавил, мол, на меня полковник, пришлось кое-что выложить.
– Константин Сергеевич, первоначально у нас не могло быть подозрений о ее причастности к убийству мужа. Иначе мы бы ее задержали. Насчет долларов – да. Но это была всего лишь версия. Мы не успели выставить за ней наблюдение.
– Да, понятно, – проговорил полковник уже несколько мягче.
И Ивлев понял: «Все. Старик выдохся. Отошел. Теперь можно разговаривать нормально».
– А это письмо с ее признаниями? Знаете, мои дорогие, как может отреагировать прокурор? – посмотрел полковник поочередно сперва на Ивлева, потом на притихшего старшего лейтенанта. – Может и обвинение вынести. Своевременно не приняли меры, чтобы обезопасить подозреваемую. В результате упустили возможность эффективного раскрытия преступления.
Квасов сидел весь мокрый. Уши его полыхали. Ивлев даже подумал про него: «Довел старик лейтенанта. Еще немного – и расплачется».
– При желании может, – согласился капитан, но его согласие все равно не понравилось полковнику. Видно, хорошо ему испортили настроение.
– Алексей Иванович, вы еще слишком молодой и не сталкивались с грязью, от которой невозможно потом отмыться всю жизнь. Дай бог, если удастся найти этих убийц. А если не удастся, вся ответственность ляжет на вас. Вот так, – закончил Махов, как показалось Ивлеву, ласково, будто речь шла не о наказании, а о поощрении.
