Михаил Климман - Затерявшийся в кольце бульваров
– Добрый вечер, уважаемые телезрители. Я – Дмитрий Вол, а в эфире ток-шоу «Искусство и мы». Телефоны нашего интерактивного опроса, как всегда, расположены внизу ваших экранов, а сегодняшняя тема, которую мы предлагаем к обсуждению, – «Как государство может заработать на культуре?». А теперь позвольте представить вам наших гостей: работник президентской администрации Александр Сергеевич Дудоладов, заместитель начальника отдела Министерства внутренних дел по борьбе с преступлениями, связанными с антиквариатом, подполковник Юрий Русланович Танин. Извините, Юрий Русланович, если я неправильно назвал вашу должность, уж больно сложно выговорить. И наконец, один из московских антикварных дилеров Сергей Андреевич Еленинский. Мы пригласили его сюда не потому, что он самый известный или самый успешный среди московских антикваров, а потому, что, по полученной информации, Сергей Андреевич имеет довольно интересные идеи и предложения, касающиеся той темы, о которой мы сегодня будем говорить.
Камера прошлась по лицам приглашенных. Дудоладов сидел с несколько скучающим видом, подполковник внимательно и неприязненно рассматривал сидящего напротив него Дорина, а Андрей смотрел в стол и, хотя и пытался улыбнуться, явно пребывал в ярости. А то Лена не знала, как он всегда сцепляет руки вместе, чтобы не дать вырваться темпераменту, и только судорожные движения больших пальцев выдают то, что с ним реально происходит.
ГЛАВА 26
Дорин действительно сидел, еле сдерживая ярость. Все начиналось так хорошо, хотя, если быть честным, странности были с самого начала. Маркиз выделил ему лучшую куртку, которую только смогли найти в округе, синюю в белую полоску, она почему-то заставила Андрея воспринимать себя как пожарника. Яша также придумал, как спрятать заметное доринское ухо. Где-то раздобытым кусочком прозрачного пластыря он закрутил вторую мочку Андрея, и из человека с очень заметной приметой Дорин превратился в человека с еще более заметной приметой, но другой.
Вол подъехал к метро без опозданий, недоуменно несколько секунд смотрел на Андрея, потом, наконец сообразив, что это он, изобразил на лице широкую улыбку и пригласил Дорина в машину. Они отъехали на некоторое расстояние, и Митя, остановив свой «БМВ», попросил Андрея рассказать, что же все-таки случилось.
Узнав, что Дорина, кроме всего прочего, еще разыскивают по подозрению в покушении на убийство, Вол крепко задумался. Историю про стриптизершу в клубе, красный «Мицубиси» и машину с книгами он слушать не стал, сказав, что у него была жена Андрея, все ему рассказала, и он уже занимается этим вопросом. На возражения Дорина, что Лена никак не могла знать о существовании связи между «Мицубиси» и «Ночными радостями», Митя просто отмахнулся.
Подавив желание спросить у чужого человека, как поживает его, Андрея, собственная жена, Дорин замолчал и стал ждать, что предпримет «светило».
Вол долго сидел в задумчивости, потом начал пристально разглядывать Андрея.
– Что у вас с ухом? – внезапно спросил он.
– В детстве с опасной бритвой играл, – привычно ответил Дорин.
– А со вторым?
– Ну, это я так… маскируюсь… – смутился Андрей.
– Остроумно, ничего не скажешь, но нас не устроит. – Митя продолжал внимательно разглядывать его. – Бороду давно носишь? – он неожиданно перешел на «ты».
– Да вот, с начала этих приключений не брился.
– Значит, с бородой тебя никто не видел, – задумчиво протянул Вол. – Теперь честно скажи, – он неожиданно повернулся к Андрею, – ты их не убивал?
– Нет. Честно. Я, правда, напился в ту ночь, но знаю точно, что это сделал не я. Это – подстава. Хозяйка, которая на меня показала, опознала только по этому уху, мы с ней практически не общались. А ухо такое, – он показал на свою мочку, запеленатую в пластырь, – как я сегодня убедился, легко изготовить.
– Значит, так, – подытожил Митя, – я тебе помогу. Найдем всех – и кто это сделал, и зачем. Как ты понимаешь, возможности такие есть. Но и у меня к тебе встречное условие.
– Слушаю.
Дорин за последние годы привык к просьбам знакомых продать золотую икону тринадцатого века, портрет Петра Первого работы Рембрандта, императорское яйцо Фаберже с бюстиком Ленина внутри и рукопись Евангелия второго века. Он и сейчас ждал чего-нибудь подобного. Но слова Мити совершенно огорошили его:
– Ты должен выступить сегодня у меня в программе.
– Что? – выпучил глаза Дорин.
– Костюм мы тебе подберем, – воодушевленно заговорил Вол, – посадим в кадре так, что ухо твое будет не видно, а из-за бороды тебя никто не узнает. Я вот, например, с трудом понял, что это ты.
– А как я туда к вам внутрь попаду? – озадаченно спросил Андрей, как будто это было самое главное. – И вообще, что я говорить буду и о чем?
– Внутрь – это не проблема – пройдешь с толпой участников какой-нибудь передачи. А говорить будешь, – Митин голос почему-то вдруг зазвучал почти торжественно, – мне Лена сказала, что у тебя есть оригинальные и серьезные идеи, как упорядочить торговлю антиквариатом, чтобы и дилерам и стране было хорошо. А у меня передача называется «Искусство и мы», а сегодняшний вопрос – «Как государство может заработать на культуре?».
Андрей почти минуту разглядывал своего собеседника. Каким же надо быть авантюристом, чтобы пригласить в свою программу и показать на всю страну человека, обвиняемого в убийстве и грабеже, в качестве эксперта по вопросам антикварной торговли.
Но Вол, видимо, понял его взгляд по-своему.
– И фамилию твою мы объявлять не будем. Ты кто по отчеству?
– Сергеевич…
– Андрей Сергеев, – Митя попробовал полученный результат на вкус, – нет, не годится, слишком на псевдоним похоже. А маму как зовут?
– Фаина.
– Фаинин, нет Фаининский. Не очень благозвучно. А может быть, от имени жены? Ленин. Нет, не очень хорошо, Ленинский тоже не годится. Вот – Еленинский, а имя и отчество поменяем местами. Что ты молчишь?
– Я раньше думал, коллекционеры – сумасшедшие. А сейчас понимаю, что они просто дети по сравнению с журналистами. Ты хорошо себе представляешь, какой будет скандал, когда меня прямо на экране арестуют? Хотя, с другой стороны, – Дорин почесал кончик носа, – тебе, наверное, только это и нужно.
– Во-первых, не на экране, а в прямом эфире, – обиделся Вол, – во-вторых, никто тебя не арестует, гарантию даю. А в-третьих, кто не рискует – тот не пьет шампанское. Все мои немалые журналистские возможности – меняю на твое участие. Не могу я эту передачу сорвать, – вдруг совершенно искренне сказал он, – слишком многое от нее зависит.
Он вздохнул, умоляюще посмотрел на Андрея:
– Ну, в самом деле, кто тебя будет искать в телевизоре? Да никому в голову не придет, даже если увидят, что у тебя хватит смелости появиться перед всей страной. Не собирают землянику на минном поле. Знаешь, я лет двадцать назад решил заработать, дурачок, на самиздате. Где брать книги, у меня было, один приятель всерьез занимался философией, и у него была хорошая библиотека. Я начал искать ксерокс, тогда их в Москве было раз-два, и обчелся, и другой приятель познакомил меня с некоей дамой. Я передал ей какую-то книгу, по-моему, это был лондонский Фрейд, она велела позвонить через три дня, но просила по телефону не обсуждать ничего. Мы встретились на «Павелецкой», она передала мне толстый пакет, я ей – том Соловьева с «Оправданием добра», и работа наша продолжилась. Примерно через месяц, когда мы делали уже девятую или десятую книгу, она по телефону сказала, что не сможет сегодня встретиться со мной на «Павелецкой» и просит приехать к ней прямо сюда – на работу.
«А куда это – сюда?» – беззаботно спросил я. «А на Петровку тридцать восемь, – ответила она, – я тут работаю…» Оказалось, что она с утра приходит, печатает все необходимые документы, потом закрывается и делает мою халтуру. Честно, я сбежал, получил то, что она сделала в тот раз, и больше никогда ей не звонил.
– Так, ты мне эту историю в назидание рассказываешь? – улыбнулся Дорин. – Я ведь испугаюсь и точно откажусь.
– Я это тебе рассказываю, чтобы ты улыбнулся, – глаза Мити смеялись, – терпеть не могу иметь дела с мрачными людьми. А ты вообще можешь мне объяснить, о чем идет речь, что ты такое придумал? И почему ты, как я понял в этом бизнесе без году неделя, смог изобрести что-то такое, что всем нравится?
– Насчет всех ничего сказать не могу, я говорил только с Леной, ну еще с двумя-тремя людьми. А придумал я, а не они, именно потому, что я в этом бизнесе недавно, суета мне пока глаза не застит. И пришел я сюда с боку…
– Это как? – не понял Вол.
Он завел машину и вывел ее на проезжую часть. Похоже, участь Дорина на сегодня была решена.
– Ну не из мелких дилеров, которые начинают с переноски предметов из одного магазина в другой или дежурят на Вернисаже. Это я называю снизу. И не из банкирских жен, которым обычно не надо заботиться ни об аренде, ни о клиентах – мужья за все платят и клиентов поставляют в виде своих коллег. Это – сверху. И те, и другие не видят общей картины. А я пришел с боку: у меня сразу свой магазин, но я все делаю сам и за все отвечаю своим карманом.
